Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

ведут себя еще более оживленно, чем сами соперники. Они скачут на лошадях или правят колесницами в амфитеатре. Иной раз, безмятежно расслабившись, они удят рыбу. На одной из картинок мы видим парочку, праздно катающуюся на лодке по спокойной реке: украшенный гирляндой из лавра, он поднимает бокал вина и клянется ей в вечной верности; она улыбается и верит ему, хотя и знает, что он лжет. В других погребальных камерах этрусский художник нарисовал воображаемый им рай: идет бесконечный пир, беззаботные девушки танцуют под звуки двойных свирелей и лиры. Свирели и лиры, трубы и сиринги являлись, очевидно, непременным атрибутом любого застолья, свадебного или похоронного; любовь к музыке — одна из привлекательных сторон этрусской цивилизации. В гробнице Львицы близ Корнето обнаженные фигуры несутся кругом в вакхическом экстазе{27}.

Таково было естественное предназначение этрусков — распространять свое могущество на север и юг, тянуться к подножиям Альп и греческим городам Кампании и, наконец, столкнуться лицом к лицу у Тибра с набирающим силу Римом. Они основали колонии в Вероне, Падуе, Мантуе, Парме, Модене, Болонье, а по другую сторону Апеннин в Римини, Равенне и Адрии. Название последнего города, скромного этрусского форпоста, дало имя омывающему его морю — Адриатика. Они окружили Рим этрусскими поселениями — Фидены, Пренесте (Палестрина) и Капуя, возможно, и родина Цицерона Тускулум («маленькая Тускания»). В конце концов в 618 г. до н. э., если верить точной, но ненадежной традиции, некий этрусский авантюрист овладел римским троном, и на столетие управление римским народом перешло в руки этрусской цивилизации и этрусской формующей мощи.

IV. РИМ ПОД ВЛАСТЬЮ ЦАРЕЙ

Около 1000 г. до н. э. виллановианские переселенцы переправились через Тибр и остановились в Лациуме. Трудно сказать, как обошлись они с неолитическим населением, жившим здесь до их появления: поработили, изгнали или просто ассимилировали? Понемногу аграрные общины этого исторического региона между Тибром и Неаполитанским заливом срослись в несколько ревностно суверенных городов-государств, не жаждущих объединяться, кроме как на ежегодных религиозных праздниках или в редких войнах. Сильнейшим из них была Альба Лонга, расположенная у подножия горы Альбан, на том самом месте, где сегодня в замке Гандольфо находит приют и защиту от летнего зноя римский папа. Возможно, именно из Альбы Лонги в девятом столетии до Рождества Христова небольшая колония латинян, алчущая завоеваний или вытесненная слишком быстрым ростом населения, продвинулась миль на двадцать к северо-западу и основала самый славный из человеческих городов.

Вышеприведенный абзац содержит, пожалуй, все сведения (чисто гипотетического свойства), которыми нас способна снабдить современная наука. Однако римская традиция была куда менее скупа. После сожжения города галлами в 390 г. до н. э. большинство исторических записей скорее всего сгорело, и благодаря этому патриотическая фантазия могла свободно приступать к расцвечиванию картины рождения Рима. Днем основания стало считаться двадцать второе апреля 753 г. до н. э., а отсчет событий стал вестись по «годам от основания города» (AUC — anno urbis conditae). Сотни легенд и тысячи поэм повествовали о том, как Эней, отпрыск Афродиты-Венеры, бежал из горящей Трои и, изведав многие страны и многих людей, доставил в Италию богов, или священные изображения, спасенные из Приамова града. Эней женился на Лавинии, дочери царя Лациума. Как рассказывается далее, их потомок в восьмом поколении, Нумитор, был царем Альбы Лонги, главного латинского города. Узурпатор Амулий лишил его власти и, чтобы пресекся род Энея, убил сыновей Нумитора и заставил его единственную дочь, Рею Сильвию, стать жрицей Весты, а значит, дать обет девственности. Однажды Рея лежала на берегу реки «обнажив грудь, чтобы поймать прохладное дуновение»{28}. Слишком доверившись честности богов и людей, она уснула; Марс, побежденный ее красотой, одарил ее близнецами. Амулий приказал утопить их. Близнецов положили на плот, который осторожным потоком был вынесен на берег. Детей вскормила волчица (lupa) или, согласно скептическому варианту, жена пастуха Акка Ларенция, прозванная Люпой потому, что ее любовь, как и любовь волчицы, не терпела никаких законов. Когда Ромул и Рем выросли, они убили Амулия, вернули власть Нумитору и решили основать на римских холмах собственное царство.

Археологические данные ничем не подтверждают достоверность этих рассказов, знакомых нам с детства. Возможно, в них содержится зерно истины. Может быть, латиняне выслали колонистов, чтобы установить на месте Рима стратегическое препятствие на пути этрусской экспансии. Это место находилось в двадцати милях от моря и не очень подходило для развития морской торговли; однако в те времена на побережье свирепствовали пираты, и это было даже некоторым преимуществом — располагаться на некотором удалении от моря. Что касается наземной торговли, то Рим стоял на выгодном пересечении речного пути и дороги с севера на юг. Эту местность не назовешь здоровой: дожди, наводнения, ручьи подпитывали малярийные болота, лежавшие на окрестных равнинах и даже в городских низинах. Отсюда — притягательность пресловутых семи холмов. Как гласит предание, первым был заселен Палатинский холм, возможно, потому, что у его подножия находился островок, значительно облегчавший работы по устройству моста и переправы через Тибр. Один за другим были заселены соседние склоны, пока избыток населения не заставил перебраться на другой берег реки и начать строительство на Ватиканском холме и Яникуле[5]. Три племени — латиняне, сабиняне и этруски, — что обитали на холмах, образовали федерацию Семигорье (Septimontium) и постепенно срастались в единый город — Рим.

Древнее сказание также гласит, будто Ромул, чтобы добыть жен для своих поселенцев, затеял публичные игры и пригласил на них сабинян и другие племена. Во время скачек римляне схватили сабинских женщин и прогнали мужчин. Тит Таций, царь сабинского племени куритов, объявил Риму войну и выступил в поход. Тарпея, дочь римлянина, который командовал крепостью на Капитолийском холме, открыла ворота нападающим. «В награду» они забросали ее щитами. Последующие поколения назвали ее именем знаменитую Тарпееву скалу, с которой низвергали приговоренных к смерти. Когда войско Тация приблизилось к Палатинскому холму, сабинянки, не устояв перед комплиментом, заключавшимся в самом факте похищения, добились перемирия, обратившись к противникам с жалобными увещеваниями. «Если победят куриты, мы потеряем наших мужей, — сказали они, — и потеряем братьев и отцов, если куриты потерпят поражение». Ромул уговорил Тация разделить с ним бремя царской власти и соединить сабинян и латинян в единую общину. После этого свободные граждане Рима стали именоваться куритами, или квиритами{29}. Крупицы правды могут сохраниться и в этой романтической истории, а возможно, это патриотически перелицованное сказание о захвате Рима сабинянами.

После долгого царствования вихрь вознес Ромула на небеса, после чего он стал