Запрещенные слова. книга 2 - Айя Субботина

колотится где-то в горле, глухо, как барабан, отбивающий сигнал тревоги.

Я закрываю глаза, и перед внутренним взглядом снова и снова всплывает его лицо.

Он выглядел удивленным всего несколько секунд.

Я начинаю строить теории заговора, но тут же их отметаю - я же сама рассказывала ему, что хочу переехать. Показывала фото квартиры, называла даже ЖК. Хотя, когда мы еще были… не только коллегами, я ни разу не называла ни номер квартиры, ни тем более, не приезжала сюда с ним. Представить, что Слава расчехлил костюм Шерлока и вычислил где я живу, не удается от слова совсем - он не из тех мужчин, которые хватаются за женщин. Тем более - не сталкер. И с чего бы, господи, ему переезжать в соседнюю квартиру?! Чтобы что?!

В голове - хаос. Мысли путаются, цепляются друг за друга, пинаются, потому что одна опровергает другую. Я пытаюсь найти разумное объяснение, просто чтобы переключить голову. Что сказала Кира в нашу первую встречу? «Это не я ваша соседка, а мой парень».

Он живет здесь явно подольше чем я.

Он живет здесь.

В соседней квартире.

Через, блять, стенку!

Меня начинает колотить дрожь. Колючая и неудержимая, как при лихорадке. Обхватываю себя за плечи, пытаясь согреться, но она становится только сильнее.

Моя крепость, место, где я планировала начать все с чистого листа, собиралась прятаться от всего мира… за минуту превратилась в камеру пыток. Осталось только разрезать красную ленточку и прибить табличку: «Личный Ад Майи!»

Дубровский будет рядом. Каждый день.

Мы, наверное, будем сталкиваться в лифте. Или на парковке.

Я буду чувствовать его запах.

И, конечно, я буду видеть их вместе - его и Киру.

Ту самую Киру, про которую до сегодняшнего дня я думала, что она красотка, и что мне бы тоже иногда хотелось позволять себе быть такой же свободной и оторванной.

Проходит, кажется, вечность, прежде чем я заставляю себя пошевелиться. Встаю, собираю рассыпавшиеся апельсины. Поднимаю пакеты. Иду на кухню.

Совершаю последовательность механических отточенных движений: разобрать продукты, разложить по полкам, вымыть фрукты. Каждое простое, бытовое действие - как спасательный круг. Способ не думать. Не сойти с ума.

Взгляд падает на две бутылки шампанского. Ах да, у меня же сегодня новоселье!Вечеринка в составе одного человека.

Пить и праздновать больше не хочется. Хочется выть.

На мгновение в голове вспыхивает безумная мысль. Взять одну из этих бутылок, подойти к его двери, позвонить. И когда он откроет, протянуть ему это шампанское с видом а ля «мне вообще плевать, что ты здесь живешь и что вы тут делаете по ночам в кровати»

«С новосельем, сосед. Надеюсь, мы подружимся! На всякий случай купи мешок соли и сахара - вдруг мне пригодится!»

Обрываю эту мысль, потому что ничего такого я, конечно, не сделаю. Даже если в одно лицо приговорю обе бутылки без закуски. Просто убираю их самый дальний угол холодильника.

Ночью скорее не сплю, чем сплю. А еще мне постоянно снятся бесконечные одинаковые коридоры, из которых нет выхода.

Утром, в душе, принимаю решение отнестись к лучившемуся… философски.

Это ничего не значит. Абсолютно.

На своей прошлой квартире я видела соседей от силы пару раз в год, и изредка - в наше домовом чате. Почему здесь должно быть по-другому? В последнее время, не считая поездки в Берлин (теперь я знаю, почему там взялся Слава!), мы даже по рабочим вопросам не сталкиваемся.

У Дубровского - своя жизнь. У меня - своя. Наши траектории не обязаны пересекаться.

Я буду жить так, как будто его не существует. Просто проживу свои первые выходные в новой квартире, как планировала - сначала «обновлю» тренажерный зал (он прямо здесь, на первом этаже), потом позавтракаю маленьком ресторанчике в соседнем корпусе. Потом разложу вещи в новой гардеробной, а вечером позову Наташу и выпью, наконец, чертово шампанское!

Быстро переодеваюсь в леггинсы и топ, накидываю сверху толстовку, забираю сумку со спортивным инвентарем и спускаюсь в зал. Он стильный и современный, в черно-синих тонах, с приглушенным светом и правильной «жесткой» подсветкой для красивых фоточек в зеркалах, которые здесь буквально повсюду, даже на колоннах в центре.

В семь с небольшим утра людей почти нет и музыка в динамиках достаточно кайфовая, а не ор, от которого рвутся барабанные перепонки, и которая глушит даже собственный плейлист в наушниках.

После небольшой экскурсии по залу, оформляю у миловидной девушки на ресепшене абонемент сразу на полгода. Хотя все равно то-то грызет. Как будто… дежавю какое-то. Я определенно ни разу здесь не была, но ощущение такое, что и подсветка, и даже покрытие пола - смутно знакомы.

У тебя уже паранойя, Майка!

Убеждаю себя в том, что, скорее всего, просто видела фото на сайте, когда смотрела информацию про район.

Делаю короткое кардио на дорожке и суставную разминку, потом иду к стойке для приседаний - люблю это упражнение за то, что оно требует полной концентрации. Когда на плечах - тяжелая штанга, нет времени думать о том, кто живет за соседней стеной и почему мне так знаком этот чертов пол. Есть только вес и боль в мышцах.

Делаю первый подход. Второй. Мышцы горят. Дыхание сбивается.

Кайф, именно то, что нужно.

— Девушка, а давайте я вас подстрахую?

Я распрямляюсь, вешаю штангу на крюки, мысленно желая «всего самого доброго» людям, которые лезут с разговорами и неуместными вопросами прямо посреди подхода. Рядом стоит парень. Накачанный, самодовольный, с отрепетированной улыбкой на лице.

— Спасибо, я справляюсь сама, - стараюсь, чтобы мое завуалированное «иди ты на хер» звучало как вежливость.

— Да ладно, я же вижу, вам тяжело. - Он не унимается, подходит ближе. - Такой вес… для такой хрупкой девушки. Давайте помогу. Меня, кстати, Денис зовут.

— А меня - «оставьте меня в покое, Денис», - говорю, теряя терпение.

Он не понимает. Или не хочет понимать. Вместо того, чтобы отвалить, кладет ладонь мне на бедро.

— Ну чего ты, я же из лучших побуждений…

Я мысленно считаю до трех, чтобы желание ввалить ему блином по голове перестало быть настолько сладким и привлекательным. Где-то читала, что сейчас эта новая пикаперская фишка - сразу распускать руки. Они это называть «установкой телесного якоря».

Открываю рот, чтобы послать его уже прямо и по-взрослому.

Но не успеваю, потому что рядом с нами вырастает длиннющая тень.

— Она сказала тебе отъебаться. Ты плохо слышишь?

Я сглатываю, прекрасно зная, кому принадлежит этот ледяной, лишенный