«Балканский фронт» холодной войны: СССР и югославско-албанские отношения. 1945-1968 гг. - Александр Животич

верного советского союзника на Балканах. Албанский руководитель предложил создать в Косове самостоятельное руководство и национально-освободительный комитет, которые в соответствии с резолюцией Коминформа боролись бы с «троцкистской кликой Тито», а также сформировать в крае особые партизанские группы под руководством косовских албанцев. После совместной победы над режимом Тито Албании, по замыслу Ходжи, должны быть переданы области с численным преобладанием албанского населения. Он заявил, что для этого сложились все условия, так как местные албанцы полностью потеряли доверие к югославскому правительству и готовы направить свое недовольство на свержение режима Тито и присоединение к Албании. В то же время Ходжа обещал, что албанское правительство будет придерживаться максимально сдержанной позиции по этому вопросу и не допустит дальнейших шагов без необходимых консультаций с Москвой, чтобы избежать обвинений в шовинизме и подрывной антиюгославской деятельности. Сознательно подменяя термин «народно-освободительная борьба» термином «национально-освободительная борьба», Ходжа раскрыл свою истинную цель — реализацию программы объединения всех албанцев на Балканах. Прикрытием же служил лозунг идеологической борьбы против «югославских троцкистов».

С текстом письма были ознакомлены все члены Политбюро ЦК ВКП(б). Советское руководство, безусловно, понимало важную роль Албании в противостоянии КПЮ, «диссидентство» которой нарушало единство стран советского блока. В Москве понимали также и стремление албанцев использовать ситуацию к своей выгоде при решении национального вопроса. Судя по имеющимся источникам, СССР не собирался «исправлять» границы на Балканах и решать албанскую национальную проблему, провоцируя тем самым волну недовольства других народов, прежде всего сербов, и дестабилизировать таким образом обстановку в регионе. В результате Москва не отреагировала на план Ходжи.

Албанский руководитель попытался использовать визит в СССР в марте – апреле 1949 г., чтобы получить советскую поддержку по вопросу о статусе албанского меньшинства в Югославии. В беседе со Сталиным он, рассуждая об отношениях с ФНРЮ, затронул и эту проблему, делая особый упор на массовых репрессиях «клики Тито» в Косове, Черногории и Македонии. Желая дополнительно подкрепить свою позицию, он вновь значительно завысил численность югославских албанцев, чем не только вызвал нескрываемое удивление Сталина, но и, по всей вероятности, возбудил его знаменитую подозрительность в истинности намерений собеседника. Стремясь убедить Сталина в оправданности албанских претензий, Ходжа в очередной раз использовал тезис о многовековом сопротивлении албанцев «великосербским шовинистам» и о постоянном терроре в отношении албанского населения — арестах, принуждению к насильственному труду, принудительной вербовке и иным формам преследования, что, по мнению Ходжи, являлось реакцией югославского режима на «патриотические чувства албанского народа». Сталин внимательно выслушал Ходжу, но вместо ожидаемой поддержки лаконично заключил, что албанское правительство должно проводить мудрую политику[436].

Не добившись желаемого результата, Ходжа предпринял еще одну попытку во время второй встречи со Сталиным в ноябре 1949 г. Он повторил свои аргументы о политике угнетения и необходимости единства албанского народа, а также выразил убеждение, что народ Косова должен сам принять решение о своем будущем, недвусмысленно намекнув на планируемое объединение края с Албанией. Однако, несмотря на выраженное Сталиным понимание, непосредственной поддержки Москва снова не оказала[437].

Тирана продолжила нападки на югославскую политику в отношении албанского национального меньшинства и открыто заявляла о территориальных претензиях на Косово, Метохию и ряд других областей. 26 сентября 1949 г. на митинге в Валоне (Влёре) видный партийный и государственный деятель НРА, министр промышленности Тук Якова заявил, что албанское руководство не забыло о Косове и требует его объединения с Албанией. Процитировав «предателя Тито», заявившего, что этот вопрос будет решен «позже», Якова призвал югославских албанцев совместно с другими народами ФНРЮ «подняться на борьбу против клики Тито, победить и завоевать свободу». Оратор подчеркнул, что в этом случае проблема Косова легко разрешится, и край на основании принципа самоопределения войдет в состав Албании[438]. Открытое выражение территориальных претензий, призыв к вооруженному восстанию и отделению части югославской территории (а подобные высказывания все чаще встречались в речах албанских руководителей, в газетных статьях и радиопередачах) не могли не вызвать ответной реакции Белграда. 31 октября 1949 г. югославское Министерство иностранных дел направило в Тирану ноту протеста[439]. Однако албанская сторона не только проигнорировала этот протест, но и использовала его для новых обвинений югославского правительства в «неприкрытом шовинизме и национализме», в политике террора, проводимой в отношении всех югославов, но особенно косовских албанцев[440]. Было указано, в частности, что югославские власти угнетают и эксплуатируют албанский народ «хуже, чем все сербские короли в прошлом». В соответствии с тактикой, основанной на сознательном искажении статистических данных, звучали утверждения о том, что в ФНРЮ проживают более 900 тыс. албанцев, что жертвами карательных действий властей стали тысячи расстрелянных албанцев, что югославское правительство топит в крови вековое стремление албанского народа объединиться и создать единое государство[441]. Поскольку этот документ не только имел хождение в узких дипломатических кругах, но и был прочитан по «Радио Тираны», то он породил большой отклик среди югославских албанцев, явился дополнительным стимулом протестных настроений[442].

В 1949 г., в условиях ужесточавшегося советско-югославского конфликта, албанцы дали отмашку к усилению антиюгославской кампании в печати. Ее стержнем явились заявления о репрессивной политике югославского режима в областях, населенных албанцами[443]. В редакционных статьях, несомненно, инициированных «верхами» партийного руководства, обращалось внимание на антиалбанские и шовинистические действия югославских властей в Косове, звучали обвинения югославов в попытках ассимиляции албанского населения и в систематических расправах над ним[444]. Помимо «подогревания» протестных настроений, публикации были призваны убедить читателя, что забота о югославских албанцах — вопрос общенационального значения. По всей видимости, и участившиеся пограничные инциденты, и заброска на территорию ФНРЮ все большего числа диверсионных групп преследовали цель, помимо прочего, поддержать сопротивление албанцев югославским властям.

Дополнительным поводом для новых обвинений в адрес Белграда со стороны Тираны стали высылка из ФНРЮ секретаря посольства НРА в Белграде Ризы Ходжи по обвинению в разведывательной и подрывной деятельности, а также проведение судебного процесса в Скопье в январе 1950 г. по делу местных албанцев, завербованных спецслужбами НРА. Эти события использовали в качестве примера антиалбанской политики правительства ФНРЮ, террора и запугивания «жаждавших свободы» косовских албанцев. Вновь был поднят вопрос о статусе областей с преобладающим албанским населением. МИД НРА, добавив к прежним обвинениям югославов в терроре против албанцев два этих новых примера, направил ноту протеста правительству ФНРЮ[445]. Однако помощник главы внешнеполитического ведомства ФНРЮ Владимир Попович, указав на оскорбительный характер ноты и содержавшиеся в ней откровенные фальсификации, поручил миссии ФНРЮ в Тиране вернуть ее албанцам[446]. Отметим, что современная албанская историография в значительной степени опровергла былые пропагандистские утверждения о тяжелом положении албанского национального