Когда женщины правили Пятой авеню. Гламур и власть на заре американской моды - Джули Сэтоу

Но об ее планах в итоге узнали, и белые коммерсанты стали предлагать ей за этот участок на 4 тыс. долларов (128 тыс. в сегодняшних ценах) больше его тогдашней стоимости. «Если они дают такую сумму, значит, мы на верном пути», – заявила Мэгги партнерам, отказавшись от предложений[59]. Белые конкуренты подняли ставки до 10 тыс. (более 350 тыс. в сегодняшних ценах), но Мэгги оставалась непоколебима.

Мэгги продолжала воплощать свой проект, и, когда «Сент-Люк Эмпориум» в итоге открылся, белые владельцы окрестных магазинов поклялись вытеснить его из бизнеса. Они объединились в Ассоциацию розничной торговли. «Ну и зачем им это понадобилось? – вопрошала Мэгги. – А затем, чтобы попросту выдавить негритянских коммерсантов с рынка – наше присутствие для белого торговца оскорбительно, ведь черные конкуренты кладут в свой карман ту пару долларов, которая иначе оказалась бы в его кошельке»[60]. Владельцы «белых» магазинов разослали предупреждения всем оптовикам, имеющим дела с «Эмпориумом», требуя, чтобы те прекратили поставки, и грозя им бойкотом. Причем география рассылки отнюдь не ограничивалась Ричмондом – такие письма получали даже фирмы в Нью-Йорке. Некоторые поставщики стали требовать, чтобы «Эмпориум» расплачивался по счетам немедленно, отказывали универмагу в кредите, а иные и вовсе прекратили с ним отношения. Полки магазина постепенно пустели.

«“Сент-Люк Эмпориум”, негритянский универмаг на Уэст-Брод-стрит, где и руководители, и покупатели – исключительно представители цветной расы, – сталкивается с большими проблемами», – сообщала газета «Ричмонд Ньюз Лидер» в статье «Кредиторы преследуют “Сент-Люк Эмпориум”». Автор подробно рассказывал, как один из оптовиков подал против универмага иск на 960 долларов (33 тыс. в сегодняшних ценах) за неоплаченные счета[61]. Мэгги горько сетовала на развязанную против нее кампанию. «Белый человек не намерен ждать, пока негр станет финансовым гигантом, – говорила она. – Он скорее нападет на него, свяжет его по рукам и ногам, пока тот еще в колыбели, беспомощный младенец в пеленках»[62].

Несмотря на все эти трудности, «Сент-Люк Эмпориум» продержался на плаву целых семь лет. Но к январю 1912 года его финансовое положение стало совсем отчаянным, и он в конечном счете закрылся. «Если бы все зависело от уверенности в своих силах и здравомыслия, мы сегодня имели бы великий памятник готовности негра заплатить свою цену за бизнес и успех», – размышляла Мэгги[63]. В первый год существования универмага продажи составили 33 тыс. долларов (более миллиона в сегодняшних ценах), а к моменту закрытия этот показатель рухнул на 60 с лишним процентов[64]. «Мы, негры, понимали, что должны по крайней мере иметь возможность научиться самим покупать и самим продавать, – говорила Мэгги. – Но “Эмпориум” не выдержал конкуренции с обеих сторон, поскольку мы не встретили поддержки со стороны представителей нашей же расы». Это был нелегкий момент. «Опустив веки и обронив слезу, мы тяжко вздыхаем, вспоминая рождение, жизнь и смерть нашего предприятия»[65].

Глава 3

Дороти и ее выставка ар-деко

После открытия на 47-й улице магазина с Шейверятами шли годы, и Элси стала со временем уставать от проекта – ей надоело бесконечно делать одни и те же куклы, хотелось посвятить себя живописи. Когда она объявила старшей сестре, что магазин пора закрыть, та поначалу оставила ее слова без внимания. Возмутившись такой реакцией, Элси принялась швырять упакованные куклы в урны для мусора.

– Магазин закрывается! – заявила она.

Этот выпад привел Дороти в бешенство, сестры не разговаривали целых две недели. Но без Элси у Шейверят никакого будущего быть не могло, и, несмотря на непрерывный поток заказов, магазин пришлось закрыть.

Однако мистеру Рэйберну, кузену их матери, с визита которого – когда он заказал партию Шейверят для витрин «Лорд энд Тейлор» – все и началось, подобный поворот событий пришелся по душе. Его впечатляли менеджерские способности Дороти – то, как она справлялась с кукольным бизнесом, – и он пригласил ее работать в свой универмаг. Сестры и прежде давали ему неофициальные консультации, но теперь Рэйберн хотел, чтобы Дороти работала у него на постоянной основе. Дороти стремилась к большему, должность в «Лорд энд Тейлор» – отнюдь не то, о чем она мечтала. Она подумывала о карьере, не связанной с продажами, – как вариант, об издательском бизнесе. Но Рэйберн проявил настойчивость, и с четвертой попытки Дороти сдалась, решив, что это может стать первым шагом на новом пути.

В 1924 году она влилась в команду «Лорд энд Тейлор», получив должность завотделом сравнительных покупок. В условиях жесточайшей конкуренции среди универмагов того времени корпоративный шпионаж был основой основ бизнеса. Специальные сотрудники зарабатывали себе репутацию постоянного клиента в магазинах соперников и ходили туда якобы за покупками, на самом деле выясняя, какой фасон перчаток продается там лучше, сколько у них стоят парижские вечерние платья или, наоборот, какие товары уходят на распродажу. Универмаги делали все возможное, чтобы сохранить личность «шпионов» в тайне – причем не только от конкурентов, но и от персонала. Дело в том, что «тайным покупателям» нередко поручалось вести слежку за собственными коллегами, они бродили из отдела в отдел и как бы невзначай оценивали уровень компетентности и обходительности продавцов в общении с клиентами, а потом составляли докладные записки, на основании которых менеджеры распределяли премии или урезали зарплаты. «В одном универмаге, – рассказывал осведомленный современник, – имелся секретный вход для таких “шпионок”. Дамы поднимались в офис якобы для подачи жалобы, там их проводили к менеджеру, тот вел их через потайной коридор в комнату, напичканную печатными машинками, где с утра они получали задания, а вечером оставляли результаты»[66].

В Нью-Йорке самой громкой славой пользовался отдел сравнительных покупок универмага «Мейсиз», созданного в 1858 году бывшим моряком с Нантакета[67] Роулендом Хасси Мейси. Магазин, расположенный в самом сердце Дамской мили, славился лучшими скидками. Его слоган «Экономный значит умный», придуманный гуру рекламы Бернис Фиц-Гиббон, был знаком всякому – вместе с логотипом в виде красной звезды, скопированной с татуировки на руке самого Мейси.

Однажды весенним днем 1919 года у кассы отдела моющих средств «Мейсиз» появилась вывеска: «Если конкурент в минуту отчаяния сбивает цену, мы тут же начинаем продавать еще дешевле». Это произошло в самом разгаре ценовой войны между «Мейсиз» и «Хернс» за продажи пероксидного мыла. Его обычная цена была восемь центов, но, стоило тайным покупателям выяснить, что в «Хернс» продают за семь, «Мейсиз» тут же снизил цену до шести, а к концу дня предлагал 15 кусков за цент – ведь «Хернс» продал всего 14, – и на этом не остановился. На следующее утро он объявил акцию – 18 кусков за цент.

«В мыльные отделы, расположенные в подвальных этажах обоих универмагов, выстроились огромные очереди, – сообщал ежедневный журнал мод “Вименз Уэр”. –