Зацепить 13-го - Хлоя Уолш

я, по-твоему, на хер, смеюсь?

— Нет. Черт… больно! Перестань.

— Думаешь, она смеется?

— Нет.

— Нет, — язвительно повторил Джонни. — Больше не испытывай мое терпение, маленький сраный калчи.

— Извини.

— Повтори.

— Извини, Джонни.

— Перед ней! — загремел Джонни, привлекая внимание всего автобуса. — Извинитесь перед ней. Все. Сейчас же.

— Извини, Шаннон, — раздался хор мужских голосов.

— Ммм, ничего страшного! — пробормотала я. А что еще я могла сделать?

— Мудаки, — прорычал Джонни, усаживаясь рядом со мной через секунду.

Он коснулся ногой моей ноги, снова обращая мое внимание на себя.

— Забей на них, — тихо сказал он. — Это касается меня, а не тебя.

Я кивнула, шумно выдохнула и повернулась к окну.

Джонни сделал мне больно.

Отверг меня.

А затем вступился за мою честь.

И что теперь?

Я находилась в таком замешательстве, что у меня саднило в мозгу.

Через несколько минут водитель запустил двигатель и мы поехали дальше.

Миссис Мур потребовала всеобщего внимания и объявила время для рефлексии.

В жизни не радовалась этим словам.

Пользуясь тишиной, я пыталась взять себя в руки.

— Шаннон, прости меня.

Я удивленно повернулась к Джонни. Может, мне почудилось? Нет. Джонни внимательно смотрел на меня, ожидая моей реакции.

— Что? — пробормотала я.

— Я придурок. — Джонни покачал головой и с досадой выдохнул. — То я прошу тебя доверять мне, а потом разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и веду себя так. — Он торопился мне что-то объяснить, но все больше спотыкался. — Мне не надо было… Так получилось… Обычно я не… Ты единственная девчонка, с которой я… — Он снова выдохнул и взмахнул рукой в узком пространстве между нашими сиденьями. — Шаннон, не силен я в этом.

— В чем ты не силен? — Теперь смущенной выглядела я. — В разговоре? Ты и не должен об этом говорить. Я не просила.

— Ты меня не слышишь, — огрызнулся он и покачал головой, злясь на себя. — Я не так говорю об этом.

— О чем ты говоришь не так?

Джонни сокрушенно запустил пальцы в волосы и резко выдохнул.

— Я слишком остро отреагировал, — наконец сказал он.

— Да, — сухо ответила я. — В этом ты мастер.

Разочарованная, я сложила руки на груди и отвернулась к окну, но он схватил меня за руку, повернув лицом к себе.

— Не делай так, — тихо и хрипло произнес Джонни, продолжая держать меня за руку.

Я тихо выдохнула, заставляя себя не сделать еще какую-нибудь глупость от его прикосновения.

— Чего не делать?

— Не отгораживайся от меня.

— Чья бы корова мычала, — огрызнулась я, снова отворачиваясь.

— Ты не можешь меня игнорировать, — не отставал Джонни, пытаясь обратить все в шутку. — У нас с тобой договор о дружбе.

Я не засмеялась.

— Так порви его, — сказала я и выдернула руку.

— Шаннон, дай мне объяснить.

— Оставь меня в покое.

— Шаннон, не упрямься.

— Нет.

— Посмотри на меня.

— Нет, — повторила я, скрестив руки на груди.

— Шаннон, ну пожалуйста, — вздохнул Джонни.

— Я сказала «нет», — резко ответила я. — Ты так вел себя в тот первый раз в машине и теперь делаешь то же самое. Это паттерн поведения, и мне такие паттерны не нравятся. Поэтому нет!

Джонни зарычал от досады.

Через секунду мне на шею легла его рука. Он наклонился, потянул меня к себе и заставил повернуться к нему.

Ошеломленная, я могла лишь смотреть на него.

— Ч-что ты делаешь?

Глаза у Джонни были бешеные и пылали, в них отражались паника и любопытство, его взгляд спустился с моих глаз на губы.

На мгновение мне показалось, что он меня поцелует.

Но он этого не сделал.

Разумеется, не сделал.

Вместо этого он судорожно вздохнул, притянул меня еще ближе и прижался щекой к моей щеке.

Его губы оказались возле моего уха.

— Шаннон, мне страшно, — едва слышно прошептал Джонни.

— Страшно?

Я почувствовала, как он кивнул, потершись своей щетинистой щекой о мою.

— Чего ты боишься?

— Не чего, а кого. Тебя.

— Меня? — У меня зашлось сердце. — Почему?

— Помнишь, что тебе тогда рассказывал? — прошептал он, осторожно касаясь своей ручищей моей шеи. — Всю эту срань про операцию и боль, которая никуда не делась? Потом я злился на себя за то, что потерял голову и выложил тебе вещи, которые можно использовать против меня. Я дал тебе власть над собой, и это пугает меня до усрачки, понимаешь? Там, в машине, я потерял самообладание, потому что ты задела самое больное место. Потому что показала всю херову изнанку. И потому что ты была права.

— Я была права?

Он кивнул, и его щека снова коснулась моей.

— Я же не тупой, — продолжал он. — Я знаю, чем рискую, но в ближайшие пятнадцать месяцев решится все — и мое тело должно выдержать. Это моя карьера, — едва слышно закончил он.

Джонни говорил тихо и очень быстро, и от волнения его дублинский акцент усилился, так что было трудно разбирать слова.

— Это мое будущее. Я не могу допустить, чтобы оно утекло сквозь пальцы. Я слишком долго и упорно работал, чтобы оказаться там, где я сейчас, и не могу теперь просто взять и все отпустить. Шаннон, мне нужно будет пройти физическое тестирование. Я никому об этом не рассказывал. Если я его не пройду — если они решат, что моя готовность ниже ста процентов, — они меня вышибут из состава и я вылечу на месяцы. Понимаешь, Шаннон? На месяцы. Тебе это может показаться не таким уж и страшным, но для меня это вся жизнь. Я пропущу отборочные в Молодежную лигу в июне. Я пропущу все. И все потеряю. Этого не должно случиться.

Пока он говорил, его губы касались моей ушной раковины.

Это не было намеренно и даже отдаленно не напоминало флирт, он был очевидно взволнован, но я все равно изо всех сил старалась не вздрагивать от прикосновений.

— И ты обо всем этом узнаёшь. Я тебе сам рассказываю. Зная, что это может быть использовано против меня. — Джонни тяжело вздохнул, и я ощутила на подбородке его теплое дыхание. — Я так не делаю, Шаннон. Я не показываю свои слабости никому. Никогда. — Его пальцы на моей шее задрожали. — И мне до смерти страшно, что я сам дал тебе такую власть над собой.

— Так зачем ты это сделал? — спросила я, чувствуя, как по спине прокатилась дрожь.

Отклонившись, чтобы увидеть его лицо, я повторила вопрос:

— Зачем ты мне рассказал?

Джонни пожал плечами — в этот миг он выглядел ужасно беспомощным.

— Я спрашиваю себя о том же самом уже давно и до сих пор не нашел ответа, — хрипло сказал он, не отрывая от меня