Запрещенные слова. книга 2 - Айя Субботина

— Это очень меняет картину, выносит вердикт Кирилл.

— В таком случае, - продолжаю я, чтобы закрепить первый успех, - я прошу комиссию направить официальный запрос в IT-департамент. Нам нужны логи доступа ко всем файлам, связанным с этим списком на увольнение. Мы должны выяснить, кто и когда в них копался. Очевидно, что течка произошла изнутри.

Это очень важная формальность. Теперь это не моя личная инициатива, а официальный ход расследования. Мой щит.

Естественно, моя запрос получает полное одобрение.

Юрченко интересуется, можно ли дать какие-то намеки официально, но я предлагаю подождать до вечера, когда у меня на руках будет больше конкретной информации.

Теперь пора заняться тем, что действительно имеет значение.

Вернувшись в кабинет, я прошу Амину сделать то, что не входит в ее должностные инструкции.

— Я нашла Петрова, - этой отличной новостью Амина встречает мое возвращение в кабинет. - Домашний адрес, телефон.

Протягивает мне распечатанный листок со всеми контактами.

Я сразу его набираю, называю себя и без лишних прелюдий объясняю суть своего звонка.

Он на удивление спокоен и не агрессивен - ни разу не попытался бросить трубку, не повышает голос и сразу соглашается. Я еще пару минут смотрю на погасший экран телефона и вспоминаю тон статьи, с которой все началось. Судя по тону его цитат, складывалось впечатление, что если бы Петров случайно встретил меня на улице, он бы не то, что заговорить со мной не захотел - а оплевал с головы до ног. А это точно были его цитаты?

Встречу мы назначаем в маленькой, почти пустой кофейне в спальном районе, недалеко от его дома. Когда я вхожу, Петров уже сидит за столиком у окна - немного уставший, седой мужчина с невероятно интеллигентным лицом и руками рабочего человека. Мое появление встречает настороженно, без тени подобострастия, но и без намека на агрессию.

— Виктор Семенович, - я сажусь напротив и ставлю на стол две чашки кофе. - Спасибо, что согласились встретиться.

— Мне самому интересно, зачем я понадобился директору, который меня даже не заметил, - говорит он беззлобно, но с горькой иронией.

Я его прекрасно понимаю.

Поэтому начинаю не с вопросов, а с главного.

— Виктор Семенович, я хочу чтобы вы понимали, что я пришла не как директор, - спокойно и уверенно смотрю ему в глаза. - Я пришла как человек. И я хочу лично перед вами извиниться. Не за увольнение - это решение принимала не я. А за то, что система, частью которой я являюсь, обошлась с вами несправедливо и без уважения. За то, что ваше имя сейчас треплют в прессе. Мне очень жаль.

Он смотрит на меня долго, изучающе. Вздыхает с улыбкой.

— Я не держу зла, дочка, - наывать меня так ему, конечно, позволят возраст. - Обидно, конечно. Четверть века отдал… Думал, хоть на пенсию проводят по-человечески. А тут… вышвырнули, как котенка.

— Я видела вашу фотографию в статье, - говорю я. — И, знаете, я правда не могла понять, почему я вас не помню. Я ведь действительно не получала от вас никаких обращений.

— А я и не обращался, - пожимает плечами. - К кому? К этому… ?

Мельком поднимает взгляд к потолку. Имеет ввиду Резника? Очевидно.

— Нас же уволили всех кучей, как мусор вымели. - Голос Петрова начинает горчить от обиды. - Мы поворчали, но что поделать? Не молодые же. Кому мы нужны?

— То есть, вы сами не обращались к журналистам? - спрашиваю очень-очень осторожно.

— Да кто бы еще знал, где эти журналисты водятся. Она сама прискакала - сначала звонила, все пыталась поговорить, я отнекивался - ну не по мне этот шум. Да и чего после драки кулаками махать? Но дочка… настояла. Сказала, что это же просто статья, врать-то я не буду все равно - расскажу как есть. А эта… хотела написать о судьбе старых рабочих. Ну и как-то так складно все вышло.

— У нее был ваш номер телефона? У этой журналистки? Она не сказала, откуда он у нее? — уточняю, нащупывая еще одну нужную нить.

— Да вот и меня это дернуло, - кривится Петров. - Позвонила, представилась. Сказала, что номер дал кто-то из профсоюза. А какой там профсоюз у нас? Вопросы начала задавать… правильные такие. Про то, как обидно, как несправедливо. Про то, что новое начальство стариков не ценит. Я ей и выложил все, что на душе было. А она потом все это так повернула с ног на голову… будто я на вас лично жаловался. Я когда прочитал, у меня аж давление подскочило. Некрасиво получилось.

Я улыбаюсь и мотаю головой - на него лично я точно никакого зла не держу. Но зато пазл в голове, наконец, складывается в целую картинку. Юля не просто удалила файл - она нашла обиженного человека и умело его использовала. Из той грязной статейки, шитой белыми нитками, слишком явно торчали уши заказухи, но я еще допускала мысль, что могли постараться наши конкуренты - после слияния и стремительного расширения на рынке, NEXOR Motors многим встал костью в горле.

Но теперь разночтений быть не может.

— Виктор Семенович, послушайте, - жду пока Петров снова на мне сосредоточится, - я не могу обещать, что вас восстановят на работе. Я не имею таких полномочий. Но я даю вам слово, что сделаю все от меня зависящее. И очень скоро журналисты заткнуться.

Он снова устало улыбается, но уже с теплом.

— Да мне лишь бы перестали фамилию трепать, - просто говорит он, - а то житья нет.

Я ухожу из кофейни с чувством, которое сильнее любой ярости - с чувством собственной правоты. И не важно, как в итоге сложится с этой дурацкой статьей - хотя я почти не сомневаюсь, что сложится наилучшим образом - но вопрос с бездумными тупыми «оптимизациями» Резника пора ставить ребром.

Вернувшись в офис, я нахожу на своей электронной почте письмо с пометкой «От комиссии». Внутри — официальный отчет от IT-департамента. Сухие строчки, таблицы, IP-адреса. И одно имя, выделенное жирным шрифтом.

Григорьева Юлия Николаевна.

Не новость для меня, но теперь все официально.

Теперь у меня есть не только щит, но и меч.

На телефон прилетает сообщение от Славы: «Принцесса Лея, ты там уже расхуярила Звезду Смерти?»

Я тихонько посмеиваюсь и тут же отвечаю: «Как раз заправляю Х-крыло!»

Шершень: Насчет