Подкати ко мне нежно - Карли Робин

– Я ненавижу его, – тихо произнес я. – Я ненавижу то, что он с тобой сделал. Я ненавижу то, через что тебе пришлось пройти. Ненавижу, что не могу защитить тебя от всего дерьма в мире.

– Я знаю, – она прижалась головой к моему плечу. – Но это все в прошлом.

Элла открыла сумочку и принялась в ней рыться, явно что-то ища. Наконец она достала оттуда губную помаду и протянула мне.

– Ты собираешься зацеловать нападающего до смерти? – Я повернул кончик, чтобы посмотреть, какого цвета помада. Но вместо нее выскочил крошечный нож. «Что за черт?»

– Это выкидной нож, – пояснила Элла, словно сам я не мог разглядеть острое лезвие у меня в руках. – Поппи и Джек подарили мне его перед отъездом. Я никогда им не пользовалась, просто храню на всякий случай.

«И служба безопасности в аэропорту его не отобрала? Где ее друзья вообще его раздобыли?»

– Видишь? Я могу себя защитить, – Элла забрала у меня нож и вернула обратно в сумочку, на законное место рядом с настоящей губной помадой. «Надеюсь, она никогда их не перепутает». – Я также взяла несколько уроков по самозащите.

Я рад, что она посещала уроки по самозащите, но Элла – крошка. Если только она не превращалась в Халка, когда ее выводили из себя, все эти уроки ей не очень помогли бы. Однако я все равно пробубнил что-то ободряющее. Ей ни к чему беспокоиться еще и о том, что я беспокоюсь.

– А твои друзья знают, эм, из-за чего ты запаниковал? Что это из-за меня?

– Господи, конечно же нет, – заверил я. Я взял Эллу за руку, и мой пульс продолжил замедляться. – Я бы ни за что им не рассказал.

Элла кивнула.

– Я просто не хочу, чтобы, думая обо мне или моей карьере, люди вспоминали только об этом.

– Послушай меня, – я приподнял ее лицо за подбородок, – то, что произошло, никак не отразилось на тебе как на личности или как на профессионале. Это не твоя вина, и никто и никогда не осудит тебя за это.

Убрав прядь волос за ухо, Элла слегка улыбнулась.

– Ты лучше себя чувствуешь? Ты перестал трястись.

А я и не заметил, что я начал трястись.

– Со мной все в порядке.

Элла кивнула, прикусила губами соломинку, сделала глоток своего напитка… А затем выплюнула его, забрызгав меня так, словно я сидел в первом ряду океанариума.

– О, господи, мне так жаль, – Элла прижала ладонь ко рту. – Я не ожидала, что у него будет такой мерзкий вкус.

– А, все отлично, спасибо, что поделилась. – Я вытер остатки напитка со своей щеки. – Это водка с содовой, детка. Ты что, думала, она будет приятной на вкус?

– Я думала, что достаточно пьяна, чтобы не обратить внимания, – она поставила стакан на стол перед нами. – Давай вернемся в отель.

Мне очень хотелось принять холодный душ и завалиться спать, но я чувствовал себя виноватым за то, что ей приходится уходить. Элла отлично проводила время, пока я не запаниковал.

– Нет, давай останемся.

– Да я не хочу, – солгала Элла. Когда уже она поймет, что я читаю выражения ее лица словно открытую книгу? – Я очень устала.

Она поднялась на ноги и, прежде чем я успел возразить, сообщила всем, что мы возвращаемся в отель. Я понимал, что она делает это только потому, что я пережил весьма сильный приступ паники. И я бы солгал, если бы сказал, что не люблю ее за это.

Глава 31: Элла

Когда Блейк за неделю до Гран-при Мексики пригласил свою сестру и ее семью на бранч, я нацепила на лицо улыбку, хотя мозг мой едва не воспламенился. Если не считать краткого общения с Финном и Милли в «Сильверстоуне», я до сих пор не пересекалась ни с кем из родственников Блейка. А знакомство с его сестрой – большое событие. Значительное. Эшли – единственная семья, какая у него когда-либо была, и ему крайне важно, чтобы мы поладили. «Никакого давления».

Я все утро вытаскивала из кладовки продукты, словно снималась в эпизоде шоу «На куски»[48]. Блейк предлагал, чтобы бранч приготовила Никола, но это выглядело бы обезличенным, особенно если учесть, что его сестра везла пирог баноффи – десерт Блейка для последней трапезы. Поскольку сам Блейк понятия не имел, где что находится на его собственной кухне, он мне скорее мешал, чем помогал. И ему потребовалось около пятнадцати минут, чтобы натереть цедру лимона. Теперь он помогал, дегустируя все, что «мы» приготовили.

– Боже, это божественно, – простонал Блейк. Звук получился до абсурдности сексуальным. – Обожаю «Баттенберг».

Я вскинула брови.

– «Баттенберг»?

– Так это называется, – Блейк улыбнулся, и из его рта посыпались крошки. Он откусил еще один кусочек десерта, который сегодня утром купил в местной пекарне – милый кекс, сделанный из разноцветных квадратиков и покрытый марципановой глазурью. – Хочешь попробовать?

– Нет, – я схватила оставшийся кекс и убрала подальше от него. – И вообще, руки прочь от еды.

Блейк обвел руками кухню. Еды хватило бы, чтобы накормить армию. Я проигнорировала его и встала на страже сервированного стола, чтобы он не смог ничего тронуть, пока не появится его семья.

Когда в дверь позвонили, Блейк переплел наши пальцы и подтолкнул меня к двери. Финн с Милли мигом бросились на меня, и прихожая заполнилась безостановочной болтовней.

– Так приятно наконец-то познакомиться с тобой, Элла, – тепло произнесла Эшли. Она прижала меня к себе и крепко обняла, и мои нервы потихоньку успокоились. Было удивительно, насколько они с Милли похожи. – Эти негодники с нетерпением ждали новой встречи с тобой. Они называют тебя подружкой дяди Блейка с акцентом.

– Я тоже рада снова с вами встретиться, – я повернулась к двум живчикам. – А дядя Блейк говорил вам, что сама я считаю крутыми ваши акценты?

Это вызвало новый взрыв визга. Я заметила, как Эшли улыбнулась Блейку, пока ее дети боролись за мое внимание. Большую часть бранча я провела, отвечая на всевозможные вопросы, которые приходили в голову Финна и Милли. «Есть ли у меня собака? Почему я говорю «футы» вместо «метры»? Самая отвратительная вещь, что я когда-либо ела? Что мне больше нравится: желтый или фиолетовый? Какой мой самый любимый фильм? Знаю ли я, что невозможно чихнуть с открытыми глазами? Могу ли я сделать колесо?»

После того как с едой было покончено, Блейк и Джон, его зять, позвали детей играть в «Змеи и лестницы»[49], дав таким образом нам с Эшли время поговорить наедине. Мы обе