Москва и Восточная Европа. Югославская модель социализма и страны советского блока. 1950-е — 1960-е годы - Анатолий Семенович Аникеев

Тито и его соратники в конце 1940-х годов избирают тактику опоры на ООН и все более широких контактов с США, при которой, как им казалось и как их убедил Вашингтон, в условиях агрессивных намерений восточных соседей они могли рассчитывать на широкую международную поддержку в своей борьбе. В то же время югославское руководство, исходя из необходимости преодоления экономической и политической изоляции, возникшей в результате конфликта с СССР, с начала 1950-х годов переходит к активному сотрудничеству с США и их союзниками, получает экономическую и военную помощь. Белград, тщательно оговаривая условия своего участия, идет на создание в 1953–1954 гг. Балканского пакта с Турцией и Грецией. Двойственный характер заключенного союза, в котором американцы, в первую очередь, видели военный аспект, а югославская сторона постоянно настаивала на его экономическом и культурно-гуманитарном содержании, стал очевиден в период нормализации отношений с Москвой[183]. Югославское руководство уже в эти годы понимало, что тесный союз с США грозит установлением в лучшем случае отношений типа «патрон-клиент» и в такой обстановке постепенно начинает поиск внешнеполитического курса, который привел к оформлению будущей югославской внешнеполитической концепции внеблоковой политики. Контакты со странами, освобождавшимися от колониальной зависимости, такими как Индия, Индонезия, Бирма, Эфиопия и другими, позволили Белграду начать поиск альтернативного курса внешней политики, отвечавшего его идеологической природе[184]. Тито, который после смерти Сталина, почувствовав известное «облегчение» от тревожного синдрома угрозы с Востока, решил ограничить влияние США на югославскую политику и ввести помощь от них в определенные рамки, заявляя, по словам Джиласа, «что без независимой внешней политики нет подлинной независимости»[185]. Югославские дипломаты и политики в контактах с советскими коллегами стремились заверить их, что Балканский пакт не имеет антисоветской направленности и был заключен в период тесных отношений с США и реальных опасений агрессии с Востока[186].

* * *

Первые шаги, предпринятые югославским руководством в конце 1940-х – начале 1950-х годов по оформлению новой общественно-политической и экономической концепции социализма, стали возможны только в условиях разрыва отношений с СССР. Во многом начатые реформы, особенно на первом этапе, имели декларативный характер, были рассчитаны на противопоставление новой «аутентичной» югославской концепции советской, как подчеркивалось, сталинской, практике. В центре новой модели самоуправления оказались рабочие советы, призванные стать ее сутью. В теории советы должны были взять на себя управление производством, но, как мы видели, на практике этот замысел тормозился недостаточно продуманным механизмом его реализации. Рабочие, ориентированные на выполнение своих прямых обязанностей на производстве, не могли принимать полноценное участие в работе советов, соответствовать необходимым требованиям компетенции. Попытки партийных и профсоюзных органов организовать своего рода курсы «повышения квалификации» не приводили к желаемым результатам: рабочие зачастую не понимали сути производственного процесса, его коммерческой составляющей, демонстрируя заинтересованность только в получении новых, выгодных тарифных планов, позволявших получить пристойную заработную плату. Тесно связанное с этим требование повышения производительности труда часто игнорировалось ссылками на отсутствие соответствующей технической, современной базы, неверную политику дирекции. Вместе с тем руководство СКЮ в последующие годы продолжило курс на совершенствование самоуправленческих органов. Процесс законотворчества был непрерывным, напоминавшим, как иногда говорилось на партийных форумах, «перманентную революцию», что отчасти было справедливо. Самоуправленческая модель, несомненно, была движущим фактором социально-экономического развития Югославии в последующие годы, но еще более важным было её включение в европейское разделение труда, кооперация с иностранными компаниями, получение новых технологий, появление на национальном рынке новых совместных компаний, значительные западные инвестиции. Этим Югославия выгодно отличалась от своих социалистических соседей, нередко с завистью следивших за её успехами. Экономика страны росла довольно высокими темпами, несмотря на все сложности внутренней обстановки, постоянное обострение национальной проблемы в 1970-е годы. Сумма разновеликих факторов в их комбинации позволила вывести авторитарную, коммунистическую Югославию в число стран с развивающейся экономикой и режимом, претендующим на свое, как казалось Тито, законное место в европейском демократическом сообществе. Тито стал лидером Движения неприсоединения, получив широкое признание в мире. Любые попытки югославских коммунистов осуществить этот эксперимент, оставаясь в советском блоке, были бы лишены перспективы.

Реформы Тито могли быть реализованы только в отсутствие прямого контроля со стороны Москвы. Постсталинская нормализация советско-югославских отношений, визит Хрущёва в Белград в 1955 г. и подписание Декларации были легитимацией югославского режима в глазах стран «народной демократии» и шире, мирового коммунистического движения. Еще большее воздействие в этом направлении оказал XX съезд КПСС и осуждение культа личности Сталина. Стоит помнить, что разрыв Тито-Сталин, не означал отхода Югославии от генеральной линии строительства социализма в его фактически сталинском варианте, однопартийной персоналистской автократии — там Сталин, здесь Тито, мягкий реформатор, почти демократ. Речь не шла о смене режима на некий либеральный, демократический. Менялись только декорации, но суть режима оставалась прежней. Тито, однако, в период жесткого противостояния с Кремлем и сближения с Западом, в 1950–1953 гг., вынужден был маневрировать и демонстрировать Западу готовность вводить некоторые элементы управления, которые там могли трактовать как некую тенденцию режима в сторону либерализации и демократизации. В русле этого маневрирования находилась готовность Тито терпеть «демократические» или либеральные манифестации М. Джиласа, завершившиеся на начальном этапе нормализации с СССР — вектор политики менялся от конфронтации с Москвой к поиску баланса между Востоком и Западом. Можно считать, что ускоренное введение рабочего самоуправления также было мотивировано в значительной степени стремлением показать западным правящим элитам готовность к эволюции режима в сторону европейских социал-демократических стандартов управления. Ориентация внешней политики на неприсоединение возникает уже в середине 1950-х годов как желание выйти из жесткой привязки к одному из блоков. США хотели бы сохранения и продолжения югославского дистанцирования от Москвы и советского блока, в то время как Белград рассчитывал сохранить равные отношения и с Америкой и СССР, где советское руководство настойчиво стремилось вернуть Югославию в социалистический лагерь.

Глава II

БОЛГАРИЯ И ЮГОСЛАВСКАЯ МОДЕЛЬ СОЦИАЛИЗМА

В условиях начавшегося в 1948 г. конфликта между Москвой и Белградом югославские коммунисты не только сформулировали и развивали, но и воплощали в жизнь концепцию перехода к социализму своим путем, под лозунгом «назад к Марксу». Отвергнув советскую модель и предложив вариант «самоуправленческого социализма», югославское руководство испытывало сильное давление и острую критику со стороны «социалистического лагеря». Соседняя Болгария, связи Белграда с которой были обременены спорным македонским вопросом, занимала в этой полемике особое место. Под воздействием ситуативного фактора болгаро-югославские отношения развивались и эволюционировали, подчас в полярном проявлении, что, безусловно, влияло на оценки и восприятие югославской модели социализма в Болгарии.

Болгария и югославский пример на этапе «позднего сталинизма»: между «национальным