Москва и Восточная Европа. Югославская модель социализма и страны советского блока. 1950-е — 1960-е годы - Анатолий Семенович Аникеев

том, что прежняя ставка на этого политика затрудняет решение венгерских внутриполитических проблем. Так, премьер-министр А. Хегедюш в беседе с Ю. В. Андроповым 19 июня выражал сожаление, что даже в дни пребывания Тито в СССР Ракоши продолжает выискивать в сближении с Югославией только лишь негативные стороны[677]. Не только Хегедюш, но и другие члены венгерского руководства понимали, что в силу популярности среди многих политически активных граждан Венгрии югославского опыта последовательный курс на улучшение отношений с ФНРЮ и СКЮ может способствовать повышению влияния венгерского коммунистического руководства в собственной стране. После ожидавшегося в обозримом будущем ухода Ракоши его преемникам предстояло решить две непростые и трудно совместимые задачи — ликвидировать ненужную напряженность в отношениях с южной соседкой и в то же время, по возможности, нейтрализовать югославское воздействие на собственную оппозицию.

На пленуме Центрального руководства ВПТ, состоявшемся во второй половине июля 1956 г., Ракоши был освобожден от обязанностей первого секретаря партии. Его отставку санкционировал высокопоставленный эмиссар КПСС А.И. Микоян, проведший в середине июля неделю в Будапеште. На смену Ракоши пришел Герё, который предпринял ряд шагов в целях возобновления венгерско-югославского диалога на высоком уровне[678]. Однако в Белграде существовало недоверие и к Герё, входившему в ближайшее окружение Ракоши. В итоге руководство СССР, заинтересованное в полной нормализации и активизации отношений своих сателлитов (в том числе Венгрии) с Югославией, должно было взять на себя роль посредника. Э. Герё, проводивший в сентябре отпуск в СССР, 30 сентября неофициально встретился с И. Брозом Тито, также отдыхавшим в Крыму по приглашению Н.С. Хрущёва. На этой встрече они договорились о поездке венгерской партийно-правительственной делегации в Белград 15 октября. Еще до этого, 28 сентября, на пленуме ЦР ВПТ обсуждался вопрос о торжественном перезахоронении Ласло Райка — этого все активнее требовали снизу в условиях общественного подъема, охватившего Венгрию. Так, 17 сентября об этом много говорилось на съезде венгерских писателей, вызвавшем огромный общественный резонанс. 1 октября посланник ФНРЮ Д. Солдатич был принят членом политбюро ЦР ВПТ И. Ковачем. Он официально сообщил о согласии ЦК СКЮ с предложением ВПТ об организации встречи в Белграде. 6 октября в Будапеште на Керепешском кладбище состоялось торжественное перезахоронение казненных в октябре 1949 г. Л. Райка и еще двух коммунистических функционеров — Т. Сёни и А. Салаи. Пойдя на проведение этой акции, венгерские власти хотели создать более благоприятный фон для предстоящей поездки венгерской делегации на высшем уровне в Белград. Венгерская делегация во главе с Герё прибыла в Белград 15 октября, где по итогам прошедших встреч и переговоров 22 октября была подписана декларация, ознаменовавшая собой восстановление нормальных добрососедских отношений между двумя странами[679].

Когда на следующий день, 23 октября, ближе к вечеру, экспресс с венгерской партийно-правительственной делегацией прибыл в Будапешт, город уже вовсю бурлил, многотысячные демонстрации шли через Дунай, скандируя требования об уходе Советской Армии из Венгрии, возвращение И. Надя на пост премьер-министра, аресте М. Ракоши, проведении свободных выборов и т. д. Первоначальной целью демонстрации было выражение солидарности с польскими борцами за обновление социализма, подвергавшимися сильному прессингу из Москвы. Югославия воспринималась венгерской оппозицией как потенциальный союзник. «С Югославией и Польшей наша сила втрое больше», — выкрикивала толпа, за которой внимательно наблюдали и дипломаты титовской Югославии. В этот день венгерско-югославские отношения вступили в новый этап своего развития.

Рассчитывая на усиление в Венгрии позиций коммунистов, выступавших за более независимую линию в отношениях с Москвой, и воспринимая их как своих потенциальных внешнеполитических партнеров, команда Тито вместе с тем явно не хотела падения коммунистической власти в соседней, связанной с Югославией тесными историческими узами стране. После нескольких дней выжидания руководство СКЮ 29 октября в письме венгерским лидерам[680] солидаризировалось с курсом нового, пришедшего к власти на волне октябрьских событий правительства И. Надя на расширение национального суверенитета. Главную вину за создавшееся положение Белград возложил на прежнее венгерское руководство, своей политикой подорвавшее веру многих тысяч трудящихся в перспективы социализма (что нанесло урон интересам сил социализма во всем мире). Поддержав И. Надя в его решимости опереться на возникавшие в те дни снизу рабочие советы, Тито в то же время весьма скептически отнесся к идеям восстановления многопартийности в Венгрии и проведения свободных выборов, поскольку это могло открыть путь к утрате коммунистами власти. Он выражал также озабоченность в связи с угрозой анархии и возможными выступлениями крайне правых сил, причем по мере дальнейшего развития событий в соседней стране его обеспокоенность только усиливалась. К границе с Венгрией были подтянуты югославские войска[681].

Постановлением Президиума ЦК КПСС от 31 октября 1956 г. послу СССР в ФНРЮ Н.П. Фирюбину была направлена для передачи Тито телеграмма с предложением о срочной встрече[682], и предложение это было принято. В ночь со 2 на 3 ноября на острове Бриони в Адриатике Тито вместе со своими ближайшими соратниками Э. Карделем и А. Ранковичем принял Н.С. Хрущёва и Г.М. Маленкова. «На меня произвело впечатление, что они были очень встревожены», — так описывал впоследствии Хрущёв эту встречу, выступая на приеме при посещении Венгрии в апреле 1958 г. — «Тито сказал, что надо действовать: вы должны выступить своими вооруженными силами». Хрущёв снова выразил обеспокоенность резким сдвигом в Венгрии вправо и его возможными последствиями: «Мы сказали, что если фашисты захватят Венгрию, нам плохо будет, но вам хуже всех, потому что тогда разрезается социалистический лагерь и вы будете от нас отрезаны. Реакция, конечно, поднимет голову и внутри Югославии», тем более с учетом большого количества венгров, проживающих в Югославии в приграничных с ВНР районах. «Все говорили, что надо действовать. Когда я сказал, что им надо поспать, то Тито ответил, что они три ночи не спят, какой уж сон, давайте решим этот вопрос»[683].

По итогам многочасовой беседы Тито дал, как известно, принципиальное согласие на советскую военную акцию в целях приведения к власти в Венгрии более «надежного» правительства, способного сдержать резкий сдвиг в стране вправо (предложенная югославами кандидатура Я. Кадара в качестве главы такого правительства не вызвала возражений советской стороны[684]). Более того, Тито выразил готовность, связавшись через югославских дипломатов с Надем, склонить его подать в отставку, что облегчило бы реализацию советских планов по смене власти в Венгрии[685].

Между тем, дальнейшее развитие событий происходило совсем не по задуманному сценарию и довольно быстро внесло серьезный диссонанс в советско-югославские отношения. Все началось с того, что на рассвете 4 ноября, когда была предпринята решающая советская военная акция, Имре Надь, осудив ее перед всем миром в своем выступлении по радио, укрылся затем в здании