Подкати ко мне нежно - Карли Робин

исчезла. – Я злюсь не на тебя. Господи, нет. Я злюсь, что это случилось с тобой.

– Ты не злишься, что я не рассказала тебе об этом раньше? – Я закусила губу, пытаясь удержать новый поток слез. – Я хотела рассказать. Просто не знала, как.

– Позже я пробью в стене дыру и, вполне возможно, кое-кого прикончу, – признал он. – Но я обещаю тебе, это никак не связано с тобой, дорогуша. Ты только что поделилась со мной чем-то очень личным. Я с тобой, что бы ни случилось, понимаешь? Спасибо, что доверилась мне.

Блейк прижал меня к себе, и я уткнулась носом ему в грудь. Я чувствовала, как колотится его сердце, пока он успокаивающе поглаживал меня по спине. Казалось, что дамбу наконец прорвало, и все, что так долго хранилось взаперти, вырвалось на свободу. Меня трясло, рубашка Блейка пропиталась моими слезами. Я несколько месяцев так не плакала, но теперь, начав, не могла остановиться. Я даже не знаю, сколько мы в итоге так пролежали, пока Блейк держал меня, а я выплакивала все, что накопилось.

Спустя какое-то время я отстранилась от него и вытерла нос тыльной стороной ладони. Определенно, не самый милый жест. Я сделала глубокий вдох.

– Это случилось примерно через месяц после того, как я сообщила в кадры о домогательствах. Я была в студии – она располагается на другом этаже от офисов, так что там гораздо тише – и готовилась к следующему интервью.

Блейк молчал, позволяя мне говорить. Несмотря на мягкое выражение лица, его челюсть была напряжена. Я понимала, что могу остановиться в любой момент и он примет мое решение, но я хотела, чтобы он знал. Это было даже не столько желание, сколько нужда.

– Полагаю, что Коннор выяснил, что я ходила в кадры, потому что он появился и начал орать на меня. Назвал меня гребаной ханжой и сказал, что я не должна всерьез относиться к подобным вещам. – Я закрыла глаза в попытках спрятаться от тяжелого воспоминания. – Когда я попыталась выйти из комнаты, он схватил меня и прижал к стене. Он начал меня лапать, сорвал с меня нижнее белье и… – я сделала глубокий вдох и попыталась собраться с силами, чтобы закончить предложение. – …и сказал, что здесь никого нет, так что никто не услышит, как он выдолбит из меня подобное отношение.

Я снова запнулась, затем продолжила:

– Маркус, звукоинженер, вошел как раз когда Коннор расстегивал ширинку… Полагаю, он забыл записную книжку. Я сказала ему, что уже ухожу, и попросила подождать меня, пока я собираю вещи.

От всех «а что, если…» у меня до сих пор скручивало желудок. А что, если бы Маркус не пришел в этот конкретный момент? А что, если бы он не забыл свою записную книжку? А что, если бы он спешил и не стал меня дожидаться? А что, если бы я застыла от страха и ничего не сказала?

Я никогда в жизни не видела Блейка в такой ярости. Его глаза горели, губы сжались в тонкую линию. Вены на шее набухли, мускулы пульсировали.

– Какого хрена его не арестовали?

– Я удивлена, что они вообще провели расследование. – Я все сильнее погружалась в себя, мечтая магическим образом исчезнуть. – Его слово против моего, и ты знаешь, кто его отец. Прокурор решил, что у них недостаточно доказательств, чтобы выдвинуть обвинение, вот они и не стали.

– Мне так жаль, дорогуша, – Блейк потер лицо руками и нежно поцеловал меня в макушку. – Ты невероятно сильная.

– Большую часть времени я в порядке. Я проработала эту проблему на терапии. Но стоит только разговору зайти о подкастинге… это просто чересчур.

Я уткнулась лицом в подушку и снова начала плакать. Блейк покрепче обнял меня.

– Все в порядке, детка. Я с тобой. Обещаю, что никуда не денусь.

Ощущение безопасности в объятиях Блейка было новым видом близости. Я бы солгала, если бы сказала, что не люблю его за это.

Глава 30: Блейк

Я положил руки на руль, позволяя знакомым вибрациям болида успокоить меня. Запах топлива и горящей резины отвлекал от бушующего внутри яростного гнева. Он постоянно был там, пульсировал и грозил в любой момент вырваться на свободу. Мне казалось, будто я давлюсь собственным темпераментом, будучи не в силах проглотить то, через что прошла Элла. Я собирался убить Коннора Брикстона. Я не знал, как или когда, но я точно его убью. Каждый просмотренный вместе с Эллой эпизод «Закона и порядка» подкидывал мне новые изощренные способы расправы с этим ублюдком.

– Все в порядке, Холлис? – поинтересовался инженер по радио.

– Душно как в парилке, – мрачно ответил я. – Какая тут влажность?

– Восемьдесят четыре процента.

Твою ж мать. Несмотря на то, что гонка проходила ночью, жара в Сингапуре стояла адская. Добавьте к ней двадцать три поворота на ухабистой уличной трассе, и получите одну из наиболее изнурительных с физической точки зрения гонок сезона.

Пока я ждал стартового сигнала, у меня в голове прокручивались образы нападения на Эллу. Боль, стоявшая в ее глазах, пока она рассказывала, что Коннор сказал ей, что пытался сделать с ней. Сама мысль о том, как мужчина в два раза крупнее нее прижимает ее к стене. То, как она кусала нижнюю губу в попытке остановить слезы. Осознание того, что у Коннора хватило наглости угрожать ее карьере, когда дошло до вмешательства полиции. И то, как она открылась мне, несмотря на все, через что прошла.

Мое тело пылало, внутри бурлил гнев, готовый в любой момент выплеснуться наружу и уничтожить все на своем пути. «Мне нужна эта победа». Когда гонка наконец началась, я рванул вперед с отработанной точностью, которой так славился. Первые несколько кругов я сидел на хвосте у занявшего поул-позицию Тео, но затем обогнал его и возглавил гонку. Я вложил в нее весь свой гнев. Впервые за последние полторы недели у меня появилась возможность выплеснуть ярость.

– Не теряй концентрации, Холлис, – сообщил по радио инженер. – Тебя нагоняет Томпсон.

Я быстро покосился в зеркало заднего вида и заметил опасно сверкающую в свете уличных фонарей серебристую краску болида «Эвереста». «Я ни за что не пропущу этого засранца вперед». Это была не та гонка, чтобы связываться со мной. Гарри постепенно входил в число сильнейших гонщиков, но годы опыта давали мне преимущество. Он пробовал обойти меня, но я умело держал свою позицию, пресекая все его попытки пойти на обгон. Искры летели во все стороны, пока мы двое боролись. Я идеально вошел в следующий поворот,