Мертвецы и русалки. Очерки славянской мифологии - Дмитрий Константинович Зеленин

ряженого коня в Аткарском у. Сарат. губ. В Пензенской губ. провожают «за околицу». Подобно тому, белорусы Горецкого у. празднуют проводы в конце деревни у крестов.

В Зарайском у. и в Гомельском русалку провожают в поле. Равным образом в Саратовской губ. чучело русалки выносят в поле на межу, в Спасске-Рязанском разбрасывают его по полю, а в Нижегородской губ. в поле разоряют ряженого коня.

В одном случае (Симб. губ.) голову ряженого коня кидают в яму, не зарывая землей: наблюдатель видит в этом погребение. Весьма близки к похоронам те обряды проводов, где русалка представлена в виде чучела: тут в одном случае русалку несут на носилках с воплями и оставляют в поле на меже, в другом – русалку сжигают на костре. В купальском гомельском обряде (описание Радченки и Довнар-Запольского), где мы видим одновременно и ряженую русалкой девицу в венке (иногда нагую) и соломенное чучело, это последнее также сжигается в поле на костре, и вокруг него прыгают с пением купальских песен. Тут мы имеем соединение собственно купальских обрядов с русальскими.

Костры являются принадлежностью белорусского, гомельского, обряда и там, где никакого чучела не жгут.

Появление в рассматриваемом обряде ряженых вытекает с необходимостью из того, что проводы русалки изображаются б. ч. в лицах. Изображающая русалку девица иногда бывает нагою, но чаще в одной белой рубашке или, изредка, «в белом платье и в цветах», «в цветах и лентах», и всегда с распущенными волосами. Но иногда (Астрах. и Ряз. губ.) она рядится «наподобие мужика» и пачкает лицо сажей. Иногда ряженых русалок бывает несколько; заметно даже стремление к тому, что все девицы изображают из себя русалок и нападают на мужчин с плетьми (Ряз. губ., по описанию Рудинского; Гомельск. у.). В Речицком у. русалке сопутствует ее маленькая дочь.

В Елатомском у. Тамб. губ. наоборот: русалок изображают из себя мужчины, которые рядятся в торпища, прячутся во ржи и нападают на женщин, хлопая и ударяя кнутами.

При проводах коня рядятся «в странное одеяние» также и погонщики коня; в Симбирской губ. они вымазаны сажей и зовутся «помелешниками» и «кочережниками» (от слов «помело» и «кочерга»).

Венок на голове служит непременною принадлежностью русалки, а иногда и всех ее подруг. В Гомельском у. ряженые русалки кидают свои венки в парней; а в Горецком у., где ряженой русалки нет, при проводах русалки развивают и раскидывают венки.

Элемент борьбы далеко не чужд нашему обряду. Плети и кнуты в руках участников обряда – обычное явление. Хотя страдательною стороною является, конечно, изгоняемая русалка, но в начале обряда она часто представляется нападающею стороною. Там, где представители одного какого-нибудь пола все изображаются русалками, борющимися оказываются более или менее равные стороны. В Елатомском у., судя по плохому описанию С. В. Максимова, ряженые мужчины-русалки оказываются даже победителями в борьбе. В Зарайском у., по описанию Шейна, происходит свалка. В Спасске-Рязанском одна из двух борющихся сторон старается вырвать у другой те чучела, которые изображают собою русалок; орудием борьбы служат кидаемый песок и вода. Прежде, по-видимому, обряд сопровождался еще и кулачными боями: о том может свидетельствовать севское название его ломоносами.

Цель обряда весьма ясна и прозрачна: изгнать или «проводить» русалок. Слово «проводы» теперь всюду понимается в смысле «провожанья при отправке в путь», но прежде оно могло означать и нечто иное. В народе проводами зовутся часто поминки умерших[1036]. Поскольку описанный обряд иногда сливается с похоронами чучела русалки, а иногда заменяется похоронами русалки, постольку возможность иного понимания имени «проводов» не исключена.

В песнях цель проводов изображается так: «Русалки чтоб не лоскотали, в зиму не лекали [не пугали], в летку не пугали» (Гомельск. у.); «Чтоб они (русалки) до нас не ходили, да нашего житечка (ржи) не ломили, да наших девочек не ловили» (Черниг. губ.). В Рязанской губ. проводившие русалку говорят с облегченьем: «Теперь мы русалку проводили: можно будет везде смело ходить!» С изгнанием русалок прекращается опасность купаться в реках: до изгнанья купающихся защекочивают русалки (Тульск. губ.). Прыганье через костер, на коем сожжено чучело русалки, предохраняет «от болезней, злых духов и колдунов» (Ряз. губ.).

Кое-где наши источники называют рассматриваемый обряд «проводами весны» (Елатомский у. Тамб. губ., Лукояновский у. Нижегор., Городищенский у. Пенз. губ. и гор. Саратов; в трех последних случаях разумеются обряды с ряженым конем). Но тут нужно видеть позднейшее толкованье, принадлежащее, вероятно, образованным людям.

Чтобы закончить с обрядом, нужно еще отметить, что общий характер проводов русалки очень веселый. Повсюду проводы сопровождаются веселыми песнями и плясками, играми и хороводами. Кроме песен, слышится игра на дудках и гармонике, гром печных заслонов, тазов и трещоток; в одном случае, при проводах ряженого коня, бьют рычагом в конский череп. Своеобразная пляска отмечена в Симбирской губ. при проводах коня: девицы пляшут и скачут на палках, которые держат за концы женщины.

Особняком совсем стоит сердобский обряд, на котором мужчины совсем отсутствуют, а участвуют одни старухи. Здесь ярко выражен похоронный оттенок обряда: несущие чучело русалки старухи вопят, а в песне дальновидно хвалят свою кумушку Кострому (покойницу), которая не покинула их в нужде и старости.

Еще важный признак рассматриваемого обряда – угощенье под открытым небом: в Тамб. губ. выносят столы на улицу и пьют тут вино и брагу; белорусы кушают в лесу или за селом яичницу и водку, причем в одном случае берут с собою крашеные яйца.

Как и во всяком сложном обряде, и в рассматриваемом есть также привходящие, посторонние части. В Саратовской губ. обливают водою зазевавшихся, «призывая дождь во время лета» (ср. § 53), а в Тамбовской губ. женщины гадают о будущем урожая льна, спрашивая о том русалок. В Спасске-Рязанском обливание водой служит особым способом борьбы сторон, т. е. как бы является не случайною, а основною частью обряда.

§ 55. Проводы русалки в некоторых местностях носят черты ясно выраженного похоронного обряда. Чучело русалки иногда сжигают, топят в воде; несущие это чучело на носилках вопят как по покойнике (§ 54). Не исключена возможность, что самое название «проводы» первоначально означало «поминки» или даже «похороны»[1037].

Как бы в подтверждение этой предполагаемой возможности мы рядом с «проводами русалки» встречаем также и похожий обряд «похорон русалки». «В Михайловском у. Ряз. губ. есть обычай „хоронить русалку”. В заговенье перед Петровым постом делают из тряпок куклу, величиною с шестинедельного ребенка, намалевывают ей нос, глаза, рот, наряжают ее в платье. Сделавши из досок гроб, кладут туда куклу, покрывают ее кисеею и убирают цветами. Парни, девушки и молодые бабы несут гроб на берег реки; девушки наряжаются – кто священником, кто дьяконом, кто дьячком, делают кадило из яичной скорлупы и поют: „Господи, помилуй!” Все идут со свечами из стеблей конопли. У реки русалке расчесывают волосы и