Истории пестрых народов Урала и Зауралья. В поисках связующих нитей. 140-летию П. П. Бажова посвящается - Михаил Прокопьевич Ермаков

Сжатые соседями, загнанные в глушь лесов, они стараются всеми силами отстаивать свою самобытность, для них чуждо всё на свете, им не нужна ни цивилизация, которую они презирают, ни соседи, в которых они разуверились, живя весь свой век среди природы своей новой родины, они берут от неё то, что она может дать им в своих непроходимых, в полном смысле слова девственных лесах, в своих реках, озерах. Но даже и тут они пользуются ею только для поддержания своей жизни, словно познать всю тщетность богатства, торговых сношений, всю бесцельность своего существования на земном шаре. Но весь их интерес, вся их пытливая, чуткая душа ушла в тот неведомый мир духов, в ту сферу их верований, которыми они живут, который их занимает (см. рис. 6.3).

Рис. 6.3. Молодая вогулка в национальном наряде. Фото, Интернет.

Они ничто так не любят слушать зимними, долгими вечерами в своей юрте, как своих шаманов, посвящённых в этот мир людей, как рассказы о том, как когда-то существовали духи, жили на земле, сражались за их обладание, руководили ими, делали чудеса, оставляли памятники и населяли собой мир. И этот таинственный мир для них лучше всего, что они знают о земле, что составляет уже второстепенные, хотя сильные удовольствия, как-то: охота, музыка, пение, былины и сказки».

Рис. 6.4. Проводник Лобсинья. Фото, Интернет.

Лобсинья – так зовут проводника и друга К.Д. Носилова (см. рис. 6.4), с которым он подружился. Благодаря этой дружбе для обычного человека и каждого читателя открывается мир таинственности, которым вогулы наполняли свою жизнь: «У Лобсинья были странные приключения в жизни. Однажды, рассказывает, он спускался на своём утлом челноке с верховий одной горной речки. Течение было быстрое, речка извилистая. На одном крутом повороте он не смог справиться, задел за корягу и видит – в лодке щель, вода хлынула, и он стал погружаться в воду, не имея возможности справиться с быстрым течением и пристать к берегу. Нужно заметить, что вогулы не умеют плавать. Это несколько странно, потому что они всю жизнь проводят на воде, занимаясь рыбным промыслом. Спастись ему, казалось, было невозможно, и он, призвал своего покровителя «Чехрынь-ойку» на помощь, бросил ему в воду нож. Течь в лодке быстро останавливается, лодка перестаёт садиться, и он, сидя в воде, благополучно пристаёт к берегу, вытаскивает расколотый челнок и идёт в лес искать смоляное дерево, чтобы засмолить щель и отправиться дальше».

«Он говорил мне раз, что на него даже зимой, когда все медведи спят в берлогах, напал один медведь и настиг его так неожиданно, что он должен был всю долгую морозную ночь просидеть на высокой ели, под которой дожидался его зверь и только на рассвете оставил его в покое. Но странно то, что спустившись, он не нашёл ни следа, ни признака гнавшегося за ним медведя.

Эту достопамятную ель он мне раз даже показывал, и она, вероятно, и до сих пор ещё стоит на берегу реки со срубленными ветками от земли до самой вершины, что он сделал для того, чтобы медведь не вздумал лезть за ним на дерево. Он спасся, говорит, только потому, что всю ночь молился своему покровителю и наобещал ему столько, что до сих пор не исполнить…».

6.2. Культура и быт вогулов

Атмосфера вогульских деревенских праздников и жертвоприношений возле юрт (см. рис. 6.5), свидетелем которых был К.Д. Носилов – не для слабонервных читателей. Сам Константин Дмитриевич не всегда справлялся с эмоциями, которые его охватывали, в чём он честно признаётся перед читателем. Это понятно, история рождения ребёнка в снеговой яме на морозе чего стоит!

Рис. 6.5. Юрты вогулов. Фото, Интернет.

Рис. 6.6. Вогульский охотник возле лесной хижины. Фото, Интернет.

Автор рассказывает о поразительных способностях предчувствия таёжных охотников (см. рис. 6.6), о силе вогульских талисманов и пересказывает истории о чёрных собаках-призраках, которые приносят болезнь и смерть, о волшебных способностях вогульских шаманов (см. рис. 6.7) и многое другое. С мистическими явлениями там было всё в порядке.

Рис. 6.7. Старик-вогул (шаман). Фото, Интернет.

Очень интересно описание посёлков, быта и орудий таёжных охотников, населявших бассейн реки Сосьвы.

Книга, словно машина времени, перемещает читателя в другую цивилизацию, затерянную в дебрях тайги и времени: «По стенам юрты вешались рыболовные снасти, лук с колчаном из кожи оленя, кремневое ружьё с целой кучей принадлежностей: отверток, гаек, свистулек для рябчиков, замысловатых, выдуманных вогулом приспособлений к этому оружию и даже привязанным к нему каменным божком, который, видимо тут помогает больше всего делу охотника.

«Мне показали лук, колчан со стрелами с железными острыми наконечниками, разных размеров и фигур: одна с вилками, другая в виде ножа – для зверя, третья с зубцами – для рыбы, которую тоже стреляют вогулы, когда она во время метания икры бродит по затопленным болотам и траве, показываясь на поверхности. Тут же были и деревянные стрелы с шаром для белки, которыми глушат её и сталкивают с дерева. Здесь были стрелы для уток, и всё мне было наглядно пояснено: как стрела режет головку утки, как втыкается и заседает в боку у зверя, как вонзается в спину щуки, и та старается освободиться от случайного плавника в сухой осоке затопленного берега». (См. рис. 6.8).

Рис. 6.8. Охотник вогул с луком. Фото, Интернет.

Близко знакомясь с бытом и стилем жизни вогулов оленеводов, Д.К. Носилов приходит к выводу, что рыболовы (см. рис. 6.9) и охотники – это та несчастная часть народа, которая по тем или иным причинам лишилась собственных оленей. Исследователь рассуждает о том, что выход в спасении этого народа есть: «мне кажется, помоги им правительство, поддержи падающее с года на год оленеводство, эти дикари стали бы опять живым племенем, опять подняли бы свою забитую жизнь, которая когда-то до нашего владычества, достигала даже того, что они имели торговые сношения с болгарами, жителями Волги, даже добывали серебро, топили чугун на знаменитой горе Благодати».

Рис. 6.9. Вогулы рыболовы. Фото, Интернет.

История печальная. Молодой исследователь искренне верил, что его опасное путешествие, повторившее путь князя А.М. Курбского, вновь открывшее путь через Урал и соединившее реки Обского и Печёрского бассейнов принесёт