Измена. Плата по счетам (СИ) - Манаева Ирина

- Через пять дней.

- Встречу вас на вокзале. Завтра поговорим, как следует.

Мы прощаемся, и очень странно себя ощущаю. Она переживала за меня, и это не было чем-то наигранным и странным. Это было настолько искренним, что щемит душу.

- Так, мне бежать пора, - Лерка обнимает меня, целуя в обе щёки. – Вов, присмотри за бизнес-леди, я тебе кабачками доплачу, - и шутит, и говорит на полном серьёзе.

- Есть, капитан, - подыгрывает ей сосед, провожая до выхода и закрывая дверь на ключ. – Я лягу здесь, - указывает на неудобный диван в гостиной, который даже не раскладывается.

- Нет, у нас комната есть, лучше там. Ты голоден?

- Если честно, что-нибудь перекусил бы.

Отправляемся на кухню, где я не была уже больше недели, заглядываю в холодильник. У Ростовцева, в отличие от меня, есть чем поживиться, и мы, несмотря на поздний час, пьём чай, а память постоянно подсовывает мне знание, что человек напротив видел меня без одежды.

- Что решила с домом? – смещает мои раздумья в пользу верных вопросов. – Сможешь быть здесь счастлива?

- Не знаю, - признаюсь честно. И вопрос не в том, что стану ностальгировать по прожитым с Ростовцевым годам. Джакузи будет напоминать о вероятности смерти, и каждый шорох настораживать. Но я не из тех, кто боится трудностей, иначе бы не была верблюдом. – Не хочу думать об этом сегодня, - усмехаюсь, вспоминая известную фразу, и зеваю.

Мы молчим, поедая припасы. Кажется, ещё до конца не отошла от седативных, в голове нет чётких мыслей и планов, как обычно. Но я упустила главное за всеми событиями. Я так и не сказала ему «спасибо».

- Если бы не ты, - наконец нарушаю молчание, - меня бы сегодня здесь не было.

Если не вдумываться в слова – не так страшно. Только это чистая правда.

Владимир чуть опускает глаза, как будто ему неловко. Но я просто обязана донести до него, насколько благодарна.

- В который раз ты спасаешь мне жизнь, я в неоплатном долгу перед тобой.

- Не говори так, Инга. Так поступил бы любой.

- Нет, - качаю головой, не соглашаясь. – Мой муж даже заплатил за мою смерть.

- Я не о нём. Я о тех, кому не всё равно. Знаешь, - он отставляет кружку в сторону, скрещивает руки на груди. – В моей жизни есть свой ангел-хранитель. Юров Пашка. Нас тогда накрыло миномётами, - говорит он, не отводя взгляда. - Пыль, грохот, уши звенят. Меня засыпало, не двинуться, только рука торчит. Кто-то бросился, начал разгребать, а я знаю – верная смерть. Спасать надо, а он меня откапывает. Кричу - брось меня! Чувствую, сейчас снова накроет. Только он не бросил, - Владимир сглатывает, и я понимаю, что сейчас он будто снова всё пережил.  – Осколки ему в руку, потом ампутация… Я нашёл его после, и он сказал мне одну вещь. «Я не мог тебя оставить: совесть не позволила. Просто обменял свою руку на твою жизнь, и ни разу не пожалел о таком обмене».

Владимир замолкает, и в кухне становится так тихо, что слышно, как стучит моё сердце: быстро и беспокойно.

- Я ничего не отдал взамен, Инга, - лёгкая улыбка скользит по его губам. – Это было малое, что я мог вернуть вселенной за свою собственную жизнь.

- Выходит, теперь мой черёд? – задумчиво произношу слова.

- Кто знает, - пожимает он плечами. – Может, завтра тебе повстречается тот, кто нуждается в тебе. И не обязательно человек.

- Спасибо, - говорю тихо, и это «спасибо» звучит иначе, чем любые слова благодарности до этого.

- Где твоя комната? – Владимир поднимается с места первый.

- Через три двери от твоей.

- Устала?

- Неимоверно. Как голова?

- На месте.

- Вижу, - усмехаюсь. – Болит?

- Пустяки.

Где-то звучит выстрелом салют, и я вздрагиваю от неожиданности, но после второго залпа осознаю причину.

- Это пройдёт, - обещает Владимир, укладывая руку на моё плечо. – А теперь давай отдыхать что ли?

Он проверяет все окна и двери, прежде чем лечь, а я добираюсь до кровати, наконец-то. В комнате тихо, только часы в гостиной мерно отсчитывают секунды. И осознаю, что тревога будто отступает на шаг, когда напоминаю, что Владимир рядом.

- Инга, - обращается ко меня через дверь. - Если что - зови. Даже если приснился кошмар.

Конечно, я не стану этого делать. Но от его слов становится как-то спокойно и тепло на душе. И в такие моменты не обязательно быть сильной, можно просто кому-то довериться.

Глава 67

Последующие несколько дней то и дело куда-то бегу. Приходят новости о бухгалтере, которая решила прийти с повинной, вешая всё на Ростовцева. Якобы он угрожал ей, держал в страхе, и она не могла никому довериться, потому что он обещал выложить компромат с её интимными фотографиями в сеть. Я мало верю в этот бред, надеюсь, следователи тоже не станут. А пока идёт следствие, не буду вмешиваться.

Новости из больницы приходят неутешительные. Я всё же надеялась, что Ростовцев понесёт наказание в местах не столь отдалённых, чтобы прочувствовал в полной мере на своей шкуре, что у всего есть своя цена, и за грехи следует платить.

Я не желала ему смерти. Вина за то, что произошло, лишь отчасти лежит на мне. Он просто слишком боялся. Трус по жизни, не сумевший справиться с эмоциями, которые ударили по больному. Итог – кровоизлияние в мозг, и я, как ближайший родственник, выдала согласие на операцию. Шансы были небольшие. Выживаемость от тридцати, но невмешательство грозило медленной смертью или превращением человека в овощ.

Я ненавидела Ростовцева, но не настолько, чтобы не попытаться спасти. Хотя бы затем, чтобы он заплатил по счетам.

Не могу просто отказаться от него, я всё же человек, пусть и экс-супруга, потому что документы должны были в скором времени лечь мне на стол.

Звонила сыну, телефон недоступен. Пришлось набирать Жарову, чтобы через него передать послание. Он был уже в курсе событий.

- Ты сама как? – интересуется у меня.

- Цвету’ и пахну.

- Мне рассказали, что произошло вчера.

- Даже так?

- Зря я послушал тебя и отозвал человека. Этого можно было бы избежать.

- Где Слав? – решаю сменить неприятную тему, потому что, как только начинаю думать о своей смерти, становится неимоверно страшно.

- В другом городе, выполняет одно поручение.

- Надеюсь, ты не намереваешься сделать из него мафиозника, - под ложечкой неприятно ноет, а Жаров снова закашливается, и это звучит страшно.

- Мой человек с ним. Хочу, чтобы он стал во главе небольшого завода, но для этого есть условие: он должен выучиться заочно в институте по деревообрабатывающей отрасли.

- Что? – не верю своим ушам. – Слав и учёба?

Признаться, это не укладывается в голове, но ход очень даже неплохой. Сыну не просто подарят что-то, он должен это заслужить. Да, не с нуля, как многие другие, но ему и не подадут на золотом блюде всё готовое. Всё гениальное просто….

- Ты плохо знаешь собственного сына, Инга. Впереди три месяца реабилитации в хорошем месте, я уже договорился. Он сильный. У него есть стержень, а вот чего нет – цели. Он привык жить, как раньше, ничерта не делая.

- Камень в мой огород? – фыркаю. – Не поздно ли взялся за воспитание внука и дочери?

Тут же прикусываю язык, вспоминая, что это с моей подачи Слав у него. Жаров проглатывает вопрос, решая ничего не отвечать.

- Подожди, - только сейчас доходит слово реабилитация. – Куда ты намерен отправить моего сына?

- Своего внука, - тут уж он напоминает мне о наших родственных связях. – Инга, Ростислав нуждается в профессиональной медицинской помощи, я тебе говорю, как человек, который разбирается в подобных вопросах.

Снова кашель.

- Я выполню твою просьбу, но это не дело пяти минут.

Он прав. Этот человек чертовски прав. Но я не могу так просто согласиться с тем, кого ненавидела все эти годы. Кому бы сказала чёрное, назови он белый цвет, отвратительно, если он считает что-то прекрасным. Кому бы я постоянно перечила лишь потому, что он отнял моё детство и молодость матери. Но сейчас просто молчу, потому что глупо говорить что-то противоположное.