Надеюсь и люблю - Светлана Талан

— А мой козел купил мне сережки с брюликами, — похвасталась Лиза.

— Он был женат? — спросила я.

— Конечно. Жена от него сбежала, прихватив детей. С ним трудно, — в голосе Лизы послышалась грусть. — Очень трудно.

— Верю. Ты думаешь, мне легко? Он дает тебе деньги на расходы?

— Не очень много, он жадный, как и все менты. Все бы греб и греб под себя, и все ему мало и мало. Знаешь, какие бабки твой ему отстегивает за крышу?! Ужас! — Лизка сделала круглые глаза. — Мне бы столько!

— И, что бы ты с ними сделала? — повернула я лицо к подруге.

— Maмe квартиру или дом купила бы. Лучше все-таки свой дом, такой как этот, — мечтательно проговорила Лиза. — И еще у меня есть планы…

— Секретные?

— Очень. Но я могу тебе о них рассказать, если ты, Катюш, поклянешься хранить все в тайне, — возбужденно произнесла Лиза, опираясь на локоть и глядя мне прямо в глаза.

— Если это секрет, то можешь не говорить, — сказала я, подумав, что мне не следует знать лишнее.

— Это секрет, но я не могу так долго молчать. Ты знаешь, как тяжело носить на душе грех?!

— Знаю, — невольно вырвалось у меня, но на мое счастье, Лиза не придала моим словам значения.

— Поклянись, что никому не расскажешь, — попросила она.

— Лизок, может, не надо?

— Надо! Мне хоть немного легче станет, если я с кем-нибудь поделюсь. Обещаешь? — снова спросила Лиза.

— Обещаю, — ответила я.

Подруга откинулась на подушку, запрокинула руки за голову и. глядя в потолок, начата:

— Когда я впервые оказалась в этом городе, мне было всего шестнадцать лет. И приехала я сюда, как я уже тебе говорила, чтобы устроить свою жизнь. А что я знала об этой жизни?! Образования нет, денег нет, жилья нет. Устроилась на стройку подсобной работницей. Тяжелый труд, но благодаря ему я могла оплачивать съемную комнату в общаге. да и на жратву и шмотки кое-какие хватато. Шеф у нас был крупой такой, на иномарке ездил, на шее — золотая цепура с крестом. Что ему стоило охмурить деревенскую девушку? Я влюбилась в него по уши. Вот, думаю, счастье свое нашла. А когда залетела от него, то не сказала сразу. Думала, купа он денется? Так и тянула время, мечтая по ночам, как он обрадуется, узнав о моей беременности, как сделает предложение, осыпав меня розами…

Лиза замолчала, проглотив застрявший в горле комок, и по ее щеке скатилась слеза.

— Если не хочешь, дальше не рассказывай, — произнесла я в надежде, что мне не придется выслушивать до конца эту историю.

— Нет, слушай дальше. Он оказался еще той тварью. Просто вышвырнул меня — не только из своей жизни, но и из общаги, и с работы.

— Где же ты жила?

— Мир не без добрых людей. Когда я. подыхая от голода на последних месяцах беременности, потеряла сознание у одного из подъездов, меня приютила одна старушка. Добрая такая, маленькая, сухонькая, шустрая. К ней периодически приезжал деспот-сынок, и тогда я ночевала на вокзале, делая вид, будто ожидаю свой поезд. Оттуда меня однажды увезла скорая, и я родила мальчика.

Лиза замолчала. По ее щекам уже ручейками текли слезы. Я вытерла их ладонью и погладила подругу по волосам.

— Где этот мальчик сейчас? — спросила я. желая уменьшить ее боль от горьких воспоминаний.

— Я отказалась от ребенка, оставив его в роддоме. Катюша, ты представляешь, что я чувствовала, подписывая этот документ?! Тебе, наверное, этого не понять…

Лиза разревелась, а я не стада ее успокаивать. Просто лежала рядом, окаменев.

— Понимаешь, я не могла вернуться к маме с таким позором! Она так на меня надеется! — Лиза немного успокоилась, вытерла слезы и охрипшим голосом продолжила: — А потом я встретила этого коала и теперь вот терплю его в надежде, что он женится на мне и я смогу все исправить.

— Что именно?

— Когда-нибудь, когда мы поженимся и у нас будет ребенок, я все ему расскажу. Думаю, он поймет меня и проспи. Только тогда я смогу забрать своего сына. Знаешь. Катюш, я часто по ночам мечтаю. Вижу перед собой красивый дом, в нем — маму, а рядом с ней — своего сынишку.

— Ты думаешь, твой мужчина сможет тебя понять? — спросила я.

— Если бы не верила в это, то зачем он мне? А пока что он не должен об этом знать. У него ментовские замашки. Чуть что не так, сразу орет: «Пойдешь, Лизка, на панель!». Козел! Да ну их! Пойду, покурю, я сегодня с собой сигареты прихватила.

Подруга встала и направилась к балкону.

— Лизок, ты иди, а я в ванную! — крикнула я ей вдогонку.

Закрыв дверь, я быстро разделась и включила душ. По моему телу долго текли струи воды, смешиваясь с ручьями слез.

* * *

За неделю до свадьбы у меня в шкафу висело белоснежное платье от кутюр, купленное Володей за бешеные деньги. Себе же он приобрел пиджак от Бриони за пять тысяч долларов, галстук от Армани за четыреста у.е. и не знаю чьи туфли.

— Зачем нам такие дорогие вещи? — спросила я у него.

— Иди, сядь. Я объясню, — сказал Володя, указывая кресло напротив.

— Слушаю, — произнесла я, плюхнувшись в кресло.

— Катя, ты должна вести себя как леди, — строго сказал Володя.

— Я что-то сделала не так? — удивилась я.

— Женщина должна садиться и вставать красиво, грациозно. А ты?! Шлепнулась в кресло, как базарная баба.

— Извини, я об этом не подумала.

— Надеюсь, мне не придется делать тебе замечание во второй раз. — Это прозвучало не как просьба, а как приказ.

— Ты хотел рассказать мне, зачем нам такие дорогие вещи.

— Не надо мне напоминать. Это некрасиво. Я прекрасно помню, о чем хотел рассказать, — растягивая слова, проговорил Володя. — А почему ты об этом спрашиваешь?

— Просто все это стоит больших денег…

— Вот видишь, ты уже начинаешь понимать их власть.

— Это не власть денег, а пустая их трата.

— Эх, Катя, Катя! — вздохнул Володя. — Когда-нибудь, рано или поздно, ты вспомнишь об их власти и поймешь, что без них ты — никто. А с ними тебе позволено все. Запомни мои слова. — Он поднял вверх толстый короткий указательный палец.

— Так уж и все?!

— Твои возможности прямо пропорциональны толщине твоего кошелька, — засмеялся Володя, откинувшись на спинку дивана, и его большой живот затрясся.

— У меня он, кстати, почти пуст.

— Не говори так больше, — нервно сказал Володя. — Ты имеешь то, о чем твои подруги могут только мечтать. Теперь