Изабель Вульф - Тревоги Тиффани Тротт

Только все было совершенно не так. По нескольким причинам. Я оказалась не единственной одинокой женщиной – Кэтрин тоже пришла одна, слава богу. И тот, с кем меня познакомили, был очень-даже-ничего-и-почти-подходящий. Врач-терапевт, немножко за сорок. И он определенно не был унылым. О нет. Ему не надо было лезть за словом в карман.

Привет, думала я про себя, когда нас знакомили, а ты ничего. Чертовы смотрины, которые они затеяли для меня, лучше, чем обычная болотная жизнь.

Он флиртовал напропалую. Был очень оживлен. Он много хихикал. Он много пил. Хотя, как и я, вежливо отказался от домашнего сыра, предложенного Элисон, и от моченого арахиса. Выглядел он невероятно бодрым, и у него был приятный загар. Я старалась не слишком обращать внимание на его короткие усики и золотой браслет на левой руке, зато мне понравился его отлично сшитый бирюзовый шелковый жилет с вышивкой. Весьма необычно. Хотя на Кэтрин этот врач, кажется, не произвел впечатления. Она посмотрела на него, затем на меня и сделала большие глаза. Но лично мне он понравился.

Между тем Ангус и Элисон пригласили всех в столовую и посадили Кэтрин рядом с бухгалтером – вот тот действительно выглядел уныло, – а меня с врачом, который назвался Себастьяном. И мы принялись болтать, угощаясь макаронами, залитыми яйцами и посыпанными сыром. Он вежливо спросил меня о моих интересах. И когда я ответила, что люблю играть в теннис, он сказал:

– Что заставляет вас играть – одиночество? Мне это показалось ужасно забавным. Затем он продолжил разговор и сказал – как странно, подумала я, – о том, как великолепно выглядит Грэг Руседски и как ему нравится сидеть с той стороны корта, где Грэг принимает.

– А теперь жареная свинина с печеными яблоками, – объявила Элисон. – Или рулеты из голубого сыра, если кто-то на диете.

И вот потом, поскольку Абигайль (фамилию не помню) была беременна, – она весь вечер самодовольно оглаживала свой выпуклый живот, – разговор, естественно, зашел о детях.

– Вы надеетесь иметь детей? – спросил Себастьян, передавая мне блюдо с овощами под тертым сыром.

– Ну… да… да… – ответила я, передавая блюдо дальше. Мне вообще не хотелось обсуждать эту тему, если честно, но он, кажется, совсем не обратил на это внимания. Потом он спросил:

– Сколько вам лет?

В этот момент все вдруг навострили уши.

– Пятьдесят три, – пошутила я, чтобы скрыть досаду.

– Господи, никогда бы не подумал, – сказал он с лукавой усмешкой. – Думаю, вам только… ну… сорок.

И все засмеялись, кроме Кэтрин, которая ужаснулась. Но остальным это показалось очень смешным, особенно, на мой взгляд, Абигайль, которой было только двадцать девять. И пока я ковыряла вилкой в пустой тарелке, спрашивая себя, говорила ли я когда-нибудь, когда-нибудь в моей жизни что-то причиняющее боль, оскорбляющее и деморализующее человека, он продолжал, и продолжал, и продолжал о чертовых биологических часах.

– Мне надоело видеть женщин в тридцать с лишним и в сорок с хвостиком, которые приходят ко мне и выпрашивают направление на искусственное оплодотворение, потому что раньше, видите ли, у них не нашлось времени на детей, – сказал он и добавил, обращаясь ко мне: – Так что меня, Тиффани, не проведешь.

– О, я работаю над этим, – сказала я. – Я не собираюсь отчаиваться и очень надеюсь сама родить ребенка.

– Когда женщине больше тридцати пяти, это становится опасным, – сказал он, наливая себе еще один бокал болгарского каберне. – Возможно, вам нужно заморозить ваши яйцеклетки, Тиффани.

И он пустился в детальные разглагольствования о том, как женщины рождаются со всеми их яйцеклетками – сотнями яйцеклеток – и как с возрастом эти самые яйцеклетки начинают портиться и к тому времени, когда нам становится тридцать семь с лишком, мы практически бесплодны и почти гарантированно можем родить трехголового монстра – это если вообще забеременеем.

– Так что я предлагаю вам поспешить, – закончил он, – потому что даже если вы создадите семью, вам могут потребоваться годы, чтобы забеременеть в вашем возрасте.

– А как же Джейн Сеймур? – спросила я, беря кусок ватрушки с персиковым джемом. – Двойняшки в сорок четыре.

– Аннабела Голдсмит родила в сорок пять, – вставила Кэтрин.

– Да, – сказала я. – И Джерри Холл родила второго ребенка, когда ей был сорок один год. У них было все в полном порядке.

– Это другое дело, – сказал он. – Они богатые. Во всяком случае, они имели детей раньше – намного труднее в вашем возрасте родить в первый раз.

– Но Мадонне было тридцать восемь, когда она родила первого ребенка, – сказала Кэтрин, возмущенно фыркнув.

– А Ку Старк было сорок, – настаивала я, потому что, знаете, я всегда обращаю внимание в газетах на подобные истории. На самом деле это мама вырезала такие заметки и посылала мне – и теперь у меня целая коллекция вырезок в разделе «Позднее материнство» моей справочной картотеки.

– А еще одна женщина, Лиз Баттл, родила в шестьдесят, – решительно добавила Кэтрин, – так что у нас с Тиффани масса времени.

Но на Себастьяна, кажется, это не произвело впечатления.

– Знаете, – сказал он, отрезая кусок сыра, – все эти разговоры, что материнство в преклонном возрасте модно, – полная ерунда. Это все оттого, что женщины пытаются себя успокоить. Но дело в том, что дети не хотят иметь престарелых родителей. Это обременительно для них. Существует и еще одна проблема, – добавил он. – Если у женщины нет детей, она рискует заболеть раком молочной железы.

Иногда попадаются очень хорошие водители такси. Особенно водители маленьких машин. По дороге домой от Ангуса и Элисон – Господи, потратить на такси пятнадцать фунтов и даже время хорошо не провести! – я заметила, что водитель роется в «бардачке». Затем он передал назад пачку бумажных носовых платков.

– Спасибо, – сказала я тихо.

– Не унывайте, дорогуша, – сказал он, когда мы проехали «Энджел». – Может, все обойдется.

– Да, – сказала я, – конечно. В этом-то и проблема.

Местожительство. Местожительство. Местожительство. Где живет парень – это решающий фактор, потому что – я не знаю, почему так происходит, – с кем бы я ни встречалась, всегда дело заканчивается тем, что я езжу к нему, а не он ко мне. В Лондоне это не так-то просто, не правда ли? Марш-бросок через всю столицу в романтическом настроении. Взять хотя бы моего бывшего приятеля Фила Эндерера. Он жил в Уимблдоне![11] Не очень удобно для меня, но мне не хотелось жаловаться.

– О нет, я ничего не имею против путешествия через весь город, – обычно говорила я. – Это занимает всего лишь два дня на автобусе номер 93, и так много интересного можно увидеть по дороге.