Запрещенные слова. книга 2 - Айя Субботина

открывается сама. Амина стоит на пороге с все тем же обеспокоенным выражением лица, только теперь в ее руке - тонкий белый лист. Она протягивает его мне.

— Это… это только что пришло в отдел кадров, - говорит почему-то шепотом. - Служебная записка от Орлова.

Даже не пытаюсь задавать вопросы, где и как она это раздобыла.

Бумага почему-то кажется ледяной наощупь. Пробегаю взглядом по сухим, казенным строчкам: «Служебная записка. О формировании экстренной рабочей группы для разрешения кризисной ситуации на производственной линии в Сингапуре». Я чувствую легкий укол в груди - еще не знаю, что там дальше, но Сингапур - это же очень… далеко?

Взгляд скользит ниже, цепляясь за ключевые слова: Сингапур, четырнадцать дней, цель - устранение критических сбоев в производственном цикле нейронных процессоров для проекта «Фалькон». Дохожу до раздел «Состав рабочей группы». Он разделен на две части: от NEXOR Motors - Дубровский В. П. (ключевой технический специалист, руководитель RD), от стороны партнера/инвестора (фонд “Veridian Horizons”) - Вольская А. И. (глава фонда, куратор проекта со стороны поставщика).

Мир вокруг меня слегка, но очень тошнотворно покачивается. Звуки тонут в оглушительном шуме пульса в барабанных перепонках. Я смотрю на их имена - и мне противно от того, что они просто стоят рядом, буквально в соседних строчках.

— Май, может… водички? - с трудом слышу голос Амины. Она слишком хорошо меня знает, читает по лицу, что что-то в этой формальной бумажке буквально перевернуло мой мир.

Я киваю и продолжаю перечитывать уже бог знает по какому кругу, как будто от этого вдруг может измениться смысл.

Это не просто командировка.

Это - официальная рабочая группа.

Совместная миссия. Они не просто летят в одном направлении.

Их связали вместе, документально, обязали работать в одной команде, чтобы решить критически важу проблему.

И решать они ее будут вдвоем, целых две недели.

В моей голове - хаос. Белый и слепящий, как вспышка.

Вспоминаю слова Дубровского о том, что Алина для - просто работа, что она уже прошлое, что если бы он мог с ней никак не контактировать - он бы именно так и делал. Нет повода для паники. Но… мой мозг отказывается верить, и воображение - жестокий палач - тут же начинает рисовать картинки идиллии»: их перелет, где они будут сидеть буквально плечом друг к другу, соседние номера в отеле с панорамным видом на ночной город. Конечно же совместные ужины после тяжелых дней.

Романтика. Ностальгия. И, конечно, обязательно всплывший рано или поздно вопрос: «А что будет, если мы снова попробуем вместе?»

На фоне всего этого наши с ним идеальное выходные кажутся такими… незначительными.

— Вот, - голос Амины доносится как сквозь вату, когда она протягивает мне стакан с парой кубиков льда. - Майя, это что-то серьезное?

Да нет, фигня, просто мой любовник улетает со своей бывшей на целых две недели.

Поднимаю взгляд на Амину, но, кажется, почти не вижу. Перед глазами вместо лица Амины и интерьера моего кабинета - Слава и Вольская, какими я их видела вместе тогда в ресторане: улыбчивые, красивые, идеально подходящие друг другу во всем.

— Я… не очень во всем этом разбираюсь, - говорю чужим скрипучим голосом. Потому что изо всех сил пытаюсь держать эмоции под контролем. - Кажется, какие-то проблемы с компонентами для «Фалькона». Наверное, очень серьезные, раз командируют… Дубровского.

Она секунду медлит, потом - кивает. Ничего нового я не сказала - она же и сама все это прочла, пока несла мне «находку». Но Амина умница - она никогда ни о чем не расспрашивает, если видит, что я не в настроении болтать.

Она выходит из кабинета, оставляя дверь полу прикрытой, а я возвращаюсь за стол и опускаюсь в кресло через боль в совершенно, абсолютно не гнущихся ногах.

Весь остаток дня вытаскиваю из себя резервные неприкосновенные силы, чтобы все-таки закончить черновик проекта по наставничеству для Орлова. Перечитываю, удаляю лишние пункты. Добавляю новые. Сосредоточиться на работе, пока голова забита пульсирующими картинками счастливого воссоединения Славы и Алины, крайне сложно. Но я пытаюсь. Тащу себя за волосы из этого панического дерьма.

Но когда приезжаю домой - становится еще хуже.

Потому что на смену картинкам «сладкой парочки» приходят другие - неожиданно, картинки из моего собственного прошлого. Меня и Григорьева, когда он уже начал много летать, а я начала с остервенением штурмовать карьерную вершину. И мы просто… отдалились друг от друга на такое расстояние, в которое без труда влезла другая женщина.

Между мной и Славой… произойдет тоже самое? Возможно, не в этот раз, но…?

Дубровский звонит поздно вечером, около десяти, когда я битый час бесцельно перелистываю каналы и ковыряю ужин. Смотрю на его имя на экране и несколько секунд не могу заставить себя ответить.

— Би, - его голос в динамике уставший, вымотанный, кажется, впервые в жизни лишенный почти всех его обычных эмоций - ни веселья, ни иронии. Что, конечно же, полностью объяснимо - мне тоже не до кривляний, когда мои офисные войнушки выходят в горячую фазу. А у Дубровского проблемы явно куда серьезнее. - Прости, что не отвечал. У нас тут… просто пиздец.

— Я примерно в курсе, - говорю максимально спокойно. Внутри как мантру повторяю - «Ни слова про Вольскую, ни слова про то, что я знаю про его командировку».

Хотя как с ним непринужденно болтать - тоже не представляю.

Но слава не начинает издалека, не пытается подстелить соломку.

Говорит прямо, рубит с плеча. Рассказывает про сбой с процессорами, про то, что это его личная разработка, его детище, и никто, кроме него, не может это исправить. Упоминает детали, большую часть которых я просто не понимаю, поэтому слушаю молча, иногда добавляя «угу» просто рефлекторно. Потом так же прямо объясняет, что завод в Сингапуре - актив фонда Алины, и ее присутствие там - неизбежно.

Он как будто знает, что я уже в курсе - не пытается как-то загладить эту информацию.

— Она - представитель главного акционера завода, Майя, - слышу в его голосе неприкрытое раздражение. - Летит туда защищать их деньги. Я - спасать наш проект. Би… блядь, это просто единственный способ решить проблему быстро, без юридической хуеверти.

Слушаю его, со всем соглашаюсь и даже абсолютно все понимаю, но меня все равно рвет на части. Мозг понимает, что это просто его работа, что у него нет выбора, что он - заложник обстоятельств. А