Внутри - Катрин Корр

— Таможенный, — отвечаю, явно удивив его.

Спасибо тебе, Александр, бывший моей лучшей подруги. Благодаря тебе я знаю, что существуют таможенные брокеры.

— Значит, если я захочу сделать крупный заказ из Китая или ещё откуда-нибудь, твой парень сможет мне помочь?

— Разумеется.

— Что ж, — вздыхает Кирилл, — в таком случае я и правда поступил не хорошо. Я понятия не имел, что у тебя кто-то есть.

— Ничего страшного, — улыбаюсь ему. — Только больше не подключай Богдана к какой-либо помощи или делу, связанному со мной.

— Ох! — вздыхает Вероника. — Бедный Богдан. Он ведь не в курсе, что ты в отношениях.

— Ему всё известно, — говорю. — Я вчера сказала.

— Вчера? Так он поэтому так рано уехал? Аверьян, он ничего тебе не говорил?

Лжец отрицательно качает головой. Поверить не могу, что обсуждаю за семейным ужином своего несуществующего парня!

— Бедный мальчик. Его сердце должно быть разбито.

Сердце у него разбито. А что насчет моих нервов? Не говоря уже о лице.

— Не преувеличивай, — говорит Кирилл. — Всё с ним в порядке.

С головой у него не в порядке.

— Адель, расскажи о своей работе? — вдруг спрашивает Аверьян. Распахиваю взгляд, который секунду назад стремительно опускался под гнетом неприятных мыслей. На мгновение мне даже чудится, что Аверьян сумел прочитать эти мысли. — Ты ведь работаешь в центре?

Он делает это нарочно? Целенаправленно уводит разговор подальше от Богдана?

— Да, это так, — отвечаю с небольшой задержкой. — До ноября прошлого года я была куратором внеклассных занятий, личным тьютором, а иногда и администратором.

— Ты что, эксплуатируешь свою дочь? — усмехается Аверьян, глянув на Веронику. — Мама, мама.

Свою дочь.

В моей груди становится непривычно тепло и приятно волнительно. Как будто мной сдан экзамен, к которому я готовилась несколько лет.

— Найти толковых администраторов крайне сложно, — объясняет Вероника, закатив глаза. — Зато сейчас, тьфу-тьфу-тьфу, проблем с ними нет.

— А что случилось после ноября прошлого года? — спрашивает меня Аверьян.

Ему интересно?

— Я стала преподавателем курса по грамотности и чтению для взрослых.

— Адель сама его разработала. Её ученики показывают превосходные результаты!

— Я думал, что ваш центр ориентирован на детей, — смотрит он на Веронику.

— Так и есть, но не только им нужна наша помощь. У нас есть группа поддержки для родителей особенных детей, для родителей-одиночек, для тех, кто столкнулся с трудными жизненными обстоятельствами и нуждается в психологической помощи. Не так давно мы открыли группу для родителей, потерявших своих детей при самых разных обстоятельствах. Людей очень много, они все разные, у каждого своя история, тревоги и трагедии, но им всем становится легче жить, отпускать и верить в лучшее, когда есть возможность просто выговориться.

— Но это психологическая помощь.

— Так и есть. Но благодаря общению, сарафанному радио и главное — исследованию, которое провела Адель в рамках своей дипломной работы…

— Ника, — перебивает Кирилл, тихонько посмеиваясь, — опусти детали и переходи к сути.

— Целое исследование? — удивленно смотрит на меня Аверьян.

— Чтобы открыть образовательный курс, нужно точно знать, что в нем есть потребность.

— Так ты учишь людей…грамоте?

— Именно.

— Не хочу показаться безразличным и безмозглым куском чего-то нехорошего, но мне как-то в голову не приходило, что есть люди, у которых существуют проблемы с чтением.

— Людей, не получивших начальное образование по самым разным причинам, достаточно много, — рассказываю о том, о чем могу говорить часами. — Многие этого очень стыдятся. Некоторые даже умудряются скрывать это на протяжении долгих лет от супругов. Но что ещё печальнее, так это проблемы, с которыми им приходится сталкиваться в повседневной жизни. Они не могут посещать банки, больницы, кафе и работать там, где есть тексты и необходимость вести какие-то записи. Образованный человек этого не понимает. Он просто не замечает, насколько сложную и трудоемкую работу совершает его мозг изо дня в день, потому что многие его навыки и полученные ранее знания укоренились настолько, что он думает, будто уже родился с ними. Так что с безразличием это никак не связано.

Аверьян улыбается.

— Что ж, немного, но ты меня успокоила.

— Я сам этого не знал, — делится Кирилл. — Точнее сказать, я не представлял, что эта проблема действительно существует.

— Есть вечерние школы, куда может поступить любой, кто желает получить аттестат, — продолжаю. — Но их осталось не так много. В основном туда обращаются люди, которые хотят окончить последние два класса. Те, кто вообще незнаком с азбукой и цифрами, появляются там крайне редко. Они почти не дают о себе знать.

— И твой курс направлен как раз на таких людей?

— Да. В моей пока единственной группе десять человек, — сообщаю не без чувства гордости. — Самая младшая — Карина, ей девятнадцать. Елене — сорок три. Мы занимаемся с понедельника по пятницу по три часа.

— Представляешь? — восхищается Вероника. — Всего три часа в день, а сколько у людей остается положительных эмоций, знаний, и насколько сильно в них возрастает желание овладеть необходимыми навыками!

— Да, это действительно так. Я ими очень горжусь.

— Я уверен, очень скоро у тебя будет не одна такая группа, — с доброй улыбкой говорит мне Кирилл. — Как бы грустно, конечно, это ни звучало.

Ну вот. Теперь я испытываю тоску по своим ученикам.

— Что могу сказать, — заключает Аверьян, оглядев нас. — Адель и впрямь дочь своих родителей. По-другому и быть не могло.

Вероника расплывается в счастливой и благодарной улыбке и гладит сына по руке. Это лучший комплимент для их с Кириллом стараний и безграничной заботы, которую они проявляли ко мне с первого дня моей новой жизни. Взяв нас с Аверьяном за руки, оба смотрят друг на друга с благодарностью и необычайной гордостью.

— Семья, — говорит Кирилл, глянув на меня, потом на Аверьяна. — Даже когда вам будет сорок-пятьдесят — неважно сколько, вы всё равно останетесь для нас детьми.

— Которыми мы всегда будем гордиться! — добавляет Вероника и шмыгает носом.

Сжимаю её пальцы. Ну, зачем она так? Нравится же ей плакать по поводу и без. Улыбаюсь ей и наклоняюсь ближе, чтобы сказать что-то ободряющее, но мой взгляд невольно поднимается на Аверьяна. Он смотрит на меня. Смотрит, не отрываясь, балансируя между прохладной рассудительностью и теплой лаской, и вдруг по-дружески подмигивает мне. В следующую секунду на его губах расцветает настолько довольная улыбка, что всё внутри меня переворачивается с ног на голову.

Может, он и впрямь не против, что я сейчас здесь?

8

Сполоснув тарелки под проточной водой, составляю их в посудомоечную машину. Вероника тем временем перекладывает остатки ужина в стеклянный контейнер и издает протяжный вздох, когда, открыв холодильник, с трудом находит для него место.

— Со вчерашнего вечера