«Балканский фронт» холодной войны: СССР и югославско-албанские отношения. 1945-1968 гг. - Александр Животич

обязаны обеспечивать соблюдение законов и положений республики в той мере, в какой они не противоречили принципам автономии[459]. В дальнейшем изменения, внесенные в 1953 г. в Конституцию ФНРЮ, усилили автономию Косова, полномочия органов управления которым были так велики, что область неформально имела статус еще одной югославской республики[460].

В противовес албанскому правительству, стремившемуся с помощью идеологической риторики добиться присоединения Косова и Метохии, в Белграде раздумывали над тем, чтобы поднять вопрос о статусе югославского меньшинства в Албании. По имевшейся в Белграде информации, югославы жили в двух албанских областях — Шкодер (деревни Брака, Ворич и Штоя и до 50 семей в самом городе) и Корча — вдоль границы с ФНРЮ[461]. Они были там совершенно бесправны: не могли пользоваться своим языком в государственных органах власти, а небольшая группа учителей, направленных из Югославии в Албанию еще накануне Второй мировой войны, вскоре после публикации антиюгославской резолюции Информбюро (28 июня 1948 г.) была выслана из страны[462]. Еще более тяжелым было положение македонцев, проживавших в деревнях Врбник, Церье, Зрновска, Леска, Пустец, Сулин, Туминец, Горица и Глобоцани вокруг озера Преспа, в зоне, отстоявшей от границы примерно на 28 км. Пребывавшее в беспросветной нищете население занималось сельским хозяйством, животноводством, рыбной ловлей и производством древесного угля. Накануне Второй мировой войны часть его переселилась в Македонию[463]. До начала конфликта 1948 г. в этих селах имелись учителя, которых направляло туда правительство Македонии, однако они жили и работали в очень тяжелых условиях, так как албанские власти отказывались платить им жалование[464]. В целом славянское население Албании было объектом целенаправленной агрессивной албанизации, что привело к массовой ассимиляции славянских меньшинств и радикальному сокращению их численности.

Несмотря на указанные выше обстоятельства, после всестороннего анализа существующего положения, в Белграде было принято решение отказаться от постановки вопроса о статусе югославского меньшинства из-за его малочисленности и незначительных шансов на успех[465]. Тем самым Белград лишился возможности оказывать влияние на его политическую, экономическую и культурнопросветительную эмансипацию. Действия югославского правительства косвенным образом способствовали дальнейшей албанизации и ассимиляции малочисленного югославского меньшинства. Попытки же привлечь внимание к данной проблеме через органы печати не принесли ожидаемых результатов[466].

К началу 1950-х годов проблема югославских албанцев оказалась тесно связанной с судьбой другой этнической группы — турецкой, проживавшей на территории Косова и Метохии и в западной Македонии. На основании югославско-турецкого договора 1953 г. турки получили право покинуть ФНРЮ. По данным переписи 1948 г. в Югославии проживали 97 945 турок; в 1953 г. их число возросло до 259 935 человек. (Для сравнения: число албанцев за это время увеличилось незначительно — с 750 431 до 754 245 чел.[467]) При характеристике демографической картины, особенно в тех областях, где турецкая национальность как таковая практически не признавалась, следует иметь в виду, что многие турки определяли себя как албанцы, а те, кто не хотел этого делать, подвергались давлению. Когда же турки получили возможность выезда на историческую родину, уже албанцы начали называть себя турками, для того чтобы выехать из Югославии. Так, в 1948 г. в Косове и Метохии были зарегистрированы 1315 человек турецкой национальности, а в 1953 г. — более 50 тыс. Схожая ситуация наблюдалась и в Македонии, где число турок за пять лет, в период между двумя переписями населения (1948 и 1953 г.) увеличилось с 95 940 до 203 938 человек[468]. Больше всего турок, а также албанцев эмигрировали из районов Неродим, Бишевац, Гнилане, Каменица и Буяновац. Такое положение сохранялось до конца 1956 г. Очередная эскалация албанского вопроса в ФНРЮ и призывы со стороны властей НРА отказаться от эмиграции остановили этот процесс[469]. Югославские власти, со своей стороны, также ограничивали выезд албанцев, например на территории Македонии была разрешена эмиграция только из тех мест, где этнические турки составляли численное большинство[470]. Албанцы из Косова и Метохии, на которых оказывалось давление, направленное на то, чтобы они не уезжали в Турцию, переселялись в Македонию и получали там соответствующие документы на выезд из ФНРЮ, самоопределяясь как турки. Между самими албанцами по этому вопросу отсутствовало единство. Одни поддерживали политику переселения, другие требовали положить ей конец, усматривая в переселении попытку ассимиляции албанцев и полагая, что им следовало остаться жить на тех территориях, которые, согласно национальной программе «Великой Албании», должны были войти в ее состав[471].

Одним из важных последствий конфликта между Югославией и Албанией стало наличие большого количества оружия в Косове. В 1955 г. югославские органы безопасности провели на этой территории операцию по его сбору. Акция началась в районе города Печ, где за две недели было собрано около 12 тыс. единиц самого различного оружия (винтовки, пистолеты, автоматы, пулеметы). Далее последовали изъятия и в других районах: Сува-Река, Дренице, Качаник, Вучитрн. Действия властей сопровождались арестами большого числа албанцев[472]. В интересах нормализации отношений албанское правительство не поднимало этот вопрос в контактах с югославской стороной[473]. Улучшение отношений с Албанией ФНРЮ использовала также для ликвидации одного из ирредентистских течений в албанской партийной элите коммунистов Косова. 12–19 июля 1956 г. в Призрене прошел судебный процесс, в ходе которого за сотрудничество с албанской разведкой была осуждена группа партийных функционеров из Дьяково, Призрена и Ораховаца. Во время процесса упоминались и высшие албанские партийные руководители Косова и Метохии, но их дело было передано для разбирательства в вышестоящие партийные органы. Несмотря на наличие неопровержимых доказательств, в Тиране постарались свести эту проблему к минимуму, отрицая какое-либо свое участие в инкриминируемой косовским албанцам деятельности и связи с фигурантами процесса. 9 июля 1956 г. Ходжа подтвердил это и в беседе с советским послом в Тиране Л. И. Крыловым[474]. В контактах с представителями ФНРЮ албанская сторона не начинала дискуссии по этому вопросу, очевидно, опасаясь югославской реакции. Позднее, после Брионского пленума (1966 г.), осужденные по этому процессу были реабилитированы, а их «дело» было объявлено результатом деятельности УДБ[475].

Стремясь уменьшить недовольство местных албанцев и решить проблему сепаратизма, югославские власти пошли по пути повышения жизненного уровня в проблемных районах Югославии, рассчитывая сделать его несопоставимым с соседней Албанией. В 1953–1956 гг. в Косове и Метохии получили развитие горнодобывающая промышленность, энергетика, были открыты национальные школы с преподаванием на албанском языке, вырос уровень жизни населения в целом[476].

Начало нормализации отношений СССР и Югославии лишило декларативной советской поддержки попытки албанского руководства интернационализировать вопрос статуса албанского меньшинства в ФНРЮ, спровоцировать сепаратистский мятеж и дестабилизировать югославский режим. Изменение политического климата в советско-югославских отношениях сказалось во временном ослаблении амбиций албанского руководства и стало причиной