Запрещенные слова. книга 2 - Айя Субботина

не нужно понимать, - вздыхаю, разглядывая проклятый приказ. - Ему дали команду найти грязь. И он ее найдет. Даже если придется ее придумать.

Я сажусь в кресло, чувствуя, как ледяные щупальца щлости сжимают сердце. Теперь я в ловушке. Любая попытка помешать «аудиту» будет расценена как сокрытие нарушений. Костин получает официальный доступ ко всем документам, ко всем сотрудникам, ко всей «внутренней кухне» моего департамента. Он сможет парализовать нашу работу, завалив запросами, придирками и допросами.

Амина тоже в шоке. Она понимает, что теперь станет мишенью. Костин, с его манерами офисного пикапера, будет пытаться давить на нее, выуживать информацию, провоцировать на ошибки.

Наша с Резником «маленькая войнушка», до этого шедшая исключительно в тени, перешла на новый уровень. Теперь это не просто подковерные интриги. Это открытая, официальная осада.

Я открываю отправленные письма. Напротив фамилий «Орлов К.С.» и «Сорокин И.П.» стоит отметка о прочтении. Сорокин позвонил почти сразу. Его осторожность, его завуалированное предупреждение - это было ожидаемо. Он хороший человек, но не боец. Он будет сочувствовать, но не станет рисковать своей карьерой ради меня.

А Орлов… Орлов молчит. И его молчание оглушает сильнее любого крика. Он видел мой запрос. Он видел приказ Резника. Он видит все. Но не вмешивается. Почему? Он списал меня со счетов? Решил, что я проиграла, и не хочет ставить на хромую лошадь? Или… ждет? Смотрит, как я буду выкручиваться. Это не равнодушие, а испытание? Хочет увидеть, утону я в этом болоте, которое создал Резник, или начну грести против течения, отчаянно, яростно и до последнего вздоха?

На той конференции он дал понять, что видит во мне потенциал. А теперь смотрит, есть ли у этого потенциала зубы?

В дверь стучат. Резко, нагло, без предупреждения.

На пороге стоит Костин. В идеально отглаженном костюме, с хищной, самодовольной улыбкой на лице.

— Майя Валентиновна, Амина Александровна, добрый день, - его голос сочится фальшивой любезностью. - Не помешаю? В приемной никого не было, я разрешил себе слабость немного опустить протокол.

Амина встает - ровная, как шпала. Окидывает его таким взглядом, что мне тут же хочется обнять ее и поблагодарить за то, что всегда готова быть моим щитом.

Костин проходит в кабинет, не дожидаясь приглашения. Оглядывается, как хозяин. Его взгляд скользит по моему столу, по папкам с документами, по подаренной Форвардом сакуре.

— Уютно у вас тут, - говорит он, проводя пальцем по глянцевой поверхности моего стола. — Творческая атмосфера. Но, боюсь, для эффективной работы нам понадобится немного больше… структуры.

Я стискиваю зубы, от вежливой улыбки сводит челюсть.

Он останавливает свой взгляд на пустом столе у окна.

— Я тут подумал, - говорит он, - что мне понадобится рабочее место. Прямо здесь, у вас. Чтобы, так сказать, быть ближе к объекту исследования. Да и вид на море помогает мыслить стратегически, не так ли?

Он смотрит на меня в упор, и в его глазах я вижу неприкрытый триумф. Он наслаждается моей беспомощностью против системы - упивается своей властью, как амбициозная глупая мелкая сошка, которую вдруг перепала капля власти.

— Это уже оккупация? - улыбаюсь во все тридцать два, давая понять, что вижу насквозь его жалкие потуги меня задеть. - Мне сложить руки за спиной и сделать десять кругов по периметру?

— Всегда обожал твое чувство юмора, Майя, - тоже показывает зубы, намекая, без сомнения, на то, что не забыл, как я шутила, но совсем не в шутку отбривала каждый его сальный подкат. - Амина Александровна, будьте добры, принесите мне, пожалуйста, все финансовые отчеты департамента за последний год. И штатное расписание. И положения о премировании. Начнем, пожалуй, с самого интересного.

Он подмигивает мне. Нагло, по-хозяйски.

Я знаю, что дальше будет еще хуже.

Но все равно оказываюсь не готова, потому что весь следующий день действительно похож на тягучую, изматывающую осаду. Мой кабинет, моя крепость, реально в полной оккупации. В оккупации у Костина, его хищной улыбки, и запаха его едкого одеколона, который, кажется, как будто успевает въесться даже в обивку кресел.

Каждое мое движение, каждый звонок, каждый документ, ложащийся на мой стол, проходит через фильтр его цепкого, оценивающего взгляда. Он как паук, методично плетущий свою сеть в углу моей Вселенной, и я чувствую, как липкие нити его «аудита» вьют вокруг меня кокон, лишая воздуха и пространства для маневра.

Костин копается в документах с усердием ищейки. Перебирает личные дела сотрудников, терзает Амину бесконечными, каверзными вопросы, требуя предоставить отчеты пятилетней давности. Придирается к каждой запятой в положениях о премировании, к каждой формулировке в трудовых договорах.

— Майя Валентиновна, а вот здесь, в приказе о назначении Слуцкого, почему нет визы юридического отдела? - сканирует меня взглядом, лениво откинувшись на спинку стула и прокручивая в пальцах дорогую ручку.

— Потому что, Антон Сергеевич, - отвечаю я, не отрывая взгляд от работы, - на тот момент виза юристов для таких документов не требовалась согласно внутреннему регламенту. Который, к слову, лежит у вас в папке под номером три.

— А-а, вот оно что, - тянет он, делая вид, что удивлен. - А я-то уж подумал… непорядок.

Он не ищет нарушения.

Он ищет повод.

Маленький грязный повод зацепиться, чтобы раздуть из мухи слона, чтобы написать в своем итоговом отчете для Резника очередную гадость. Я держусь. Отвечаю на его выпады с ледяным, отточенным профессионализмом. Мой голос ровный, мои аргументы - безупречны. Я не дам этой ручной собачонке Резника ему ни единого шанса увидеть, как внутри меня все сжимается от ярости и бессилия. Мысленно говорю себе, что я - скала, об которую разобьются волны его мелочных придирок.

К концу дня чувствую себя выжатой до последней капли. Голова гудит, виски ломит от напряжения. Мысль о том, что завтра все начнется сначала, становится почти невыносимой.

И в этот момент, когда я уже собираюсь закрыть ноутбук и сбежать из этого персонального ада, «оживает» мой телефон. Амина переводит на меня звонок из приемной - тоже старется при Костине не нарушать даже формальный регламент.

— Майя Валентиновна, к вам курьер.

Господи боже, нет. Только не это. Не сегодня.

Через минуту в кабинет входит молодой парень в униформе цветочного бутика. В его руках - коробка с орхидеями. Настолько большая, что парень выразительно пыхтит и всем видом дает понять, что лучше бы мне поскорее показать место, куда можно уронить эту бомб замедленного действия, пока она не оторвала ему