Легенды и мифы Санкт-Петербурга - Наум Александрович Синдаловский

Удивителен феномен петербургских пригородов. Самим существованием своим обязанные возникновению Петербурга, они не знали аналогов в допетровской Руси и, несмотря на ряд позднейших подражаний в Подмосковье, составили совершенно уникальную страницу в истории русской культуры. Золотой век русского пригородного паркостроения хронологически уложился в рамки одного XVIII столетия. В самом начале века было заложен Петергоф, а в конце столетия окончательно сформировался знаменитый дворцово-парковый ансамбль Павловска. XIX и XX века уже ничего принципиально нового пригородному паркостроению дать не смогли.

Такая временная ограниченность, несмотря на сравнительно частую смену стилей и перемену вкусов, позволила создать парковые ансамбли, отличающиеся композиционным единством и цельностью. При этом в границах одного художественного стиля был распланирован только комплекс Нижнего и Верхнего парков Петродворца. Остальные парки представляли собой прихотливое сочетание участков, распланированных в разных стилях: регулярном, или французском, каскадном, или итальянском, пейзажном, или английском. Дополняя и обогащая друг друга, они в конце концов сложились в своеобразный тип русского национального парка.

Во все времена это хорошо понимали и глубоко чувствовали петербуржцы. Тончайшие, едва заметные различия в парковых структурах чутко улавливались, строго дифференцируя полюса притяжений любителей загородных прогулок. Одни парки располагали к праздничному веселью и радостному оживлению, другие влекли к долгим, медленным размышлениям. У каждого был свой парк. И феномен петербургских пригородов, может быть, в том и состоит, что никто не был обделен «своим» парком.

Колонистский парк в Петергофе

Но в короткое время осенних листопадов, охваченные редким единодушием, горожане объединяют свои «личные» парки в один общий и уходят в золотую осень, чтобы побродить по аллеям, полюбоваться многоцветной палитрой природы, ненадолго уйти в прошлое, подумать о будущем или просто, как говорили в старом Петербурге и о чем напомнил в одной телевизионной программе Дмитрий Сергеевич Лихачев, – «пошуршать листвой».

Герботворчество

В связи с отсутствием официального герба Ленинграда безымянные варианты гербов то и дело появлялись в оформлении бытовых товаров и канцелярских принадлежностей, на упаковках промышленных товаров, на этикетках и рекламных листах, на конфетных коробках и т. д.

Впервые заговорили в России о городской геральдике в 1692 году. Именно этим годом датирован известный историкам документ о присвоении герба городу Ярославлю. Однако сочинительством гербов в то время специально никто не занимался, и гербом города вплоть до 1730 года считался знаменный герб полка, расквартированного в нем.

Согласно Знаменному гербовнику, по которому Оружейная палата централизованно изготовляла знамена и рассылала их в полки, на знамени Санкт-Петербургского полка было изображено золотое пылающее сердце под золотой короной и серебряной княжеской мантией. К знамени был придан символ: «Тебе дан ключ». Вне всякого сомнения, эту символику можно считать первым гербом Петербурга.

В 1722 году Петр основал Герольдмейстерскую контору, в обязанности которой входило составление городских гербов. Автором громадного большинства из них стал итальянец, граф Франциск Санти, назначенный Петром в помощники герольдмейстеру С. А. Колычеву.

В 1730 году был утвержден герб Санкт-Петербурга: «Скипетр желтый, под ним герб государственный, около него два якоря серебряные: один морской, другой четырехлопастный (морская кошка), поле красное, сверху корона имперская». Через полтора столетия для столицы устанавливается новый, несколько измененный герб – поле червленое (смесь сурика с киноварью), на щите – скипетр, два перекрещивающихся якоря, причем морская кошка не четырех-, а трехлопастная, щит герба обрамлен золотыми дубовыми листьями, скрепленными Андреевской лентой.

Современный герб Санкт-Петербурга

Один из первых гербов Санкт-Петербурга

С 1917 года этот символ утратил свое значение для города, который вскоре перестал быть столицей государства. Был утрачен и вообще интерес к геральдике, якобы напоминавшей о дворянстве и самодержавии.

Только в 1960-х годах возрождается интерес к городской геральдике как одной из любопытнейших страниц отечественной истории. Постепенно большинство старых городов либо возродило старинную символику, либо создало новые гербы.

К сожалению, у Ленинграда официального герба никогда не было. Но стихийные попытки создания городского герба не прекращались. В большинстве случаев это был адмиралтейский кораблик или перекрещивающиеся якоря на вольно трактованном геральдическом щите.

С возвращением в 1991 году Ленинграду его исторического имени сам собой отпал и вопрос о новом гербе, поскольку у Санкт-Петербурга он есть.

Пословицы, поговорки, фразы

Петербургские сословия

Что ни церковь, то поп, что ни камера, то клоп, что ни фабрика, то Кноп.

Многоликий и пестрый Петербург второй половины XIX века поражал воображение не только неожиданными контрастами быта и архитектуры. В сознание обывателя исподволь внедрялась уверенность в нерушимости социальных устоев, в незыблемости государственного порядка, чему способствовало и сохранение устойчивых примет городской жизни. К этим приметам петербургской улицы следует в первую очередь отнести исключительное обилие военных, а также лиц духовного звания.

В середине XIX века военные составляли почти 10 процентов всего населения столицы. В городе постоянно находились 12 кавалерийских и пехотных полков, множество бригад, эскадронов и дивизионов, военные школы, инженерные училища, морские и кадетские корпуса, военные академии и т. д. У Пушкина были все основания назвать Петербург «военной столицей». Казармы Семеновского полка на Загородном проспекте, Московского – на Фонтанке, Измайловского – в Нарвской части, Гренадерского – на Карповке, Финляндского – на Васильевском острове, Литовского – на Выборгской стороне и многие другие составляли мощный резерв сил внутренней безопасности правительства и двора.

Среди пестрого многолюдства петербургской улицы не последнее место занимали церковнослужители. В столице было множество отдельно стоящих, домовых и ведомственных церквей и молитвенных домов. Если в 1750 году их было 35, то в 1870-х годах эта цифра подскочила до 250.

Портрет Людвига Кнопа. Фото, 1894

Многочисленным петербургским сословием были промышленники, значительную часть которых составляли иностранцы. Среди них был и барон Кноп, которому принадлежали многие текстильные фабрики в России, в том числе Екатерингофская бумагопрядильная мануфактура, основанная на правом берегу Обводного канала (ныне прядильная фабрика «Веретено»).

В среде рабочих Екатерингофской мануфактуры и родилась эта поговорка.

Формула бедности

Вошь да крыса до Елагина мыса.

В середине XVIII века в Петербурге насчитывалось всего 80 промышленных предприятий. Затем, в последующие сто лет это количество увеличилось почти вдвое, а к концу XIX века возросло до 642. Но и эти темпы роста оказались ничтожными по сравнению с последним десятилетием перед Первой мировой войной. В 1913 году в столице имелось более тысячи крупных, средних и мелких заводов и фабрик.

Все они концентрировались в основном вдоль Шлиссельбургского тракта (ныне проспект Обуховской Обороны), на территории Выборгской и Нарвской частей, вдоль берегов Обводного канала, на Васильевском