Музей языков. Конрад Гесснер и книги-полиглоты XVI в. - Михаил Львович Сергеев

хронологии издания): «Перечень заместительных лекарственных средств» («Succiduorum medicaminum tabula») (1540), «История и силы растений» («Historia et vires plantarum») на основе книг Диоскорида, Павла Эгинского, Феофраста, Плиния и поздних греческих авторов (Gessner 1541), «Устройство и отбор простых лекарственных средств» («Apparatus et delectus simplicium medicamentorum») (1542) и «Каталог растений на латинском, греческом, немецком и французском языках» («Catalogus plantarum Latine, Graece, Germanice et Gallice») (Gessner 1542). Это были компилятивные работы и сокращения авторитетных трудов, адресованные преимущественно студентам-медикам. Работая над ними, Гесснер совершенствовался в филологической критике и сопоставлении терминов на разных языках; также ему пригодились полученные еще в детстве эмпирические знания в области ботаники (см. Сергеев 2023б).

Получение докторской степени, возвращение в Цюрих

В Цюрихе к началу 1540-х гг. по-прежнему не хватало квалифицированных медиков. С 1531 г. обязанности городского врача исполнял Кристоф Клаузер (ум. 1552), сын состоятельного аптекаря, получивший образование в университетах Италии и в Кракове. Вскоре ему стал помогать Якоб Руф (ок. 1505–1558), в прошлом резчик по камню, который в 1532 г. был назначен на должность городского хирурга. Руф обладал несомненными практическими талантами и занимался составлением календаря (что вообще-то входило в обязанности городского врача), однако не имел специального образования и ученой степени (Müller 2016a, 99–106). Поэтому Клаузер стремился убедить Гесснера оставить профессорское место в Лозанне и продолжить начатое обучение. О встрече с ним Гесснер упоминает в предисловии к «Historia plantarum et vires», датированном 9 августа 1540 г. (Gessner 1541b, f. α3a/b). Вероятно, именно тогда, под влиянием патриотических чувств и склоняясь к занятиям естественной историей, Гесснер сделал выбор в пользу медицинской карьеры.

В октябре того же года Гесснер совершил короткую поездку в Монпелье, университет которого славился медицинским факультетом[201]. Несколько месяцев Гесснер посвятил изучению средиземноморской флоры и фауны. Об этом мы узнаем из его воспоминаний в посвятительном письме к «Compendium ex Actuarii Zachariae libris de differentiis urinarum» (1541), адресованном некоему Петру Якобу Стефану:

…Ты ведь знаешь, как я увлечен этими занятиями [т. е. ботаникой. – М. С.] и [помнишь], с каким интересом я расспрашивал у тебя в Монпелье о различных [растениях], в полях и на побережье – ты же всякий раз охотно и с легкостью удовлетворял мое любопытство[202].

В самом начале 1541 г. Гесснер отправился в Базель, где уже весной получил степень доктора медицины. На экзаменационном диспуте Гесснер отвечал на несколько вопросов, в частности о том, что является первоначалом чувств и движения – мозг или сердце; при этом он сопоставлял взгляды Аристотеля и других авторов[203].

После возвращения в Цюрих Гесснер получил место лектора, а затем – профессора в протестантской академии (Lectorium) и начал преподавать физику и этику. В высшей школе Цюриха не было деления на факультеты – изучались только artes и теология; главная задача Lectorium состояла в том, чтобы научить студентов читать и толковать текст Библии на древних языках – еврейском и греческом (ср. Goeing 2017, 95–99). Впрочем, естествознание и богословие в те времена не отстояли друг от друга так далеко, как в Новое время, не говоря уже о наших днях. Их объединяли в первую очередь философские основы познания, физические и метафизические принципы, которые излагались в трудах Аристотеля. Еще одним важным мостом между ними была теологическая интерпретация явлений природы и самого мироздания[204]; кроме того, текст Священного Писания рассматривался как источник по естественной истории.

Все эти аспекты, так или иначе, привлекали внимание Гесснера. Так, например, в сборник работ по минералогии, опубликованный в 1565 г., помимо каталога коллекции Иоганна Кентмана и собственного сочинения о геометрических формах ископаемых[205], он включил сочинение Епифания Саламинского (ок. 315–403) «О двенадцати драгоценных камнях, которые были на облачении Аарона» (с толкованием Исх. 28) и работу парижского врача Франсуа Ля Рю о камнях, украшающих небесный Иерусалим в «Откровении» Иоанна Богослова (Откр. 21:18–21) и т. д.[206] Из лекций, которые Гесснер читал в Академии, лучше всего известно о занятиях по «De anima» Аристотеля благодаря опубликованным самим Гесснером материалам (см. Goeing 2013, 224–230); также имеются некоторые сведения о преподавании им космографии (см. Leu 2008, 240–247).

Наряду с работой в Lectorium Гесснер занимался врачебной практикой. В 1552 г. он был назначен «полиатром» (заместителем городского врача), а в 1554 г. – городским врачом (вместо К. Клаузера). Уже в этом статусе мы видим его на портрете, опубликованном в следующем году в III томе «Истории животных» (ил. 10); для нас он примечателен и тем, что в том же году Гесснер издал «Митридат».

Оставшееся время посвящалось сочинению и редактированию книг – как по собственному замыслу, так и по заказу типографов, в первую очередь Христофа Фрошауэра-старшего (ок. 1490–1564; Reske 2015, 1129–1130). Эти занятия приносили значительный доход, сравнимый с заработком от основных должностей и даже превосходивший его[207], что позволило Гесснеру собрать домашнюю научную библиотеку (из более чем 400 изданий – немалое собрание по меркам тех времен), коллекцию натуралий и «бумажный музей»[208], значительные части которого сохранились в европейских музеях и библиотеках[209], а также вести активную переписку с корреспондентами практически по всей Европе. Кроме того, Гесснер приобрел двухэтажный дом, в котором затем надстроил третий этаж. В нем имелись отдельные помещения для кабинета и музея, а также гостевая комната[210]. Впрочем, стоит упомянуть, что студенты из состоятельных и знатных семей, останавливавшиеся у Гесснера, жаловались на скромный образ жизни хозяина и скудость рациона (Leu 2023, 110).

Несмотря на постоянную нехватку времени, Гесснер не отказывался от сотрудничества с типографами и даже, напротив, то и дело рекламировал в предисловиях к изданиям свои услуги по переводу и редактированию текстов (Blair 2017). В значительной мере эта деятельность носила вынужденный характер – по крайней мере, так можно заключить из письма, которое он написал Буллингеру в сентябре 1558 г., уже занимая должность главного врача города. В письме Гесснер сетовал на то, что на протяжении двадцати лет ни разу не мог позволить себе отказаться от тяжелой ночной работы, которую он брал ради заработка: по его словам, исполняя заказы типографов, он почти лишился зрения и сил. Дальше следовала просьба о повышении оклада, которая была поддержана Буллингером и представлена в городской совет. Власти Цюриха ответили согласием, принимая во внимание выдающиеся заслуги Гесснера перед городом, и присвоили ему титул каноника, который обеспечивал значительную прибавку к жалованью (Leu 2023, 348–354). Взамен от Гесснера требовалось ограничить свою деятельность обязанностями врача и профессора: ему запрещалось заключать новые