Жестокое лето - Морган Элизабет

меня, заводит все сильнее пальцами, ртом и словами, и телефон у меня в руке трясется.

Зак так говорит обо мне, так определенно дает Джейсону понять, что я принадлежу ему, что внутри у меня заживает рана, о существовании которой я даже не подозревала.

– Это просто нелепо.

– Как знаешь, чувак. Я собираюсь довести ее до оргазма. Будешь слушать?

С этими словами Зак бросает мой телефон на подушку. Не знаю, слышит ли что-то Джейсон, или подушка перекрыла динамик, или он вообще повесил трубку, но мне абсолютно все равно.

Потому что Зак на всех парах идет к цели, теребит мой клитор, прикусывает кожу за ухом и сильнее сжимает сосок.

– Ты охренеть какая красивая, Камила! Всегда красивая, но особенно сейчас, когда ерзаешь у меня на коленях вся в моей власти, – у меня снова вырывается стон, на этот раз громкий и вовсе не сдавленный. – Вот так, покричи для меня, детка. Пусть все знают, кто делает с тобой такое.

– Черт, Зак! – оргазм накатывает быстрее, чем я думала.

– Кому принадлежит твое тело, Ками?

– Тебе.

– Чья ты?

– Твоя!

– Кто о тебе заботится? – в самый последний момент он ослабляет нажим, нарочно меня мучая.

– Мать твою, Зак! Ты! Ты, и я от этого тащусь! Боже, пожалуйста, дай мне кончить! – молю я, он тихо смеется и вновь усиливает напор.

– Славная девочка. А теперь будь послушной и кончи у меня на коленях.

Теперь, когда он позволил, я, наконец, кончаю.

Оглушительно, с его именем на губах, так, что голос срывается, и я, откинув голову ему на плечо, сижу с открытым ртом, он же, покусывая меня за ухо и шею, постепенно замедляет движения и дает мне отойти от высшей точки наслаждения, от кайфа принадлежать ему.

– Обязательно было это устраивать? – спрашиваю я, когда разум ко мне возвращается.

Зак вытаскивает руку у меня из штанов и пересаживает меня лицом к себе. Я отлично чувствую его эрекцию.

– Да, обязательно. Так я дал ему понять, что ты моя.

Стоило бы вспылить.

Сказать, что это инфантильно и не профессионально, пускай Джейсон и явно не по работе звонил.

Много чего стоило бы сказать, но я молчу.

Лишь качаю головой и слегка прикусываю губу.

– Ты просто чокнутый, знаешь? – я кладу руку ему на затылок.

– Потому что ты свела меня с ума.

Дурацкая избитая шутка, и все же от его слов у меня замирает сердце, внутри разливается тепло, а губы так и тянутся к его губам.

А еще от того, что по глазам видно – он говорит это искренне.

Мне бы испугаться, но, как всегда, с Закари Андерсоном я забываю о прошлом и живу настоящим.

А в настоящем мне очень, очень хорошо.

41

Ками

– А ты, когда планируешь чужие свадьбы, думаешь о том, что однажды сама могла бы выйти замуж? – спрашивает Зак, когда мы лежим в кровати через несколько часов после звонка Джейсона, и мое сердце пропускает удар.

Я ненавижу такие вопросы.

И вообще всю эту тему.

– Нет.

– Нет?

Вспоминаю, что сказала мне мать, когда через несколько лет после смерти отца выходила замуж во второй раз. Брак был по расчету – слияние корпораций, которое должно было укрепить ее связи в деловом мире и помочь ей дальше развивать некоммерческую деятельность. Карлсон, мой отчим, ей нравится, конечно, но о любви тут никогда речь не шла.

Камила, только идиоты женятся по любви.

Любовь тебя ломает.

Оставляет раны, которые никогда до конца не заживают.

Вот что она сказала мне как-то вечером, напомнила, что мой отец был ее единственной любовью, что больше такого у нее никогда не будет, так почему бы не заключить взаимовыгодный союз.

Иногда мне кажется, что она предпочла бы никогда не знать моего отца, не влюбляться в него и не переживать горе. Кто знает, стоила ли игра свеч?

Вспоминаю свою историю с Джейсоном. Раньше я была уверена, что нет, конечно, не стоила. Никакая невероятная любовь не стоила эмоционального багажа, слез и травм.

Ран и шрамов.

До сих пор я думала, никто и никогда не убедит меня, что близость с другим человеком стоит потенциальной боли, которую он может причинить.

Но теперь я… мягко говоря, сомневаюсь.

Я отвечаю не сразу, пытаюсь разобраться в мыслях и чувствах, чтобы придумать, как продолжить этот разговор.

Возможно, я смотрю на брак не так мрачно, как мама, но мое представление о нем тоже, скажем так, необычное.

– Ты не отпугнешь меня, Ками, – шепчет Зак, накручивая на палец прядь моих волос.

И что-то чувствуется в его голосе.

Что-то такое, от чего я перестаю тревожиться и отвечаю.

А может, все дело в том, что я воспринимаю его слова как вызов. Может, мне снова хочется проэкзаменовать его, узнать, как долго можно его отталкивать, прежде чем он решит, что с него хватит. Что я не стою всего этого гемора.

Что ж, мне не впервой.

– Я этого не хочу, – шепчу я, глядя на свой палец, скользящий по его груди.

Он, конечно, понимает: я специально не смотрю ему в глаза, подсознательно пытаюсь отрешиться от этого разговора. Но это же Зак, он не прерывает наступившее молчание и проявляет недюжинное терпение.

– Я не хочу свадьбу, белое платье и торт.

– Хочешь что-то простое?

Я качаю головой.

– Я вообще не хочу. Не хочу церемонии. Не хочу свадьбы.

– То есть?.. – помедлив, спрашивает он.

Он еще и сказать ничего не успевает, а я уже знаю, что он поймет меня неправильно.

Как все.

Никто не может понять…

– Хочешь расписаться в мэрии?

– Я не хочу выходить замуж, – шепчу я, будто признаюсь в чем-то постыдном.

Кажется, что в воздухе разлит ядовитый газ, и я боюсь дышать, чтобы не разрушить то тонкое и нежное, что связывает нас с Заком.

Боже, он-то, конечно, хочет.

У него это на лбу написано.

Он ведь идеальный. Любит близость и семью. Конечно, однажды он встретит правильную женщину и захочет на ней жениться.

Блин, он, наверное, и детей еще захочет. Так и вижу, как Зак берет на руки малыша посреди ночи и меняет ему подгузник. К сожалению… я на это не пойду.

Никогда.

Тут мы, вероятно, и расстанемся.

Что ж, зато мы неплохо провели время в процессе.

– Ты не хочешь выходить замуж, – веско и отчетливо произносит он в повисшей в комнате тишине.

– Да. Мне сама идея не нравится. Это глупо. В наше время женщин уже не используют как