Запрещенные слова. книга 2 - Айя Субботина

офисе поселилась целая маленькая компания, желающая усложнить мне жизнь максимально возможным количеством способов.

Орлов едва заметно дергает уголком губ.

Считываю это, как улыбку, и кладу на стол третий документ - распечатку отчета от Кости.

— За несколько дней до выхода статьи моя служебная записка была удалена. С IP-адреса, закрепленного за компьютером руководителя специальной проектной группы по обеспечению взаимодействия с государственными структурами.

Я делаю паузу, давая ему самому произнести имя.

— Григорьева, - констатирует он.

— Да, Юлия Николаевна Григорьева, - подтверждаю я. - Сотрудница, которая была возвращена в компанию три месяца назад. По личной инициативе Владимира Эдуардовича Резника.

Внутри мягко вибрирует и фонтанирует мой маленький триумф.

Я не обвиняю их в сговоре. Я просто выстраиваю цепочку. Цепочку катастрофических управленческих решений. Резник привел в компанию человека. Этот человек совершил саботаж. Этот саботаж может обойтись NEXOR в миллионы. Все просто.

Я смотрю на Орлова и вижу, как в его глазах гаснет последний намек на сомнение.

Он все понимает. Он видит всю картину - не ту, которую нарисовала я, а ту, которую он достроил сам. Картину некомпетентности, кумовства и халатности, которая едва не взорвала его бизнес изнутри.

— Это все, что касается расследования, - заключаю я.

Мы с Орловым обмениваемся взглядами.

— Майя Валентиновна, я же вас не первый год знаю, - он впервые за время нашего короткого напряженного разговора, улыбается лично мне, и делает это именно так, как и в тот раз, когда намекал на «свои кадры». - По глазам вижу, что у вас есть еще что-то.

— Да, но это не касается расследования.

Он удивленно приподнимает бровь.

— Если можно, я бы хотела предложить вариант выхода из сложившегося кризиса.

— У вас всегда в рукаве какая-то стратегия, - кивает Орлов. - Выкладывайте, интересно послушать.

Краем глаза замечаю слегка офигевшее лицо сидящего рядом Кирилла, и даже чувствую легкий укор совести за то, что ему в этом разговоре отведена незавидная роль моего оруженосца.

— Скандал нанес удар по нашему имиджу, выставив NEXOR Motors компанией, которая не ценит людей. Мы можем превратить это в нашу силу. - Выкладываю на стол несколько быстрых набросков структуры, которою собираюсь предложить. Орлов с любопытством их разглядывает. - Я предлагаю не просто восстановить Петрова и остальных несправедливо уволенных специалистов. Я предлагаю создать на базе их опыта внутренний центр наставничества и переподготовки кадров. Мы можем обучать не только нашу молодежь, но и привлекать людей из других отраслей, давая им новую профессию. Мы можем запустить социальную программу, которая не просто закроет этот скандал, а создаст нам репутацию компании с настоящей социальной ответственностью. Мы превратим их хэштег «NEXOR_Против_Людей» в наш собственный - «NEXOR_Для_Людей».

Я замолкаю. Я выложила все. Теперь его ход.

Орлов перестает изучать документы и переключается на меня. И это самый пристальный, самый пронзительный взгляд, который я когда-либо на себе ловила. Понимаю, что в данный момент оценивают не мои слова - оценивают меня.

— Вы не разочаровали меня, Майя Валентиновна, - наконец произносит Орлов, и в его голосе нет ни тепла, ни холода. Только констатация. - Совсем не разочаровали.

Поворачивается к Кириллу, который все это время сидел почти не дыша:

— Кирилл, подготовьте все необходимые документы по вашим выводам. - Затем снова смотрит на меня. - Всегда бьетесь за людей, Майя Валентиновна?

— Это моя работа, - пожимаю плечами. - Не люблю вышвыривать их как котят. Оптимизация должна работать на людей, а не против них.

Он усмехается. Я тоже слегка отпускаю контроль и позволяю себе каплю сарказма в голосе, все-таки уколов все «замечательные и инновационные стратегии Резника».

— Ваше предложение по центру переподготовки… - Орлов выдерживает маленькую паузу, и выносит вердикт: - … интересное. Проработайте детали, подготовьте бюджет. Хочу видеть его у себя на столе через неделю.

Это не просто похвала. Это приказ и доверие.

— В среду будет у вас, Кирилл Степанович.

— Справитесь так быстро?

— Это же люди, я готова пару дней поработать сверхурочно, чтобы восстановить справедливость.

Звучит слегка пафосно, но именно так я и думаю.

Я от души улыбаюсь, потому что во всем сегодняшнем разговоре меня особенно беспокоил этот вопрос. Потому что я и правда терпеть не могу выбрасывать людей словно шелуху, как только они отработали свой основной ресурс.

— Умение отодвинуть личные обиды на второй план ради дела - редкое и ценное качество, — добавляет Орлов с чуть более изменившейся, потеплевшей интонацией. - Я это ценю.

Он встает, давая понять, что встреча окончена.

— И, кстати, что касается госпожи Григорьевой… - Орлов усмехается уголком рта, и от этой усмешки по спине бежит холодок. - Думаю, завтра на общем совещании ее ждет большой сюрприз. Владимир Эдуардович тоже будет удивлен.

Когда мы выходим из его кабинета и двери лифта закрываются, Кирилл шумно выдыхает.

— Майя… это было… сильно, - говорит он, поправляя очки. - И идея с центром переподготовки - просто пушка. Если вывести на уровень социальной программы, можно выбить пару грантов…

Я не особо вслушиваюсь в то, что он говорит, потому что этого слона нужно есть по кусочку, а пока на повестке дня программам минимум - вернуть людей и потушить скандал.

В зеркальной стене лифта у моего отражения до ужаса довольное лицо. Если разобраться, я даже злорадства не чувствую, хотя приятно будет посмотреть завтра на их лица. Если Резник и правда ни сном, ни духом о Юлиной выходке (я все еще склоняюсь к этой мысли), то когда Григорьеву начнут распекать - он даже пикнуть не посмеет, чтобы не ненароком не замараться еще больше. Как там говорят в таких случаях? «Любила жаба гадюку»?

Сегодня домой я приезжаю на удивление раньше обычного - в семь с небольшим уже ставлю «Медузу» на парковку и поднимаюсь к себе.

Переступаю порог, скидываю туфли и с наслаждением опускаю босые ступни на пол.

Мне категорически нравится наш офисный дресс-код и мое к нему крайне пристальное отношение, но когда проводишь на ногах добрую половину дня, начинаешь ненавидеть каблуки чуть больше, чем полностью.

Пока иду на кухню, в сумке раздается трель

Первым делом включаю чайник, потом бросаю сумку на диванчик и достаю телефон.

На экране имя Лили.

Смотрю несколько секунд, почему-то только сейчас вспоминая, что в последний раз мы с сестрой разговаривали… в тот день, когда я принесла ей деньги, выдвинула ультиматум и самоустранилась от ее