Блог «Серп и молот» 2021–2022 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2021–2022 читать книгу онлайн
У нас с вами есть военные историки, точнее, шайка клоунов и продажных придурков, именующих себя военными историками. А вот самой исторической науки у нас нет. Нельзя военных разведчиков найти в обкоме, там они не водятся, обкомы вопросами военной разведки не занимаются. Нельзя военных историков найти среди клоунов-дегенератов. Про архивы я даже промолчу…
(П. Г. Балаев, 11 октября, 2021. Книга о начале ВОВ. Черновые отрывки. «Финская война»)
Вроде, когда дело касается продавца в магазине, слесаря в автосервисе, юриста в юридической фирме, врача в больнице, прораба на стройке… граждане понимают, что эти профессионалы на своих рабочих местах занимаются не чем хотят, а тем, что им работодатель «нарезал» и зарплату получают не за что получится, а за тот результат, который работодателю нужен. И насчет работы ученых в научных институтах — тоже понимают. Химик, например, работает по заданию работодателя и получает зарплату за то, чтобы дать тот результат, который работодателю нужен, а не тратит реактивы на своё хобби.
Но когда вопрос касается профессиональных историков — в мозгах публики происходят процессы, превращающие публику в дебилов. Мистика какая-то.
Институт истории РАН — учреждение государственное. Зарплату его научным сотрудникам платит государство. Результат работы за эту зарплату требует от научных сотрудников института истории государство. Наше российское. Какой результат нужен от профессиональных историков института истории нашему государству, которое финансирует все эти мемориалы жертвам сталинских репрессий — с двух раз отгадаете?
Слесарь в автосервис приходит на работу и выполняет программу директора сервиса — ремонтирует автомобили клиентов. Если он не будет эту «программу» выполнять, если автомобили клиентов не будут отремонтированы — ему не то, что зарплаты не будет, его уволят и больше он в бокс не зайдет, его туда не пустят. Думаете, в институтах по-другому? Если институты государственные — есть программы научных исследований, утвержденные государством, программы предусматривают получение результата, нужного государству. Хоть в институте химии, хоть в институте кибернетики, хоть в институте истории.
Если в каком-нибудь институте кибернетики сотрудники не будут давать результата нужного государству в рамках выполнения государственных программ, то реакция государства будет однозначной — этих сотрудников оттуда выгонят.
Но в представлении публики в институте истории РАН нет ни государственных программ исследований, ни заказа государства на определенный результат исследований, там эти Юрочки Жуковы приходят на работу заниматься чисто конкретно поиском исторической истины и за это получают свои оклады научных сотрудников государственного института.
А потом публика с аппетитом проглатывает всю «правду» о Сталине, которую чисто конкретно в поисках истины наработали за государственную зарплату эти профессиональные историки, не замечая, каким дерьмом наелась.
Вроде бы граждане понимают и знают, что наши государственные чиновники выполняют волю правительства, которое действует в интересах олигархата, и верить этим чиновникам может только слабоумный. Но когда дело касается вопросов к профессиональным историкам, чиновникам государства в институте истории РАН, то всё понимание куда-то исчезает, Витенька Земсков и Юрочка Жуков становятся чисто конкретными независимыми искателями правды о Сталине и СССР. За оклады и премии от государства…
(П. Г. Балаев, 30 августа, 2022. «Профессиональные историки и историки-самозванцы»)
-
«…в 1949 г. Военно-историческое управление разослало письма офицерам и генералам, занимавшим командные должности в приграничных округах в 1941 г., с просьбой представить воспоминания по начальному периоду войны (с июня по сентябрь 1941 г.). К сожалению, абсолютное большинство запросов осталось без ответа. Всего в течение 1949–1950 гг. было направлено 202 письма, прислали воспоминания 33, 15 человек отказались отвечать по различным причинам, от 164 ответы не были получены (из них пять человек к тому времени умерли).»
Как видим, работа началась не в 1952 году, а на три года раньше. Только с ней происходили странные вещи:
«В отчете Главного военно-научного управления за 1951 г. было отмечено, что работа над „Кратким стратегическим описанием“ тормозится из-за неподготовленности авторов, а также отсутствия необходимого материала. Задачей на 1952 г. было поставлено издание проекта рукописи для обсуждения.»
Только ни в 1952 году, ни в 1953-м, ни в 1956-м рукопись так и не была закончена, наконец,
«В 1956 г., после смены руководства Военно-научного управления, в очередной раз было принято решение об уточнении рукописи и интенсификации работы над трудом. Учитывая объем предстоящей работы и возможности Военно-исторического отдела, срок выхода труда был отнесен на три года. С целью улучшения работы над трудом был вновь сформирован авторский коллектив, улучшены условия работы, в том числе получены все необходимые разрешения на работу с архивными документами. В 1955–1956 гг. была продолжена работа по сбору воспоминаний о начальном периоде войны. С этой целью были разосланы письма с вопросами лицам командного состава полкового и дивизионного звена. На завершающем этапе работы (1957–1960 гг.) работу над главами о начальном этапе войны (в том числе по обработке полученных документальных материалов) вели полковники А. Н. Грылев, К. А. Черемухин, Н. М. Черепанов. Работа над „Стратегическим очерком“ была завершена в 1960 г. и в 1961 г. труд был издан „Воениздатом“ под грифом „Совершенно секретно“ под названием „Стратегический очерк Великой Отечественной войны. 1941–1945 гг.“.»
И дальше в предисловии указано, что
«В 1989 г. в „Военно-историческом журнале“ были опубликованы выдержки из ответов генералов и офицеров на вопросы Военно-научного управления, заданные в 1952–1953 гг. (публикация была подготовлена редактором по проблемам истории стратегии и оперативного искусства журнала полковником В. П. Крикуновым), однако публикация была сопровождена неточной информацией о причинах возникновения публикуемых материалов.»
Оказывается, не ставился отдельно вопрос выяснить причины поражения в 1941-м году, работа велась в рамках составления «Стратегического очерка…», просто для публикации были отобраны соответствующие материалы с целью показать неготовность к началу войны, и то получилось довольно неоднозначно. Впрочем, у самого составителя сборника «Пишу исключительно по памяти… Командиры Красной Армии о катастрофе первых дней Великой Отечественной войны», опубликованный материал не очень сильно соответствует заявленному в названии, а конкретней — совсем не соответствует. Я даже думаю, что если бы те военачальники, ответы которых Военно-историческому управлению Генштаба были включены в сборник, узнав, что называется он «катастрофой», выразили бы редакторам свое неудовольствие в крайне резкой форме.
Например, есть ответ генерал-лейтенанта артиллерии Парсегова 1 октября 1949 года.
«В организационном отношении артиллерия Советской Армии до начала Великой Отечественной войны претерпела целый ряд изменений, и непосредственно перед Отечественной войной она имела уже стройную организационную систему, начиная от батальонной артиллерии и кончая артиллерией стрелкового корпуса, корпусной артиллерии, плюс к этому существовали артиллерийские полки РВГК… организационная структура артиллерии Советской армии вполне соответствовала требованиям данного периода войны и обеспечила разумное ее использование… Описываемый мною период, как известно, характеризуется исключительно маневренным действием войск, однако сравнительно успешные действия войск Юго-Западного фронта в период июнь-сентябрь 1941 г. по сравнению с другими фронтами следует объяснить, помимо многих других причин, организованным действием и правильным использованием артиллерии Юго-Западного фронта, как правило, артиллерийские части (группы) никогда не отрывались от стрелковых подразделений. Достаточно сказать, что твердая организация и управление огнем артиллерии не позволили противнику, как бы он и хотел, быстро форсировать реку Запад. БУГ; противник понес значительные потери, прежде чем ему удалось перейти ее. Наконец, наличие артиллерийских штабов и средств артиллерийской инструментальной разведки позволили достаточно прочно организовать оборону г. КИЕВА.»
Разумеется, были и успехи, и неудачи, даже локальные катастрофы, но заявлять о катастрофе всей РККА! Это бессовестная манипуляция, по крайней мере.
Ладно, пока оставим, пока мы о «Директиве». Абрамидзе Павел Ивлианович, генерал-майор, в июне 41-го командующий 72-й стрелковой дивизией 8-го стрелкового корпуса 26-й Армии Киевского особого военного округа:
«20.6.41 я получил шифровку от Генерального штаба следующего содержания: „Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, т. е. на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать; пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24.00 21.6.41года“.»
Абзац. Жуков еще Сталина не уговорил, что война начнется, еще фельдфебель Лисков не переплыл пограничную реку, а Генштаб уже разослал шифровки о приведении в боевую готовность командирам дивизий на границе.
Может это только в Киевском округе такое было, а адресов остальных округов в базе данных Генштаба не было и там не получали никаких шифровок? Так вот начальник автобронетанкового управления Прибалтийского особого военного округа П. П. Полубояров пишет о действиях механизированных корпусов округа, 12-ый механизированный корпус:
«В 23.00 16.6 из штаба ПрибВО была получена директива о приведении корпуса в боевую готовность, о чем было доложено шифром командиру корпуса генерал-майору тов. Шестопалову.»
О 3-м механизированном корпусе:
«Директива штаба ПрибВО о приведении корпуса в боевую готовность и выходе к государственной границе была получена также 16.6.41 года. К 19–20.6.41 г. соединения корпуса вышли в районы…»
Здесь уже почти за неделю до «внезапного» нападения какой-то провокатор из штаба ПрибВО приводит в боевую готовность механизированные корпуса. Только провокатор! А кто еще, если Сталин продолжал надеяться, что войну можно оттянуть и Тимошенко с Жуковым даже не приступали к сочинению Директивы № 1?
Если серьезно, то никакая армия, за исключением той мифической Красной Армии 41-го года, образ которой создан хрущевско-брежневской пропагандой, в русле которой послушно следовала советская историография, выполняя решения 20-го съезда, не приводится в боеготовность к часу «Х» по щелчку пальцев наркома Обороны после подписания какой-то директивы. Растащить самолёты по аэродрому и их замаскировать, нужно одно время, стрелковую дивизию отвести на несколько километров и посадить в окопы — другое, механизированный корпус вывести из парков и выдвинуть к границе — третье. Отсюда и такой разнобой в
