Виги и охотники. Происхождение Черного акта 1723 года - Эдвард Палмер Томпсон

По-моему, это звучит как слова человека, у которого что-то «добыли». Почему Блэкберн просит, чтобы представления были сделаны как государственному секретарю (Таунсенду), так и Уолполу? Предположительно, потому, что Уолпол как рейнджер Ричмонд Парка, в котором было совершено преступление Блэкберна (это ясно из судебного акта Assi. № 35/165/9, на который я ссылаюсь), и как лицо, которому он ранее сообщал сведения за обещанное помилование, обладал полномочиями решить это дело по своему усмотрению. Но Таунсенд в описываемое время находился в Ганновере, а Уолпол его замещал, и в течение пяти дней после получения письма Блэкберна лорды-судьи регентского совета обратились к королю с просьбой о его помиловании при условии, что он выступит свидетелем обвинения против Хантриджа (с. 268). В отношении этого условия никогда не было никаких сомнений, оно даже записано в отчетах солиситора Казначейства по делу Хантриджа: «Ходатайствовать об истребовании дела для передачи постановления о лишении прав состояния Ричарда Томпсона, иначе Блэкберна, из Олд Бейли в Суд Королевской скамьи, чтобы Блэкберн просил о помиловании и выступил свидетелем против ответчика» (Т 1.253, р.63).

Так что же вызвало несогласие профессора Кэннона? Полагает ли он, что Уолпол как рейнджер не имел личной заинтересованности в этом деле? Считает ли он неучтивым предполагать, что преследование человека до смерти за укрывательство похитителя оленей было актом мстительности (это его термин, а не мой)? Или же вся приведенная выше жесткая критика сводится к вопросу о том, действительно ли Уолпол или кто-то из его подчиненных записывал показания Блэкберна? В отсутствие полной документации судебных процессов это не может быть окончательно доказано. Обвинительный акт Хантриджа (КВ 33/12/1) свидетельствует о том, что показания под присягой против Томаса Джеймса были получены двумя мировыми судьями в Энфилде и в тот же день заверены печатью в присутствии Уолпола, но в нем не сказано, каким образом показания Блэкберна, гласящие, что Хантридж укрывал Джеймса, попали в руки Таунсенда. Я считаю вполне вероятным, что Уолпол действительно снимал эти показания по рутинным причинам, которые связаны с процедурами, изложенными в Черном акте, а также с некоторыми загадочными примечаниями, написанными на обороте обвинительного заключения. Слова мистера Кэннона об «обрывках старых сплетен», по-видимому, относятся к частному письму доктора Стратфорда Эдварду Харли с рассказом о судебном процессе (с. 269). Возможно, это и вправду была сплетня («Простонародье полагает, что в этом процессе был заинтересован некий большой человек»), но не старая, и, судя по тем пунктам, по которым ее можно проверить («Одного конокрада помиловали, и тот выступил свидетелем против него»), она — как и рассказ Стратфорда о Томасе Пауэре — гораздо ближе к фактам, чем все сообщения, что смогли пробиться на свет в прессе, не стесняемой цензурой.

Так что, я думаю, мы разобрались с теми местами в тексте, которые неверно интерпретировал мистер Кэннон, хотя я все еще озадачен тем, как понимать заявление обо всех этих «сомнительных источниках». Я полагал, что моя книга довольно тщательно документирована. Если мистер Кэннон пришлет мне перечень более трех-четырех таких источников, я постараюсь оправдать его и воздать ему должное в случае выхода нового издания. Остается история о лорде Кобхэме и скульптуре повешенных браконьеров. «Я в это не верю, — гордо заявляет мистер Кэннон, — несмотря на заявленную мистером Томпсоном „устойчивую местную традицию“». Он, конечно, имеет право на самое лучшее мнение о лорде Кобхэме и его классе: столь глубокий пиетет делает ему честь. Но прежде чем публично выступать с критикой, он мог бы свериться с моим источником, который должным образом назван в примечании. Дж. Э. Линнелл, автор книги «Старый дуб», был священником англиканской церкви: я вполне готов согласиться, что это не доказывает истинности его утверждений, но я надеюсь, что мистер Кэннон не настолько суровый критик, чтобы автоматически отвергать все свидетельства церковников. Линнелл писал о своей родной деревне Силверстоун, в графстве Нортхэмптоншир, в которой в 1795 году родился его отец. Рассказав историю о двух браконьерах, Адамсе и Тайрелле, и об их казни (около 1748 года), он, предвосхищая недоверие мистера Кэннона, добавляет:

Отдавая должное памяти лорда Кобхэма, мне следует сказать, что все, что я написал, — это предание, которое я узнал в детстве от стариков, чьи родители жили в то время; более того, моя сестра, которая была на много лет старше меня, на самом деле помнила, как она видела Мэри Адамс, прожившую больше 80 лет после этой трагедии, и поэтому я не могу не думать, что эта история правдива во всех деталях.

Уверенность преподобного Линнелла в правдивости своей истории не делает ее истинной. Но такая уверенность, выраженная в книге, которая в целом точна и отмечена наблюдательностью автора, дает мне право ссылаться на «устойчивую местную традицию». Поскольку названный эпизод не входит в сферу моего детального исследования, то я предоставляю местным историкам глубже изучить это предание.

«Еще одного примера должно хватить, чтобы показать, насколько читатель может доверять умозаключениям мистера Томпсона, — продолжает мистер Кэннон. — Наткнувшись на записку, по-видимому, от сэра Джона Коупа из Брэмсхилла, мистер Томпсон пришел к выводу, что она, должно быть, имеет отношение к хэмпширским „черным“ в 1723 году». На этот раз мистер Кэннон наконец-то попал в яблочко. Он уличил меня и Государственный архив Великобритании в грубой ошибке. Ибо отрывок, написанный рукой сэра Джона Коупа и приведенный в книге на с. 221 (я оставил этот отрывок на месте в качестве наказания самому себе, но добавил предостерегающую сноску), действительно попал туда по ошибке и является, кстати, единственным неверно атрибутированным («сомнительным») источником, который я заметил в своей книге. Этот отрывок, написанный Коупом, помещен в собрании правительственных документов за 1723 год (SP 35.47(38)), а его автор должным образом указан в каталоге как «сэр Джон Коуп, член парламента от Банбери в парламенте Георга I». Так как сотрудники Государственного архива обычно не кладут документы не туда и не шифруют их неправильно (привязка недатированных писем обычно имеет какое-то отношение к их происхождению), то я и воспринял его как документ, принадлежащий к той категории, в которой он представлен, и изо всех сил старался интерпретировать его в контексте судебного процесса над хэмпширскими «черными», в котором сэр Джон Коуп из Брэмсхилла действительно был весьма активен (см. с. 151–153, 217 и SP 43.67 — протокол заседания лордов-судей 19 сентября 1723 года). Однако по ссылкам на шотландских юристов я должен был бы понять, что письмо на самом деле написано другим Джоном Коупом, главнокомандующим в Шотландии времен восстания якобитов 1745 года; доктор Розалинда Митчисон в частном разговоре высказала предположение, что упоминание о шести незаполненных бланках поручений, вероятно, относилось к сбору отрядов шотландских горцев. Так что мистер Кэннон