Клятва, которую мы даем - Монти Джей

Я не помню, плакала ли я, только то, что чувствовала себя виноватой, потому что не хранила розу, которую он мне подарил, вечно, как обещала ему.

Я еще не знал этого, но мое проклятое сердце уже унесло две жизни, прежде чем я начала верить, что моя мать передала мне что-то магическое.

Порча.

Сглаз.

Только об этом я и думала последние двадцать минут, пока стояла в туалете здания суда, пытаясь привести в порядок волосы, но они все равно отказывались подчиняться.

Я прижимаю вспотевшие ладони к раковине и смотрю в зеркало. Выбившиеся пряди разлетаются по лицу, словно издеваясь надо мной. Элегантный пучок, который я задумала, не выйдет, когда левая часть моих волос просто не держится на затылке.

— Может, нужен спрей для волос?

Я смотрю в зеркало, где отражается моя сестра. В одной руке она держит знакомую сумку для одежды, а в другой — то, что я считаю косметичкой.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, поворачиваясь так, чтобы мы оказались лицом друг к другу. — И почему у тебя это?

Ее симпатичные коричневые босоножки на танкетке щелкают по полу, когда она идет ко мне, желтый сарафан идеально сочетается с ее загорелой кожей, золотистые локоны обрамляют ее лицо.

Мы не могли быть более разными.

— Это платье слишком красивое, чтобы его не надеть, и я не позволю тебе выходить замуж в… — она с отвращением оглядывает мое простое черное платье с ног до головы, — в этом.

Свадебное платье моей матери.

Это была реликвия для чего-то большего, чем я. Я не хотела позорить ее память, надевая его на свадьбу, на которой только подписываются бумагами в здании суда. Такое чувство, что я проявляю неуважение к ее памяти.

— Это не настоящая свадьба, детка. Нам не нужна цветочница.

Он вздыхает, плечи опускаются, когда она подходит ближе и кладет платье на раковину рядом с косметичкой.

— Он тоже выглядит нервным, — она прислоняется к раковине рядом со мной и ухмыляется, толкая меня бедром. — Если это поможет.

— Когда ты его видела?

— Заглянула в зал суда, — ее глаза сверкают тем озорством, которое я так хорошо знаю.

Сайлас нервничает?

Подождите, конечно нервничает. Не похоже, что у него был большой выбор в этом вопросе.

— Когда ты стала такой любопытной? — спрашиваю я, тыкая ее указательным пальцем в плечо с игривой улыбкой на губах.

— Сестренка, я обычно лежала у тебя под кроватью, пока ты болтала со своими друзьями по телефону в групповом чате, — поддразнивает она в ответ. — Я всегда была любопытной. Ты только сейчас это заметила.

Я смеюсь, качая головой над ее глупостью. В самые мрачные дни она всегда была светом в конце туннеля.

— Хотя в смокинге он выглядит сексуально.

Я не могу сдержать румянец, который разгорается на моих щеках от ее слов.

— Боже мой, он тебе нравится, — задыхается она, словно поймала меня на лжи. — Он тебе так нравится!

Я закатываю глаза от ее чрезмерной реакции, пытаясь стереть с лица свои чувства.

Привлекательность — не причина, по которой я не пою свадебные дифирамбы и не закручиваю волосы от радости в локоны. Я знаю, как он выглядит, знаю, что есть сотни девушек, которые убили бы за то, чтобы оказаться на моем месте.

Он заставляет меня чувствовать себя уязвимой. Заставляет меня чувствовать себя в безопасности, чувствовать, что я могу открыть себя и знать, что он не сбежит, испугавшись того, что внутри.

— Нет, не нравится, — лгу я, ощущая горечь на языке. — Кроме того, это не имеет значения, Лилак. Это… это просто неважно.

С ее губ срывается разочарованный вздох, и она прекращает попытки заставить меня радоваться этому моменту. Она лезет в сумочку и достает оттуда серебристо-голубую булавку. Затейливо украшенная крошечными голубыми кристаллами и тонкой серебряной отделкой, она представляет собой потрясающее украшение.

— Тебе нужно что-то голубое, — Лилак крутит пальцем, заставляя меня повернуться. Решив не спорить с ней по этому поводу, я снова встаю перед зеркалом.

— Я знаю, что ты боишься, — шепчет она, перебирая пальцами мои волосы и собирая их в пучок. — Если притворюсь, будто я знаю, через что тебе пришлось пройти, не облегчит ситуацию, и доводы в пользу того, чтобы ты впустила меня, ничего не изменят.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пока она поправляет мои волосы, напоминая мне о всех тех случаях, когда я делала то же самое для нее. Когда она успела повзрослеть?

— Но я думаю, что Сайлас мог бы стать хорошей парой для тебя, Коралина. И ты тоже могла бы стать хорошей парой для него. От вас обоих исходит печаль.

У меня внутри все переворачивается от беспокойства.

— Ты его не знаешь, — я расправляю плечи, когда она завязывает мне волосы на затылке. — Это ради твоей безопасности, Лилак. Дело не в любви. Не все об этом мечтают.

— Раньше ты мечтала, — заявляет она, встречаясь со мной взглядом в зеркале. — Раньше ты мечтала влюбиться. Возможно, ты этого не помнишь, но я помню. Каждую сказку на ночь, каждое свидание с Эмметом. Я восхищалась тем, как ты стремилась к любви. Теперь ты просто не обращаешь на это внимания.

Это было до того, как я стала этого недостойна, хочется мне закричать.

Я хочу, чтобы она поняла, но не знаю, как ей сказать.

Что часть меня все еще живет в подвале Синклера. Он забрал у меня то, чего мне никогда не вернуть.

Я не могу просто гнаться за любовью, потому что знаю, как чертовски горько послевкусие.

Любовь — это оружие, и я уже убила им слишком много людей.

Но она права. Я боюсь.

Страшно, что такой хороший парень, такой замечательный человек, как Сайлас, умрет из-за меня. Внутри я разрываюсь на две части. Та, что знает, чем все закончится, и та, что хочет быть эгоисткой.

Я хочу узнать его. Хочу знать, как он борется с вещами, которых нет, как он справляется с тем, что его разум постоянно играет с ним злые игры. Преследуют ли его по-прежнему днями и ночами. Я хочу знать, что его пугает, совпадает ли это с моими собственными страхами.

Я хочу его, но не больше, чем я хочу, чтобы он жил.

— Я бы хотела, чтобы ты видела себя такой, какой вижу я. Такой, какой тебя видят другие. Ты не такая холодная стерва, Коралина. Что бы ни пытался сказать тебе мир, — ее пальцы вдевают шпильку в мой пучок,