Клетка бесприютности - Саша Мельцер

– Ты чуть стоишь, – шепнул я. – Хватит.

Она покладисто налила сок. Николь в шампанском себе не отказывала, как и остальные девчонки.

Видели ночь, гуляли всю ночь до утра.

Музыку опять выкрутили на полную, они попытались затащить меня танцевать, но я ненавидел дрыгаться под музыку, громкие звуки тоже не любил, но терпел. Алкоголь расслаблял, особенно на голодный желудок после смены. На столе еще остались канапе и бутерброды, порция горячего, и я решил перекусить, чтобы сон не сморил меня раньше, чем все разойдутся. Николь танцевала с остальными, но мне казалось, что ее терпкий, неприятный взгляд постоянно скользил по мне, преследовал по всей гостиной. Пусть она откровенно и не пялилась, но мне все время хотелось попросить ее отвернуться.

– Посадишь девочек на такси? Там машина приехала, – Лу разбудила меня, когда я прикорнул на диванчике прямо под музыку и танцы. – Так безопаснее будет.

Почему безопаснее – я так и не понял, но покорно поднялся с дивана, чуть пошатываясь после быстрого сна и шампанского. Вера и Соня ждали на улице, Николь в прихожей натягивала пальто. Лу держала палантин.

Мы вышли на крыльцо, и я сразу сунул сигарету между губ. Николь, опередив меня, поднесла зажигалку. Затянувшись, я выдохнул дым в ночное небо, тело сковывала усталость, а ноги, чуть мягкие после сна, двигались с трудом. Николь спустилась с крыльца и запрокинула голову, подняв взгляд к звездам.

– Она тебя весь вечер ждала, – внезапно выпалила она. – Ждала, чтобы ты опоздал на четыре часа.

– Я работал, – я попытался защититься: Николь напала неожиданно и слишком откровенно. – Лу знала, что я на смене, а не просто так опаздываю.

– Четыре. Часа. Она постоянно смотрела на время вместо того, чтобы наслаждаться праздником.

Я закипал. Раздражение превращалось в кипяток, грозясь вот-вот разлиться Николь под ноги и ошпарить ступни прямо сквозь подошву сапог. Лу и правда ждала, но и я не прохлаждался, не гулял – я работал, но вряд ли это было известно Николь, стоявшей напротив и поправлявшей на руке дорогущий браслет.

– За тобой такси там, кажется, приехало, – процедил я сквозь зубы, чувствуя, как нервно дернулся уголок губ. – Пошли, провожу.

Ее губы искривились в неприятной улыбке, но она пошла к калитке.

– Не буду портить Лу праздник, – смилостивилась Николь. – Но такое отношение к ней меня удивляет.

– Пока, – я открыл дверь машины перед Николь и, стоило ей сесть, тут же захлопнул, не желая дальше слушать ее обвинения, которые с мерзкой липкостью оседали где-то внутри. Такси тронулось, и я с шумом закрыл калитку. Музыка больше не играла. Стояла обволакивающая, приятная тишина.

Насладиться ей мне не дали, Лу выглянула из дома почти сразу, как только такси скрылось за поворотом. Я почувствовал теплые ладошки на своих плечах и медленно, приобняв, повел Лу в сторону двери с тихим «замерзнешь, не лето же». В доме после ухода всех гостей стало пусто, остался только след безвозвратно ушедшего праздника. Все еще пахло шампанским, смесью духов, остатками канапе и так и не съеденной порцией горячего. Лу цеплялась за праздник и не хотела его отпускать, подбирая шарики, валявшиеся на полу, и ленточный конфетти из хлопушки. Затянув именинницу в крепкие объятия, я захлопнул за нами входную дверь, повернув замок до упора и сладко поцеловал.

Мы остались вдвоем посреди гостиной со страшным бардаком: вдоль стены стояли пустые бутылки шампанского, валялись обертки от подарков вперемешку с конфетти, в хаотичном порядке стояли цветы. Мой букет – в центре, окруженный тремя другими, куда более презентабельными и выигрышными, дорогими. Но в центре – мой.

– Потанцуем?

– Ты не устала танцевать? – я мягко улыбнулся, но взял ее за руку и прижал к себе. Лу отстранилась, но, правда, только на миг, чтобы включить на магнитофоне музыку. Играл какой-то диск со старыми хитами, все песни слегка перекликались мотивами. Я удивился: почему не компьютер? Казалось, куда популярнее и удобнее, но Лу, кажется, прочитав по глазам мой немой вопрос, смущенно потупила взгляд.

– Это папин магнитофон, – пояснила она. – Играет – супер, нам очень нравится. Звук гораздо лучше, чем у компьютера. А диски староваты, но…

– Они замечательные, – я решил сгладить ее неловкость. – Правда, крутые. И магнитофон шикарно звучит.

Лу перемотала кассету на начало. Заиграла знакомая мелодия, она была непримечательной, но запоминавшейся. Расслышав первые мелодичные ноты, вполне подходящие для медленного танца, я обнял Лу со спины, а потом плавно развернул к себе, целуя лоб, ощущая губами нежную прохладную кожу без изъянов.

Лукерья переминалась с ноги на ногу, иногда наступая мне на пальцы, но я не обращал внимания, поддерживая ее за талию и направляя. Мы не танцевали, просто качались под музыку посреди гостиной. Светлая голова уместилась мне на плечо, совсем тонкие пальцы в неотмытой, почему-то опять синей краске сжимали мою рубашку чуть выше локтя. Лу цеплялась так, боясь отпустить. «Она ждала тебя весь вечер, – противным голосом Николь прозвучало в голове. – А ты опоздал на четыре часа».

В мокрых окнах гаснет свет,

Только нас давно там нет.

Мы не знаем, что потом,

Словно связаны дождем

В нашем призрачном замке 2 .

– Злишься? – тихо спросил я, крепче сжав талию. – Ну, что я опоздал.

– Ни капли, – пробормотала Лу, и ее бормотание звучало приглушенно из-за моей рубашки. – Даже не думала. Ты ведь работал.

– Спасибо. Меньше всего я хотел тебя расстроить или обидеть.

Я закружил ее, и она, обомлев от неожиданности, тихо охнула, но с улыбкой несколько раз повернулась вокруг себя. Прижав ее спиной к себе, обнимая за пояс так крепко, как мог, я поцеловал ее в шею – мягко и сухо, почти целомудренно. Лу вздрогнула и положила свои руки на мои, чуть сжав их в отместку за поцелуй.

– У меня есть для тебя подарок.

Я отпустил одну руку, чтобы забраться в карман пиджака и выудить оттуда небольшую коробочку – картонную, но красивую, обтянутую серебристой бумагой. Сверху, завершая картину, налепили белый небольшой бантик, который хотелось оторвать, который был не отсюда и не к месту, но Лу, увидев коробку, все равно ахнула.

Попросив ее подождать, я осторожно сам снял крышку. Внутри лежала подвеска – серебряная с эмалью, не очень дорогая, но зато в