Виги и охотники. Происхождение Черного акта 1723 года - Эдвард Палмер Томпсон

Поупа «Виндзорский лес»). Королева Анна часто устраивала приемы в Виндзоре, и вполне возможно, что лесные фермеры относились к ней с некоторым уважением и даже доброжелательностью. Георг I очень редко бывал в Виндзоре, и у меня нет достоверных сведений о его посещениях в период с 1717 (с. 55) по 1724 год (с. 343–344). Его интерес к лесу пробудился в 1717 году, особенно на охоте в Суинли, на которую его пригласил полковник Негус (с. 67). После этого король с готовностью поддерживал (заочно) просьбы лесных чиновников. Но Георга I явно мало информировали о лесных делах, а его увлеченность ими лишь облегчала министрам и чиновникам возможность, по выражению Уилла Уотерсона, «хозяйничать от имени короля» (с. 68).

Мне кажется очень сомнительным, чтобы в лесу испытывали большое почтение или расположение к вечно отсутствующему монарху-немцу, пока его чиновники, прикрываясь его именем, добивались всяческих выгод. Здесь мы имеем дело не с «объяснениями, полностью противоречащими» друг другу, а с вызывающей затруднения сложностью подлинных исторических фактов. Мистер Кэннон, вероятно, предпочел бы какую-нибудь абстрактную пояснительную универсалию — «отсутствие или присутствие королевской особы», — и мне жаль лишать его этого плацебо. Королеву Анну и Георга I, хотя оба они королевские особы, не следует — даже ради того, чтобы предложить простое объяснение, — путать друг с другом.

Помимо материалов, относящихся к выдаче лицензий, документы лорда Танкервилла содержат дополнительные сведения о полномочиях главного выездного судьи. Такие полномочия не были обширными, и в недатированном проекте служебной записки, адресованной королю, Танкервилл отметил, что «первейшим источником, из которого проистекают эти беды, является длительное неиспользование прерогатив главного судьи». Он ходатайствовал о возрождении высшего суда, отметив:

Единственное возражение против суда главного судьи — это ропот, который может из‑за него подняться среди людей, считающих тяжким испытанием то, что они будут подвергнуты серьезным взысканиям за давно совершенные и забытые правонарушения и принуждены доказывать свои права на те вещи, которыми они так долго спокойно владели.

Очевидно, что в Виндзорском лесу все еще была жива память о заседании суда, устроенном Карлом I (с. 45, прим. 1). Танкервилл утверждал, что эти страхи можно развеять, объявив о всеобщем освобождении от наказаний за прежние преступления. Кроме того, главный судья просил о более щедром бюджете, чтобы платить лесникам и выдавать вознаграждения за обвинительные приговоры.

Его просьбы не были удовлетворены, но лорд Танкервилл возродил некоторые бездействующие органы исполнительной власти. Не ограничиваясь обычными декларациями против похитителей оленей и других нарушителей и ордерами на розыск оружия, ловушек и оленьих шкур, он распорядился, чтобы его посланник в Виндзорском лесу произвел в упрощенном порядке несколько арестов и конфискаций. В августе 1717 года Томаса Банса, йомена из Уокингема, который выкорчевал немного подлеска в Уинкфилде и построил сарай без лицензии, пару недель продержали в Виндзорском замке, а затем отпустили под залог в 200 фунтов, чтобы он явился на следующий суд Суанимота, и, наконец, передали для судебного преследования солиситору Казначейства. (Позже некий Уильям Банс был арестован как «черный» браконьер, перешел на сторону обвинения и умер в тюрьме.) Ордером, изданным в 1718 году, Танкервилл разрешил изымать лошадей, повозки и инструменты и т. д. у любого, кто без лицензии выкорчевывал живую изгородь или резал торф. Было произведено несколько таких реквизиций, наложены штрафы (в виде платы за «издержки»), а в двух случаях нарушителей вызвали к Танкервиллу на суд в Лондон. В 1720 году по его ордеру разрушили ограждения и конфисковали инструменты Уильяма Херринга из Брэя, йомена — а вероятно, «черного» браконьера, носящего это имя (с. 119). В 1721 году были изъяты три или четыре упряжки лошадей и повозки, груженные вереском. И так далее. Все это в точности согласуется с показаниями Уилла Уотерсона (с. 68).

Итак, документы графа Танкервилла подтверждают, что он был активен и восстанавливал полномочия выездного судьи, которые на некоторое время утратили силу. Они также подтверждают некоторые из моих идентификаций «черных» браконьеров в главе 3. У Роберта Хоторна из Брэя, «черного», объявленного вне закона, в 1720 году конфисковали тенета, пять сетей и два ружья, и он дал обязательство явки, подкрепленное залогом в размере 20 фунтов, на случай возможного осуждения в будущем. Джон Черчмэн, которого я назвал работником из Нью Виндзора (с. 122), появляется в 1720 году в роли слуги в Истхэмстеде: его застали в лесу с ружьем в четыре часа утра, причем он сказал леснику, что «вышел подышать воздухом». Пивную Джеймса Барлоу в Уинкфилде можно идентифицировать как заведение под названием «Хэтчет», а трактир Ричарда Харта — как «Харт» в Олд Виндзоре. Только одно письмо в бумагах главного судьи имеет какое-либо политическое содержание, и это письмо Натаниэля Бута, управляющего суда Суанимота, от 11 июня 1719 года, в котором он призывает распорядиться о ревизии питейных заведений в лесных областях, «ибо они могут причинять неудовольствие правительству или вмещать непотребные дома, так что и то и другое… должно быть тщательно расследовано».

Танкервилл также вел дела в других лесах южных районов. Заявление Ричарда Нортона доказывает, что в лесу Бир в сентябре 1719 года все еще функционировал суд Суанимота, в котором числились двое вердереров, два лесничих, пятнадцать регардеров и стюард (с. 170). Здесь же представлены копии еще двух воззваний Руперты Хоу в виде меморандумов, направленных в Казначейство (за 1716 и 1720 годы): в обоих говорится о появлении охотников «с зачерненными или раскрашенными лицами» и в обоих она просит разместить войска в Фарнхэме или Олтоне. В 1716 году Танкервилл помог ей с ордером на арест Томаса Чандлера из Тренсом Уоррена: когда Чандлера схватили, он «признался перед всем народом, что убил больше оленей, чем сейчас есть в лесу». В 1720 году в Элис Холте или Вулмере, вероятно, осталось очень мало оленей, а лесники совсем пали духом, потому что им задолжали жалованье за три года.

Однако наиболее важная новая информация о лесах Хэмпшира содержится в письме, обнаруженном доктором Эвелин Крукшенкс в Королевской библиотеке (Stuart MSS 76/16) и любезно предоставленном мне. Это письмо от сэра Генри Горинга, видного якобита и участника заговора Аттербери 1722 года, Джеймсу Стюарту, Старому Претенденту. Как утверждает Горинг в этом письме, он договорился с пятью хэмпширскими джентльменами о том, что каждый из них соберет по полку драгун

на хороших лошадях и хорошо вооруженных, что, как я знал, им было легко сделать, потому что у этих людей имелись собственные лошади и оружие, и, по правде говоря, это те самые люди, которые некоторое время назад ограбили парк покойного епископа Винчестерского, а с тех пор их число увеличилось. Теперь они известны под именем Уолтхэмских «черных», хотя там живут немногие из них, и это самый лояльный маленький городок. Ваш отец[820] называл его своим Зеленым Городком, потому что, когда он проезжал в Винчестер или Портсмут, они готовили множество зеленых бантов и так разукрашивали город, что едва можно было разглядеть