Клятва, которую мы даем - Монти Джей

Человек, о котором говорили, что он — беззвучная пустота, обладает голосом, который выворачивает меня наизнанку.

Очевидно, моя киска активируется голосом.

Теперь все стало еще хуже, потому что у меня есть конкретный образ того, как он выглядит.

Сайлас Хоторн был неотразим в плане внешности еще со школьной скамьи: стройный и подтянутый, он двигался так, словно мир был у его ног. Хотя мы с друзьями шутили об их царствовании террором, но у меня всегда перехватывало дыхание, когда он входил в помещение.

Сейчас? Он стал мужчиной.

Мускулистые руки, высокий и внушительный вид даже в самых больших залах, все в нем излучает силу. Он высечен из гранита, создан для войн во имя Римской империи, но в нем сердце греческого поэта, и каждая его жилка наполнена трагической любовью.

Вдалеке хлопает дверь, и я задыхаюсь. В пустых коридорах все звучит ближе, чем кажется, как будто он совсем рядом со мной.

— У тебя сердце колотится от осознания того, что я собираюсь тебя найти?

Я усмехаюсь, лгу сквозь зубы.

— Холоднее.

Мои уши улавливают звук его выдоха, как будто он смеется. Короткий, скрытый смешок.

— Ты только что смеялся? — шепчу я, не в силах удержаться от вопроса.

— Позови меня, и ты сможешь узнать, — он со свистом выдыхает воздух, насмехаясь надо мной.

Хлопает еще одна дверь, рикошетом долетает звук по коридору до аудитории, в которой я нахожусь. По позвоночнику пробегает страх, но не тот, которого я боюсь. Это больше похоже на страх, за которым люди гонятся. Такой, который адреналиновые наркоманы хотят собрать в бутылку и проглотить, когда им скучно.

— Хочешь знать, что ты подаришь мне, когда я выиграю, Хекс? — это прозвучало как угроза, как раз перед тем, как в моем ухе гремит очередной удар. — Вкус твоих ведьминых губ.

Я облизываю нижнюю губу при этой мысли, зная, что он поглотит меня своим ртом, если я позволю ему. Я мало что знаю о Сайласе Хоторне, но в постели он не делает ничего сладкого.

В нем есть неоспоримая энергия, которая дает мне понять, что я бы покинула его постель с синяками на шее и царапинами на коже.

Он не просто поцелует меня, он поглотит меня целиком и трахнет, если я не позволю ему это сделать.

Мои бедра прижимаются друг к другу, потираясь вверх-вниз, заставляя джинсовые шорты тереться о влажные трусики. Маленькая искра трения заставляет меня хотеть большего, заставляет меня хотеть всего этого.

Я прикусываю язык, пока свободной рукой прокладываю дорожку по моему телу. Ладонью тру грудь, и соски напрягаются вокруг металлических проколов, заставляя меня выгнуть спину навстречу собственным прикосновениям.

— Теплее, — напеваю я, когда мои уши улавливают звук его шагов по полу из слоновой кости.

Я провожу рукой по животу, вытягиваю ноги, закрывая глаза. В темноте этого класса я позволяю своему разуму блуждать, позволяю ему думать о том, как Сайлас смотрит на меня сверху вниз, наблюдает за мной.

Как его глаза впиваются в меня, как это было, когда я выходила из машины сегодня вечером.

— Ты сладкая на вкус, Коралина? Если бы я заключал пари, я бы сказал «да», — шепчет он, в его горле звучит порочное обещание. — Ты будешь капать на мой язык, как мед, да?

Его голос становится наэлектризованным, его руки — осязаемыми, он воспламеняет меня, практически заставляет просунуть руку в мои шорты. Я пытаюсь подавить стон, подступающий к горлу, когда подушечки моих пальцев скользят по центру трусиков.

Я мокрая, тонкая ткань пропитывается, с меня капает, словно мед, и все, о чем я могу думать, — это как Сайлас слизывает это.

Звук его шагов затихает вдали, и я напрягаю слух, пытаясь уловить, не откроется ли еще одна дверь, но ничего не слышу. У меня внутри все словно сжимается в комок, готовый разорваться, и только его тяжелое дыхание слышно на том конце линии, когда мои пальцы пробираются под нижнее белье.

— Ты прячешься где-нибудь, где никто не увидит, как ты трогаешь себя?

Я в панике распахиваю глаза и поворачиваю голову, глядя на закрытую дверь. Другого входа нет, и когда я смотрю в высокие окна, там нет ничего, кроме дождя. Ни единого намека на движение.

— Как…

— Если в следующий раз ты будешь стонать чуть громче, я смогу найти тебя, Хекс, — на его губах играет ухмылка — я слышу ее в том, как его слова изгибаются и обволакивают меня.

— Холодно, — задыхаюсь я, когда средний палец проскальзывает между моими складочками, посылая ударную волну удовольствия от кончиков пальцев ног до позвоночника. Боль разливается по всему моему телу, умоляя меня о большем, умоляя его о большем.

— Когда я найду тебя с рукой, все еще засунутой в трусики, ты позволишь мне заменить твои пальцы языком?

У меня перехватывает дыхание, когда его дразнящее подшучивание переходит в нечто более первобытное, с каждым словом из его рта вырывается низкое рычание. Когда я закрываю глаза, мне кажется, что он шепчет мне прямо в ухо, его губы трутся о чувствительную кожу моей шеи, бормоча каждое грязное слово.

— Очень холодно, — дразню я, круговыми движениями потирая свой клитор.

Мне совсем не холодно. Мое тело горит, в голове крутятся разные образы. Вспышки того, как Сайлас запускает руку в мои волосы, хватает, дергает меня назад, оставляет красные следы на моей заднице от того, что он так сильно трахает меня сзади. Выражение его глаз, когда он впервые увидит мои проколотые соски, и то, какой полной я была бы, если бы его член вошел в мое тело по самые яйца.

— Тссс. Тссс, — Сайлас щелкает языком. — Не лги себе, детка. Не притворяйся, что ты не хочешь, чтобы я оказался между твоих бедер и лизал твою киску, пока ты не зальешь мое лицо. Потому что именно это я и сделаю, если ты просто позволишь мне найти тебя.

Снаружи сверкает молния, за которой следует оглушительный раскат грома. Я выгибаю спину, бедра прижимаются к моему пальцу, когда я тру себя сильнее. С моего влагалища капает на ладонь, прерывистый стон смешивается с шумом грозы снаружи.

Я хочу, чтобы его темные глаза смотрели на меня снизу вверх, между моих ног, доводя меня до грани наслаждения и наблюдая, как я падаю с обрыва.

— Я раздвину твои бедра, заполню твое влажное влагалище своими пальцами. Растяну тебя так, чтобы тебе было приятно, и ты была