Развод в 50. Катись отсюда! - Айрин Лакс

себя жеребцом и начал винить меня… в том, что мы скучно живем…

Полтора месяца регулярного, но сдержанного секса, сбалансированного питания!

Вот его предел.…

И вместо того, чтобы встать и направить осла на путь истинный, я всего лишь открываю окно на проветривание, открываю книжку, которую вчера не дочитала… Страниц сорок осталось.

Как раз успеют приготовить и привезти мне завтрак из доставки.

Сегодня я не буду стоять у плиты, не стану докучать мужу напоминаниями принять таблетки.

С сегодняшнего дня Иван — на самообслуживании, самообеспечении и самоудовлетворении.

Глава 8

Наташа

Поклявшись себе, что не стану охать и ахать вокруг муженька, что не буду опекать его, словно заботливая наседка, я перевернулась на другой бок, подоткнула одеяло и погрузилась в чтение.

От приятного досуга меня отвлекло позвякивание посуды за дверью.

Прислушиваюсь….

Через миг посторонний звук только усиливается, и я понимаю, что это уже здесь.

В спальне.

За моей спиной.

— Доброе утро, — раздается зычным голосом мужа.

Таким возгласом можно будить служивых, задремавших на посту.

Или разгонять бездомных котов, устроивших ор под окнами.

Но будить жену… плохая затея.

Я зла на Ивана, поэтому вредничаю.

Автоматически выходит.

Само собой.

Он выливал на меня раздражение и как только не обозвал мою заботу о нём.

Полтора месяца с момента инфаркта прошло, а он считает себя молодцом хоть куда и готов скакать без передышки, к блядям отправился.

В злачное место!

У моего недовольства весомые основания, которые не стереть и не забыть.… по щелчку!

Развернувшись, я с удивлением отмечаю, что Иван приготовил завтрак и разместил его на столик на колесиках!

Надо же… Даже в кладовку слазил за столиком.

Сто лет в обед его не доставали.

— Позавтракаем? — предлагает муж.

От вида яичницы, плавающей в луже масла, с пересушенным беконом, у меня затикал нерв на левом глазу.

Иван — так себе кулинар, буду откровенной.

Он пытался украсить зеленью свое творение и порубил петрушку, которую я не ем.

С ветками.

В компанию к яичнице отправился нарезной белый батон, щедро сдобренный арахисовой пастой.

Сплошные жиры, углеводы! Совсем немного белка и почти никакой клетчатки…

В кружках дымился сваренный крутой кофе. Настолько крутой, что из глаз вышибло слезу.

— Завтрак в постель? — удивляюсь. — Может быть, ты мне ещё и цветы принес, Вань-ка?

— Цветы тоже были в планах, — сощуривается. — Но доставка больно поздно будет. После обеда. Так что давай позавтракаем так, а ты представь, что здесь — цветы.

— Спасибо. Тогда и ты представь, будто я довольна осталась и сказала тебе спасибо, — ответила я, уткнувшись в книжку.

Краем глаза замечаю, как вытягивается лицо Ивана.

Оскорбившись, он даже приподнялся с кровати, на которую успел присесть.

Взволнованно поправляет приборы, перепутав их местами.

— Что не так-то? — спрашивает.

— Мы договорились быть честными, да?

— К чему это ты клонишь?

— К тому, Ванька. Ты спросил, что не так, — делаю паузу. — Все.

— Что?! — вскочил, покраснев.

— Все не так, — добиваю его. — Абсолютно все. Я не ем яичницу-глазунью. Масло добавлять не стоило, бекон и так жирный. К тому же ты его пересушил. И, если ты не заметил, я год сижу на безглютеновой муке, а белый хлеб у нас ешь только ты. И на арахис… Ванька… На арахис у меня аллергия высыпает! Уж это ты мог запомнить? Или нет… Ах нет, куда нам… Мы же просто соседи. Так что… Забирай свой завтрак и трескай его в одиночестве. Сосед.

Иван смотрит на меня с шоком, гневом и… недоверием.

Гремучая, честно признаться, смесь.

Меня аж колотит от собственной смелости.

Я не позволяла раньше высказывать свое недовольство вот так сразу, открыто, хлестко!

Старалась сгладить углы, прийти к компромиссу, всегда хвалила его за старания и благодарила за внимание, помощь…

И чего я добилась?

Он обозвал меня скучной и променял на поход к шалавам, обесценил мою любовь и заботу.

Теперь он узнает, как быстро любовь может стать горьким пеплом.

— Ты.… — хрипит. — Ты что с моей Натахой сделала?

— Ничего, Ванька. Просто Наталье надоело быть для тебя Натахой.

— Не называй меня Ванька.

— Ты называешь меня Натахой, Ванька. Как будто я тебе.… Впрочем, неважно. Мы же соседи. Будь добр, увези это… Воняет!

— ЧТО?!

У него аж пар из ушей.

— Ты же знаешь, я не мастак на кухне торчать у плиты. Но ради тебя…

— Конечно знаю, поэтому даже не рискну пробовать.

— Я для тебя старался!

— Или ради себя, Ванька? Проехали, короче. Мы — соседи и точка. Ешь сам…

— А ты?!

— А я — большая девочка и могу сама о себе позаботиться.

— Я хотел сделать тебе приятное.

— После того, как втоптал в говно?

— Когда это?!

— Извини, но после того, как отпинают человека, бесполезно гладить его по голове и ласков дуть на вавку. Вавка от того, что ты решил дунуть мне в попку, не пройдет. У нас с тобой теперь жизнь… как у не пересекающихся прямых. Покинь мою комнату…

— Ах, твою! А моя тогда где?

— Там, где ты ночевал вчера.

Ваня пнул ногой столик.

Кофе расплескался на мой белоснежный ковер…

— Отвезешь в химчистку.

— Что?! Да хера с два. Я тебе не домохозяйка, чтобы бабскими делами заниматься!

— Значит, купишь мне новый. Такой же! — подчеркиваю я. — Это был подарок моей подруги.

— Чё ты выкобениваешься, а?! Козью морду состряпала.… — злится.

Он всегда был грубияном.

Дерзким, хамоватым наглецом, который мог подкатить и просто зажать в углу, заткнуть рот поцелуем.

Именно так и было у нас, он просто подошел и поцеловал меня, а потом спросил: «Как зовут, красивая? Моей будешь…»

И всё…

Это же было так брутально и сексуально!

Я просто растаяла там же… И все девчонки мне завидовали.

Комплименты у Ивана всегда были