Любовь моя, Анайя - Ксандер Миллер

Потом она окликнула Зо, но ответа не последовало. Его руки больше не поддерживали ее под водой. Анайя открыла глаза и захлебнулась соленой водой. Зо загорал на пляже, плечи его лоснились.

— Ты даже не заметила моего отсутствия, — заметил он.

Решив попировать, они заказали у рыбаков на пляже lanbi[45] и пиво. Три долговязых подростка жарили рыбу на разрезанной пополам бочке из-под масла. Чуть поодаль сидел пожилой мужчина, распутывая узлы на снастях. Солнце скрылось за горой Тапион. Зо и Анайя устроились на одном полотенце, расстелив его на песке. Молодой человек обводил контуры ее тела — сначала с открытыми глазами, потом с закрытыми, словно заучивал их наизусть перед экзаменом.

— Что сделает твой отец, если узнает про нас? — спросил он.

— Тебя определенно уволят.

— Подумаешь, велика беда.

Анайя наблюдала за трансформациями высоких белых облаков над морем, а Зо пальцем обводил выступающие косточки ее ключиц.

— Как насчет полиции? — спросила девушка. — У моего отца повсюду друзья, а с doktè[46] Леконтом шутки плохи. Он жутко ревнивый. И даже если ничего не произойдет, я по-прежнему буду жить с ним в одном доме. Мало мне не покажется.

— Нет, если мы сбежим.

— Ki kote?[47] — воскликнула она. — В трущобы Потопренса[48]?

— В Америку. Во Флориду. Я сам тебя перевезу.

— Wi[49], — Анайя рассмеялась. — На лодке бедняги Даниэлло.

Рыбаки вернулись с моря с полной сетью lanbi, привезя и ведерко со льдом, в котором лежали бутылки пива. Они подержали раковины на горячих углях, пока те не потрескались, сделавшись хрупкими. Потом один из мальчишек стал разрубать их ударом мачете. Другой вытаскивал моллюсков вилкой и, как заправский кулинар, быстро доводил до готовности на открытом огне, перевернув всего один раз. Затем разрезал пополам два лимона, щедро полил моллюсков соком, и кислота зашипела в пламени. В сумеречном воздухе возник резкий, чистый аромат.

Зо и Анайя принялись кормить друг друга моллюсками. Lanbi размером с ухо были упругие, с привкусом дыма, лимон придавал мясу кислинку. Пиво оказалось холодным и свежим, и они выпили по две бутылки. Рыбаки смеялись и указывали друг другу на двух damoukles — влюбленных, пока те ели. Но по мере того как опускалось над побережьем солнце, растворялись в темноте крачки и мир отступал вместе с неизбежным отливом, вечер становился более располагающим к задумчивости, а рыбаки — все сдержаннее. Горизонт потемнел, а затем и вовсе исчез.

— Есть что-то святое в женщине, которая не знает или слишком молода, чтобы знать, как она прекрасна, — промолвил старый рыбак, сидевший в стороне и возившийся со снастями.

5

Тот урок плавания на пляже Таино стал началом конца их романа. Днем любовников заметил там один из служащих Леконта. Официально Клод Жюст работал особым секретарем Департамента здравоохранения, но по совместительству был шофером Леконта и барменом на всех его приемах. Он припарковался на стоянке и наблюдал, как они возвращаются с пляжа, завернувшись в общее полотенце, и Зо обнимает Анайю за плечи.

Проснувшись на следующее утро, Анайя увидела в своей комнате отца. Был понедельник, и он должен был находиться в больнице. Девушка пошевелилась.

— Я думал, ты боишься воды, — произнес Леконт.

Анайя открыла один глаз. На самом видном месте лежал ее вчерашний купальник, который она повесила сушиться на стул.

— Мы ведь живем на острове. Ты не считаешь, что мне пора научиться плавать?

— Ты уже не маленькая, Анайя. Тебе скоро двадцать.

— Vingt et un, папа, — поправила девушка, переворачиваясь и протирая глаза. — Мне скоро двадцать один.

— Тем более не стоит ездить украдкой на пляж Таино с этим твоим travayè.

— Он работает не на меня.

Леконт выдвинул из-за ее письменного стола стул и развернул его к кровати.

— Да, — сказал он, садясь, — он работает на меня, как и десятки других людей. Можешь представить, каково это, когда он тихомолком пробирается в мой дом, стоит мне отвернуться?

Анайя издала сдавленный звук и закрыла глаза, отгораживаясь от обвинений.

— Он никогда не бывал у тебя дома, — возразила она. Леконт заметил, что так оно и должно быть.

— До сих пор у тебя все было шито-крыто, — добавил он. — Весьма тактично с твоей стороны. Но теперь это происходит у меня на глазах, на глазах у всех наших знакомых. Хватит, пора прекращать.

Анайя лежала с закрытыми глазами.

— Я хочу, чтобы ты ушел и дал мне поспать, — процедила она и услышала, как отец вздохнул.

— Хочешь верь, хочешь нет, но я явился сюда не за тем, чтобы с тобой ругаться. Я пришел, чтобы отдать тебе это.

Анайя открыла глаза.

Отец держал в руках сверток, завернутый в коричневую бумагу.

— Знаю, до выпуска еще целый год, но я решил, пускай он у тебя будет.

Анайя взяла сверток, развернула бумагу и вытащила длинную коробку. В ней лежал стетоскоп с черной трубкой.

— Я велел написать на головке твое имя.

— Мне нравится, — сказала девушка, садясь на постели. — Спасибо.

Она вставила оливы в уши и приложила мембрану к своему сердцу.

— Что оно тебе говорит? — спросил отец.

Анайя подняла взгляд.

— Что я должна научиться плавать.

— Тогда давай найму тебе нормального инструктора.

Анайя попросила отца пересесть на кровать. Она подвинулась в сторону, чтобы дать ему место, после чего прижала головку стетоскопа к его сердцу. Комнату наполнила тишина. Леконт внимал шуму моря за окном спальни.

— Что ты слышишь?

Анайя вынула оливы из ушей.

— Мама велит, чтобы мы жили в мире.

Отец улыбнулся.

— Мы ждали твоего рождения шесть лет. Не пойми меня неправильно. Ожидание не было томительным. Мы наслаждались жизнью. Но чего-то не хватало, и мы оба знали, чего именно, — он взял руку дочери, лежащую на простыне. — Когда ты появилась на свет, то стала для нас с Рози огромным источником гордости и радости. И я обещал ей, что буду заботиться о тебе и защищать от всяческих опасностей.

— Зо не опасен.

— Может, и нет. Но это определенно не тот человек, с которым тебе следует проводить время.

— А с кем мне его проводить? — воскликнула Анайя и тут же пожалела о своем вопросе.

Леконт встал и разгладил руками брюки.

— Что думаешь про Андре Дуйона? Серьезный парень. Уж он-то стоит твоего времени и внимания. Я виделся с его отцом на прошлой неделе.

Анайя застонала и рухнула на кровать.

— Что между