Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

почитаться как Квирин, один из любимых римских богов. После смерти Тация главы самых знатных семейств избрали царем сабинянина Нуму Помпилия. Возможно, реальная власть и руководство от основания города до этрусского господства были сосредоточены в руках этих старейшин, или сенаторов (senatores), в то время как функции царя, подобные функциям архонта басилевса в Афинах того времени, сводились к выполнению обязанностей верховного жреца{30}. Предание рисует Нуму Помпилия сабинским Марком Аврелием, в одно и то же время философом и святым.

«Он стремился, — пишет Ливий, — внедрить страх перед богами в качестве самого мощного воздействия на души варварского народа. Но так как его усилия могли не произвести на них никакого впечатления, не будь в них задействована некая сверхъестественная мудрость, он утверждал, что встречается по ночам с божественной нимфой Эгерией и что именно по ее совету он устанавливает наиболее угодные небу религиозные обряды и назначает особых жрецов для каждого из главных божеств»{31}.

Упрочив единообразные культовые правила для различных племен, населявших Рим, Нума укрепил единство и стабильность государства{32}; заинтересовав воинственных римлян религиозными вопросами, полагал Цицерон, Нума даровал своему народу сорок лет мира{33}.

Его преемник Тулл Гостилий вернул римлян к их привычному образу жизни. «Твердо убежденный в том, что бездействие ослабляет силы государства, он стал искать предлогов к войне»{34}. В качестве врага он избрал материнский город — Альбу Лонгу, напал на нее и полностью разрушил. Когда царь Альбы нарушил союзнические обещания, Тулл привязал его к двум колесницам и разорвал на части, пустив колесницы в противоположные стороны{35}. Его преемник Анк Марций разделял военную философию Тулла. Согласно Диону Кассию Анк понимал,

«что для тех, кто стремится к миру, недостаточно просто воздерживаться от причинения несправедливости… но чем более кто-нибудь желает мира, тем уязвимее он становится. Он видел, что хотеть покоя не значит располагать средствами к защите, если только не заботиться о приготовлениях к войне. Он знал также, что радоваться свободе от войн с иноземцами — самый короткий путь к крушению тех, кто проявлял по отношению к ней столь неумеренный энтузиазм»{36}.

V. ЭТРУССКОЕ ГОСПОДСТВО

Около 655 г. до н. э., продолжает свое повествование традиция, изгнанный из Коринфа богатый торговец Демарат пришел в Таркивинии, остался там и женился на этрурянке{37}. Его сын, Луций Тарквиний, переехал в Рим, достиг здесь высокого положения и после смерти Анка то ли захватил трон, то ли (что более вероятно) был избран царем при поддержке каолиции этрусских семейств, проживавших в городе. «Он был первым, кто вербовал сторонников перед выборами для получения короны и произнес заранее составленную речь, чтобы заручиться поддержкой плебса»{38}, то есть тех граждан, которые не могли возвести свою родословную к отцам-основателям. В правление этого Тарквиния Приска (Древнего) монархия усилила свою власть над аристократией и значительно возросло этрусское влияние на римскую политику, инженерное искусство, религию и искусство. Тарквиний успешно воевал с сабинянами и подчинил себе весь Лациум. Говорят, он воспользовался римскими ресурсами, чтобы украсить Тарквинии и другие этрусские города, но он также пригласил в свою столицу греческих и этрусских художников и возвел в ней величественные храмы[6]. Очевидно, он олицетворял растущее могущество коммерции и финансовой деятельности и противодействие землевладельческой аристократии.

После тридцати восьми лет царствования Тарквиний был убит патрицием, вознамерившимся вновь ограничить царскую власть чисто религиозными функциями. Но вдова Тарквиния, Танаквиль, по-своему распорядилась создавшимся положением и сумела передать трон своему зятю Сервию Туллию. Сервии, по словам Цицерона, был первым, кто «завладел царством, не будучи выбран народом»{39}, то есть ведущими семействами. Он правил хорошо и окружил Рим защитными рвом и стенами. Но крупные землевладельцы были им недовольны и замышляли свергнуть его с трона. Вследствие этого он заключил своюз с богатыми выходцами из плебса и провел реорганизацию армии и порядка голосования, чтобы тем самым упрочить свои позиции. Устроив перепись граждан и имущества, он распределил граждан по сословиям согласно их богатству, а не происхождению, так что, ничуть не затронув старую аристократию, он возвысил в качестве противовеса класс всадников (equites), состоявший их тех, кто мог обеспечить себя конем (equus) и амуницией, необходимой для службы в кавалерии[7]. Перепись выявила около восьмидесяти тысяч человек, способных носить оружие. Считая по одной женщине и по одному ребенку на каждого солдата и по одному рабу на каждую четвертую семью, мы можем оценить в 260 000 человек население Рима и его пригородов около 560 г. до н. э. Сервий разделил народ на тридцать пять новых триб, исходя при этом скорее из места жительства, чем из родственных отношений или общественного положения. Этим шагом, как поколение спустя Клисфен в Афинах, он ослабил политическую сплоченность и влияние на результаты голосования аристократии — класса, считавшего себя высшим по праву рождения. Когда второй Тарквиний, внук Тарквиния Древнего, обвинил Сервия в незаконном правлении, тот вынес этот вопрос на плебисцит и получил, как говорит Ливий, «единодушный вотум доверия»{40}. Недовольный Тарквиний убил Сервия и объявил себя царем[8].

При Тарквинии Супербе (Гордом) монархия стала абсолютной, а этрусское влияние доминирующим. Патриции всегда считали царя (гех) исполнителем постановлений сената и первосвященником государственной религии. Они не могли надолго подчиниться неограниченной царской власти. Поэтому они убили Тарквиния Древнего и не поднялись на защиту Сервия. Но новый Тарквиний был гораздо хуже предыдущего. Он окружил себя телохранителями, заставлял свободных людей месяцами трудиться на унизительных работах, распинал на Форуме граждан, предал смерти многих выдающихся представителей высших классов и правил с такой жестокостью, что заслужил ненависть всех сколько-нибудь влиятельных лиц{41}[9].

Надеясь снискать популярность победоносными войнами, он напал на рутулов и вольсков. Пока он находился при войске, собравшийся сенат отрешил его от власти (508 г. до н. э.). Это был один из поворотных пунктов римской истории.

VI. РОЖДЕНИЕ РЕСПУБЛИКИ

Здесь предание становится уже литературой и проза политики сплавляется с поэзией любви. Однажды вечером, рассказывает Ливий, в царском лагере при Ардее сын царя Секст Тарквиний затеял спор со своим родственником Луцием Тарквинием Коллатином о добродетельности их жен. Коллатин предложил мчаться в Рим и неожиданно явиться к супругам в часы позднего вечера. Они застали жену Секста пирующей с близкими друзьями, а Лукреция, жена Коллатина, пряла шерсть на одежду мужу.