Измена. Плата по счетам (СИ) - Манаева Ирина

- Я хотел позвонить тебе сам завтра, предложить встретиться.

- По делу?

- Конечно. Хочу передать папку, в которой собрано всё, что мои люди смогли найти против твоего мужа. Скажу сразу – я её не открывал, - удивляет меня репликой.

Молчу.

- Не спросишь «почему?»

- Нет.

- Отвечу сам: это твоя жизнь, Инга, и я не намерен в неё вмешиваться. Только по твоей просьбе, как произошло с Ростиславом. Если ты захочешь поговорить о том, что в папке, я всегда тебя выслушаю. Сейчас же она принадлежит лишь тебе.

- И твоим людям, - напоминаю, а он смеётся лающим смехом.

- Прости, но убивать никого не буду. Стирать память так и не научился.

Шутки за 300 от бандита. Но надо отдать ему должное, сейчас он совершенно не похож на того мужчину, который застыл в моей памяти с перекошенным от злобы лицом, с зажатым кулаком, на котором сбиты костяшки, с ненавистью в глазах, которую дарил мне и матери.

- Инга… Я изменился, - говорит, словно слышит мои мысли. Но так не бывает, нет же? – Хватит таить обиду, дочка. Я сделаю для тебя всё, что захочешь.

- Не надо слов, Андрей Жаров, - нарочно отдаляю его от себя за счёт имени и фамилии. – Ничего не надо, кроме того, что уже сделано.

- Завтра в семь в ресторане «Якорь», - решает прервать разговор. – И про Руслана я скажу. Он отвратительный муж, но как отец может рассчитывать на то, что к нему придут попрощаться.

- Знаешь что-то, чего не знаю я? – закрадывается сомнение. – Там тоже свой человек?

- Все мы смертны. Сегодня, завтра, через год, - спускается до шёпота. - Хорошего вечера, Инга, - последнее, что слышу от Жарова, и он вешает трубку.

- Ты готова? – тут же звонит Владимир, и я беру телефон.

- К чему?

- У тебя сеанс, забыла?

Цокаю языком, смотря на часы. Совсем вылетело из головы. Это уже третий, и о результатах говорить рано. Но у меня такое чувство, что Владимир и его друг верят в меня куда больше, чем я сама. Или же я просто устала, потому что чувствую себя белкой в колесе, правда, бегу не ногами, а руками.

- Буду готова через полчаса, - обещаю и отключаюсь. Только планам не суждено сбыться.

- Инга Андреевна? – очередной звонок.

- Да, это я.

- Меня зовут Обухов Николай Петрович. Мы нашли тело женщины, предположительно вашей сестры. Вам следует приехать на опознание.

Глава 68

Морг встречает меня холодом, забирающимся в лёгкие и давящим на плечи. Лампы бьют в глаза белым светом, и я на секунду задерживаюсь в дверях, словно надеясь, что всё это ошибка. Где-то за спиной стоит Владимир, которому я позвонила сразу, чтобы изменить план.

Под простынёй угадываются очертания женщины. Сотрудник тихо приподнимает ткань. Вижу лицо, когда-то живое и полное упрямого блеска. Сейчас - бледная кожа, тонкая синяя жилка у виска, неподвижные ресницы. Восковая красота сестры.

Я злилась на Ульяну, но никогда не желала ей смерти. Достаточно было того, чтобы она держалась от меня на расстоянии.

- Инга? – зовёт кто-то сбоку.

- Да, это она, - киваю, тут же выезжая из помещения.

Нет слёз, нет испуга, но что-то неприятное царапает внутренности.

Ульяна мертва. Но почему?

Через несколько минут я уже в маленьком кабинете. Следователь - мужчина лет сорока, строгий, с внимательным взглядом - перелистывает бумаги. Сейчас меня волнует, знает ли мать.

- Нет, мы позвонили сначала вам, - отвечает мужчина на вопрос. – А теперь спрошу я: когда вы в последний раз виделись с сестрой?

- Пару недель назад.

- А потом?

- А потом не виделись, - по мне ответ очевиден.

- У вас были разногласия с убитой?

- Нет.

Ну не стану же я ему рассказывать наши подковёрные игры, вывешивая красным флагом всё для обсуждения.

- Нет? – почему-то усмехается он, складывает руки в замок и смотрит на меня с подозрением. – Уверены?

- Конечно. Я сказала что-то смешное?

- Отменно лжёте, - вздыхает, доставая какую-то бумагу с распечаткой. – Вот здесь читайте, - подвигает ко мне, и я понимаю, что это какой-то мессенджер. Переписка с Леной, наверное, одна из её подруг.

«Инга никогда меня не простит из-за Руслана».

«Ну, подожди. Отойдёт ещё. Она у тебя добрая».

«Ты бы видела, как она смотрела в доме. Потом я умоляла её помочь, но она послала меня, сказала, что сама виновата. А ведь меня убить могли. Спасибо её отцу. Жаль, что не мой папаша, я бы выжала из него максимум, а она нос воротит, идиотка».

«Ты спала с её мужем, Уля. Конечно, она злится. Но время лечит».

«Я боюсь, Лена. Последнее время мне не по себе. Такое чувство, что за мной кто-то следит».

«У тебя паранойя, успокойся. Бывает. Сядь на антидепрессанты».

Далее лист закончился, я не прочитаю их обстоятельную беседу до конца, но посыл следователя уловила. Как и то, что я в глазах Ульяны – идиотка. Но этого следовало ожидать.

Поднимаю глаза на Обухова.

- Я здесь, как подозреваемая?

- Пока нет, если, конечно, у вас нечего мне рассказать.

- Желаете подробностей, как именно они мне изменяли? Где? Сколько раз? Я не знаю об этом, лишь про последний случай, а копаться в грязном чужом белье не интересно.

- Что вы испытали, когда узнали? Ненависть, злобу, желание отомстить?

Держу себя в руках, он нарочно выводит на эмоции.

- Желание не видеть больше ни одного, ни другую.

- Как удачно совпало.

Сдвигаю брови, не понимая его сарказма.

- Ваш муж в реанимации, а сестра мертва.

- Вы намекаете, что я убила Ульяну, а у Ростовцева вызвала инсульт?

Он молчит, продолжая смотреть мне в глаза, и я испытываю страх от того, что сейчас происходит, пусть совершенно ничего не делала. Наверное, он учился такому жуткому взгляду перед зеркалом, но говорить ему о том, что он работает – не буду.

- Если напишите признание – приговор можно будет смягчить, учитывая ваше состояние.

Это он намекает на карету, и будто выключатель щёлкает где-то внутри меня.

- Признание? – поднимаю вверх уголки губ. – В том, что несколько лет назад мой супруг пытался меня убить, но у него не вышло? А затем намеревался сделать это снова два дня назад. Об этом, уверена, вы тоже знаете, раз осведомлены о его состоянии на данный момент.

- Око за око. Он не смог довести дело до конца, а вы смогли.

- Надеюсь, вы сами верите в то, что говорите. Потому что пока это звучит глупо и нелепо.

- Почему вы не плакали?

- Что?

- Вы не уронили ни одной слезы, когда проходило опознание, я следил за вами. Значит, вам не жаль сестру?

- Не знала, что у вас регламент, кто и сколько слёз должен выплакать в первые минуты, Николай Петрович. Но я не обязана отчитываться перед вами за своё эмоциональное состояние. А теперь, если у вас больше нет вопросов, мне нужно идти. Не хочу, чтобы мать узнала о гибели дочери от кого-то другого. Так полагаю, Ульяна убита, но вы не знаете кем. Уверена, знаете чем. Что это было? Кто её обнаружил? Когда именно? Вы должны были начать с фактов, а не пытаться навязать мне вину.

- Да, простите, - вынужденно извиняется. – Ваша сестра найдена вчера утром за городом с тринадцатью ножевыми.

Сейчас мои волосы поднялись вверх от ужаса. Какой бы дрянью она не была, но такой участи не заслужила.

- По всей видимости, она пролежала там несколько дней, пока её не обнаружили грибники.

Сглатываю ком в горле, желая уехать отсюда, как можно быстрее.

- И вы рассматриваете факт того, что я была в силах нанести ей ножевые ранения, вывезти в лес и оставить там? И вопрос тут больше не к моей психической составляющей, а к физической.

- Конечно, с вашими деньгами не обязательно делать что-то самой.

- Да, понимаю. В моей картотеке несколько киллеров, могу посоветовать.

- На вашем месте я бы не шутил.

- А я на вашем не стала бы угрожать женщине-калеке, которая только что узнала о смерти близкого. Поучитесь тактичности, Николай Петрович. Всего доброго.