Истории пестрых народов Урала и Зауралья. В поисках связующих нитей. 140-летию П. П. Бажова посвящается - Михаил Прокопьевич Ермаков

не назовёшь одноликой. Те же исследователи да покорители севера и помогли разнообразить её. Если коренные жители северных земель видели для себя в пище чужаков пользу, они с удовольствием включали её в рацион, подстраивая под свои вкусы (см. рис. 6.18).

На святом месте. Достоинство злаков они оценили сразу. И теперь уже невозможно представить хантыйские, мансийские, якутские праздники без традиционной каши-саламат, родной также для бурятов и башкир. Рецептов её приготовления множество. Кашу готовят из прожаренной муки (ржаной, ячневой или пшеничной), круп (мелкой гречневой или ячневой), на воде или с добавлением молока и сметаны, сдабривают кедровыми орешками, заправляют сливочным маслом или животным жиром. Ханты варят саламат – с мясом птицы.

Рис. 6.18. Свежий воздух, горячая каша, строганина – идеальное хантыйское застолье. Фото автора: Павла Анущенко. Интернет.

Журналистов «ТИ» пригласили освоить процесс сотворения каши на природе. Как раз выдался солнечный день, и председатель совета общественной организации «Центр культуры и творчества финно-угорских народов» Любовь Собянина договорилась о содействии с руководством Археологического музея-заповедника на озере Андреевском.

– Там очень хорошо! И чум есть, – обосновала она. – Это святая земля для ханты и манси. Археологи выяснили, что в древние времена на ней жили наши предки (см. рис. 6.19).

Рис. 6.19. Чум хантов и манси. Археологический музей-заповедник. Озеро Андреевское. Фото автора: Ирины Тарабаевой. Интернет.

Отправились туда в компании солистов хантыйской вокальной группы «Хэс» (в переводе – «Звезда»). Встречала нас директор музея Наталья Хвостанцева. Она немедленно поделилась радостью:

– Представители югорского землячества, осмотрев наш чум, заверили, что с точки зрения предметного ряда он лучше, чем в Ханты-Мансийском «Торум-Маа». И я этим горжусь!

Гостеприимная «хозяйка угодий» готова хоть сейчас провести подробную экскурсию, рассказав обо всех достоинствах заповедного уголка.

– Смотрите, – обводит она рукой пространство, – у музея появились новые экспонаты: качели, карусель, торговые палатки, доставшиеся нам после съёмок фильма «Тобол». Ещё нам передали костюмы и оленьи шкуры

Женщины тем временем деловито распаковывают сумки и пакеты, раскладывают на столе продукты. Единственный в коллективе мужчина – Иосиф Митрофанович Еприн (его представили как шамана, и он нам лукаво подмигнул) проверяет остроту ножа.

– Я на съёмках «Тобола» две недели жил, – уведомляет. – Остяка изображал. То есть самого себя. Ой, что только режиссёр не заставлял нас делать! Мы и ислам принимали, и православие. В трюме в цепях сидели

Еприн осматривается, ищет затенённое место для своей поклажи – у него с собой замороженный муксун. Ну, действительно, каша кашей, а какая хантыйская трапеза без рыбы?!

– Мне бы чешую быстро снять, – бормочет.

– Сначала следует установить котёл на треногу и разжечь огонь. Это самое важное! – напоминает Собянина (см. рис. 6.20).

– Рыба имеет свойство таять, – со вздохом замечает «шаман», но идёт в чум. Ловко стругает ножом поленья, и в очаге растёт горка кудрявой стружки.

– Огонь надо поддерживать постоянно, – наставляет Любовь Дмитриевна. – У нас хозяйка должна всё успевать: и за огнём следить, и пищу готовить, и спать. Хантыйская сказка предупреждает: если огонь потухнет, злая пурга займёт чум.

Рис. 6.20. Установка котла на треногу для варки. Фото автора: Ирины Тарабаевой. Интернет.

Едва Собянина скрывается за пологом, Иосиф Митрофанович с улыбкой просвещает нас:

– Костёр – это женское дело. Тут мужчины не должно быть

Однако женщины заняты другим: им надо разделать домашнюю курицу, мелко нашинковать луковицу, промыть ячневую крупу. За колодезной водой отправляют сотрудника музея, кандидата исторических наук и члена Союза художников России Леонида Лара. По национальности он ненец, но прекрасно знает культуру всех северных народов.

– В музее-заповеднике 200 гектаров, – кратко сообщает он. – Мы здесь проводим Вороний день, День рыбака, День коренных народов Севера, обрядовый праздник «Нарождение луны». На последней встрече в марте у нас был снежный стол!

– Лунный праздник – это хантыйский Новый год, – дополняет Еприн. – Помню, мы тогда классно повеселились!

– На деревянной лопате блюда подавали, – вставляет Светлана Молчанова. Ей, повару по профессии, и предстоит варить кашу (см. рис. 6.21). Ездовые осетры и лакомая сметана.

Рис. 6.21. Приготовление каши-саламат с курицей. Фото автора: Ирины Тарабаевой. Интернет.

В пятилитровом котелке, подвешенном в чуме над очагом, булькает вода, в которой уже полчаса варится рубленая курица. Светлана Васильевна засыпает в бульон ячневую крупу (800 г), помешивает её и уточняет для нас:

– За 15 минут до окончания варки добавим лук и сливочное масло. В целом каша готовится 40–60 минут.

Мы узнаём, что прежде ханты вместо масла использовали гусиный, утиный или рыбий жир. И саламат чаще варили из дичи – уток, глухарей, куропаток. Но жизнь не стоит на месте, сегодня у городских северян под рукой другие продукты.

– Наш отец был рыбак и охотник, заготовитель пушнины. В местной газете «Путь к коммунизму» его фотографии помещали, – рассказывает Молчанова. – Дичь и рыбу, добытые им, мы хранили в ледниках. До весны запасов хватало. Икру чёрную тазиками засаливали. Мама постоянно пироги из муксуна и нельмы стряпала. Помню, отец поймает осетра, несёт его на плече – хвост по земле тащится! Однажды изловил сразу двух, привязал за жабры к дереву, а сам с матерью и старшими детьми уехал на покос. Мы с сестрой Клавой

– погодки, к берегу осетров подтащили, уселись на них, и давай кататься. Потом один осётр отвязался и уплыл. Погонял нас отец тогда.

Светлана Васильевна выросла в Юртах Непкинских на Малой Оби в Берёзовском районе. Вокруг стояли черёмуховые леса, где она девочкой собирала не только черёмуху, но и смородину – чёрную и красную.

– Мама из ягод шанежки стряпала, варенье варила. Мы в детстве питались очень хорошо! – заверяет Молчанова.

– А я в детстве очень любила сметану! – признаётся Собянина, выросшая в деревне Тугияны Берёзовского района. – Набегаюсь на улице, сверну домой, возьму кусок хлеба – ив кладовку, где стоит 10-литровое ведро со сметаной. Наворачиваю прямо из него. Втихомолку, конечно. Потому что, знаю, мама отругает. Она требовала, есть только сидя за столом. А мне некогда было рассиживаться, друзья на берегу ждали!

– Я была полной девочкой, любила жирную пищу. Мне даже прозвище дали – Черока, потому что ходила, как утка, переваливаясь с ноги на ногу,

– вспоминает родная сестра Светланы Васильевны Клавдия Беляева, выучившаяся на радиста-оленевода, но всю жизнь, работавшая на тюменском хлебозаводе. – Ранним утром я всегда шла с мамой на дойку. Она надаивала парного молока в кружку, и я тут же его выпивала, заедая хлебом. Ещё любила разбирать жирные головы муксунов, язей