Любовь моя, Анайя - Ксандер Миллер

— Вот он.

Зо указал на двухэтажный белый дом, в котором в сумерках светились все окна. Слышался рев дизельного генератора.

— Вот так поместье, — присвистнул Даниэлло. — Ты уверен, что у них нет вооруженной охраны или небольшого флота?

Даниэлло забросил лески, и лодка болталась у побережья, пока Зо не увидел знак: на обрыве на мгновение вспыхнула зажженная спичка. К тому времени, когда они причалили, Анайя уже стояла на песке, именно там, где Зо велел их встретить. Увидев красавицу, Даниэлло присвистнул. Она села в лодку с бутылкой белого чилийского вина в руках. Сказала, что это единственное вино, которое можно купить во всем городе.

Зо помог Анайе взобраться на нос и поприветствовал ее на «Бедствии». Он вытащил пробку и дал ей сделать первый глоток; в сумеречном свете, под брызгами волн она отхлебнула холодную кислую жидкость. Бутылка пошла по кругу, Даниэлло делал большие глотки у себя на корме, Анайя пила на носу.

— Куда вы меня везете? — спросила девушка.

Даниэлло взял курс на мыс под горой Тапион. Когда они добрались туда, он заглушил мотор, и лодка поплыла вдоль длинного чистого пляжа. Зо достал из ящика для улова маленький кошелек на молнии и показал Анайе свои жалкие сокровища.

Во-первых, свою фотографию — единственное свидетельство его детства. На нем Зо было тринадцать лет, снимок сделали на заправке, где его заставляли драться. Мальчик стоял с поднятыми кулаками, точно кто-то велел ему позировать на камеру. Кроме фотографии, над которой Анайя долго размышляла, пока они катались по морю, Зо презентовал девушке сто с небольшим американских долларов — свои сбережения за всю жизнь. Он передал пачку Анайе и настоял, чтобы она пересчитала.

— Вот деньги, — сказал он, доставая кошелек. — А Даниэлло говорит, что это стоит гораздо больше.

Зо положил Анайе на ладонь жемчужину.

— Не стоит ли ее приберечь? — спросила девушка.

— Брось ее обратно в море, если хочешь. Она твоя.

— Вот почему ты взял меня сюда? Чтобы подарить мне жемчужину?

Зо встал в лодке, широко расставив ноги, чтобы не упасть.

— Не жемчужину, — сказал он. — А свое сердце.

И молодой человек стал произносить монолог, который репетировал уже несколько дней; он признавался Анайе в любви и обещал неустанно трудиться ради нее всю жизнь. Голос у него был тихий, дрожащий, едва слышный из-за волн, бьющихся о борт лодки.

Анайя перебила его:

— Ты, видимо, вообразил, что я одна из твоих школьниц, готовых бросить все после пары ласковых словечек. Кажется, ты ждешь, что я буду потрошить пойманную тобой рыбу и продавать ее на рынке? Посмотри на меня, Зо!

Девушка взяла его за подбородок, заставив взглянуть на себя.

— Я никогда не буду бедной женой рыбака, — сказала она, — будь этим рыбаком ты или любой другой мужчина. Я никогда не буду жить в лачуге без электричества и водопровода. А мой отец скорее умрет, чем будет смотреть, как его единственная дочь торгует соленой рыбой из ведра в каком-нибудь захолустном городке. Он не преминет еще раз напомнить мне про моего прапрадедушку Цинцинната Леконта[44]. Знаешь, кто он?

Ни Зо, ни Даниэлло не смогли ответить.

— Президент Гаити, — сказала Анайя. — От президента до торговки соленым угрем — это настоящий упадок семьи.

И девушка произнесла имя Зо таким тоном, что он понял: все кончено. Его так резко повело в сторону, что Даниэлло пришлось вскинуть весло, чтобы приятель не свалился за борт. Анайя осторожно подошла, накрыла своей рукой его руку и приготовилась нанести смертельный удар. Но что-то остановило ее. Может быть, Даниэлло, сидевший у мотора и притворявшийся, будто не слушает, а может, детская фотография Зо или серьезность, с какой он давал обещания в опустившейся над миром ночи. Или, возможно, белая крачка, летавшая так низко над лодкой, что было слышно хлопанье ее крыльев. Как бы там ни было, Анайя сдержалась. Она крепко стиснула руку Зо; с мыса начал дуть сильный ветер, волны становились все выше и беспокойнее.

— Если скажешь еще хоть слово о нашем будущем, — в конце концов произнесла Анайя, — о том, что ты для меня сделаешь и как будешь меня любить, я выпрыгну из лодки. И тогда ты потеряешь меня навсегда, потому что я не умею плавать.

— Как можно жить на острове и не уметь плавать? — поразился Даниэлло.

Признание Анайи, что она не умеет плавать, пришлось как нельзя более кстати. Все это время Зо искал способ заставить ее нуждаться в нем, и теперь был убежден, что наконец-то выяснил, что она может получить только у него: уроки плавания.

Анайя согласилась еженедельно брать уроки на загородном пляже, названном в честь племени индейцев, которое там некогда обитало. Пляж находился так далеко, что пришлось нанять мототакси, чтобы добраться туда по национальной автостраде. Они втроем, включая таксиста, ехали на одном мотоцикле. Таксист сидел чуть ли не на руле, Анайя была зажата между мужчинами, и когда Зо прошептал ей на ухо, что она красавица, таксист обернулся и сказал: «Это точно».

Пляж Таино — длинная белая песчаная полоса — дугой огибал бирюзовый залив, устремляясь к мысу на востоке. С другой, западной стороны между пляжем и городком виднелся зеленый склон горы Тапион. Со скал в мелкие волны уходила гряда гладких валунов, называемых Ле-Пуассон.

Анайя надела белое бикини и медленно вошла в воду, отведя назад плечи и отвернув лицо от воды. Стебли водорослей казались ей угрями, а каждая рыба — акулой. Зо уговорил ее зайти на мелководье, но она наотрез отказалась закрывать глаза или опускать лицо в воду.

— Сначала надо научиться просто лежать на спине, — сказал он.

— Ты говоришь это всем девушкам?

— Попробуй дотронуться животом до неба.

Анайя легла на воду и раскинула руки. Зо подложил ладонь ей под поясницу, приподнял живот и повел по мелководью, как игрушечную лодочку.

Для второго урока Зо одолжил очки для плавания и собственноручно надел их на Анайю. Так ему удалось заставить ее опустить лицо в воду и пускать пузыри. Зо показал ей черных актиний с длинными ядовитыми щупальцами и хрупкие морские звезды цвета вечерней зари, распластанные на песке. На внешней стороне рифа они заметили стаю королевских спинорогов, лакомившихся мозговыми кораллами. Анайя была так взволнована увиденным, что позабыла об опасностях, которые сулит море.

В день третьего занятия было ветрено и вода оказалась теплее воздуха. Пляж был безлюден. Зо и Анайя разделись догола и вместе бросились в волны; он обнимал ее, и они целовались подоблачным небом. Потом Анайя легла