Шрам - Эмили Макинтайр

– Не делай того, о чем потом пожалеешь. Мне бы не хотелось наказывать тебя на глазах у твоего любовника.

И тут меня охватывает ледяной ужас.

Тристан.

Майкл притягивает меня к себе и гладит пальцами мой лоб – я отворачиваю голову, стиснув зубы.

– Не хочешь навестить его? Уверяю тебя, его содержат в комфортных условиях.

– Ты лжешь, – выплевываю я, не желая верить в эти слова.

Но Майкл лишь ухмыляется:

– Из нас двоих лжец не я.

Я пытаюсь вырваться из его хватки, но он держит меня за плечи.

– Подойди, свяжи ей руки, – требует Майкл.

У меня кружится голова, движения становятся вялыми, так как снотворное начинает действовать на мой организм. Дыхание сбивается, но я пытаюсь понять, с кем он разговаривает.

Спустя мгновение мои руки уже заведены за спину и закованы в металлические наручники.

Отчаяние пробирает меня до костей. Этого не должно было случиться.

Майкл улыбается, отпускает меня. А потом притягивает кого-то к себе.

И тогда у меня замирает сердце. И ноет, как будто его начала разъедать кислота.

– Здравствуйте, миледи.

Я сжимаю челюсть, слезы от предательства застилают веки:

– Офелия.

– Знаешь, – бормочет Майкл, – лучшее решение, которое я принял с момента твоего приезда, было посоветовать моей милой Офелии держать уши востро. – Он смотрит на нее сверху вниз, а потом приподнимает ее подбородок и прижимается в поцелуе к губам. – Ты очень хорошо справилась, милая.

От улыбки Офелии меня передергивает. Конечно же. Как я сразу не догадалась. Она была рядом со мной в надежде добиться благосклонности короля.

– Ты феноменальная актриса, – обращаюсь я к девушке, чувствуя, как внутри меня разгорается гнев.

Она усмехается, наклоняя голову:

– Спасибо, миледи. Я училась у лучших.

Посмеиваюсь, хотя из-за снотворного уже хочется спать, но я изо всех сил борюсь с его воздействием, потому что мне важно убедиться, что Тристан в безопасности.

– По правде говоря, мы с его величеством, – продолжает Офелия, потирая рукой его грудь и поглядывая на короля снизу вверх, – гораздо лучше скрываем свою связь, чем вы. Как жаль, что вы и принц со шрамом были так неосторожны.

Я смеюсь, потому что не могу не согласиться. Очевидно, что где-то каким-то образом мы совершили ужасную ошибку.

– Большую часть ночей я пряталась в затемненных углах залов, ожидая и наблюдая. И чаще всего мне было скучно. Но иногда, когда я следила за вами, передо мной разворачивалось настоящее шоу, – хихикает Офелия. – Я думала, что от вас будет легко избавиться, особенно когда этот идиот Клавдий засунул руку вам под юбки.

– Так это тебя я слышала? – Я задыхаюсь, пульс замедляется по мере того, как наркотик распространяется по моему организму.

Она кивает.

– А потом принц со шрамом все испортил, похитив его и сделав с ним бог весть что.

Сердце щемит в груди. Значит, Тристан был там?

– А потом все вернулось к наблюдениям и ожиданию, – вздыхает Офелия. Майкл поглаживает ее руку. – Но прошлой ночью я видела, как он ворвался в ваши покои. Слышала, как вы оба занимались предательскими делами.

Меня переполняет ярость: она была там и омрачила наши драгоценные моменты.

– Ну а тут уже дело за малым – прижаться ухом к двери и слушать слова, которые вы говорили, – улыбается она. – За все, что случилось, скажите спасибо себе.

Глупая. Я такая глупая.

Майкл радостно хлопает в ладоши, улыбка растягивается по его лицу от уха до уха:

– Кстати, о моем брате, может, навестим его? Уверен, он отчаянно хочет убедиться, что с тобой все в порядке.

Глава 50

ТРИСТАН

Жгучая боль разливается от плеч по всему телу – боль, равной которой я еще не испытывал. Мои руки связаны за спиной и перекинуты через деревянную балку, установленную в центре двора. Время от времени какой-нибудь стражник подходит и подтягивает меня, чтобы тело приподнялось над землей на несколько сантиметров.

Но я не доставлю им удовольствия криком.

Меня разбудили жесточайшим образом: с помощью тряпки, пропитанной хлороформом, и грубой силы полудюжины стражников.

А теперь они взялись за страппадо – форму пыток, горячо любимую Эдвардом. Ему нравится наблюдать за агонией, растекающейся по лицам жертв, когда их плечи смещаются, а конечности медленно отрываются от тела. Отчасти мне любопытно, не его ли это рук дело. Неужели он наконец-то предал меня и теперь жаждет отомстить за справедливое наказание, постигшее его от моих рук?

Однако его нигде нет.

Неважно. В данный момент ничто не имеет значения, кроме страха, пронизывающего меня до костей при мысли о Саре в руках Майкла.

Меня могут убить. Могут мучить часами, и я с радостью пожертвую собой, лишь бы знать, что она в безопасности.

Я не представляю, сколько прошло времени. Знаю лишь то, что солнце уже зашло и его место заняла полная луна, отбрасывающая жутковатый отсвет. Прохладный ночной воздух прилипает к липкой, усеянной синяками коже, а всего в нескольких метрах от меня пылает костер.

Конечно, Майкл поступил слишком дерзко, поместив меня сюда, однако мой брат падок на зрелища.

У меня раскалывается голова, кровь сочится из порезов на теле, оставленных стражниками. Но я уже давно смирился с болью и даже позволил ей стать частью меня: физическая боль теряет свою остроту, когда тебя всю жизнь избивают до потери сознания.

– Сюрприз, – грохочет голос моего Майкла, воспламеняя огонь в центре моего нутра.

– Брат, – выдавливаю я сквозь сухость во рту и пульсирующую боль в плечах. – Очень рад, что ты пришел.

Грубый смех вырывается из его живота. Я поднимаю голову, и тогда этот огонь, что вспыхнул во мне, превращается в пожар, обжигающий каждую частичку моего тела и души. С ним Сара, ее руки скованы наручниками, а платье разорвано на боку. Но она жива.

Ее взгляд рассеян, щека посинела.

Я много за что ненавидел своего брата, но до сих пор, до этого момента, чистая и абсолютная ненависть не разливалась по моим венам.

– Удивлен? – широко улыбается он. – Я подумал, вы захотите воссоединиться. В последний раз.

Я скриплю зубами, не сводя глаз с Сары. Ее движения вялые, скованные, но стоит ей перевести взор на меня, как энергия овладевает бьющимся органом в моей груди и заставляет его ускорить темп. Я не сомневаюсь, что встречу свою смерть. И я приму ее с распростертыми объятиями, как только удостоверюсь, что Сару не постигнет та же участь.

Чем хорош этот мир, если в нем нет ее?

– Ты всегда был гостеприимным хозяином, – язвлю я.

Его ухмылка сходит на нет и перерастает в оскал. Сузив янтарные глаза, он бросает Сару на землю и направляется ко мне, не останавливаясь до тех пор, пока я не разглядываю черные крапинки в его глазах.

– Что мне с тобой сделать?

Я улыбаюсь:

– Можешь убить меня, превратить в трофей и поставить в своей комнате.

Цыкнув, он отходит в сторону и выхватывает из рук стражника какой-то предмет, после чего возвращается обратно. Когда Майкл подходит, я понимаю, что это кочерга – та самая, из-за которой я получил свое прозвище. Только теперь ее острие окрасилось в ярко-оранжевый цвет от воздействия открытого пламени.

Внутри меня нарастает напряжение.

– Или я сдеру кожу с твоих костей, – выплевывает Майкл, держа кочергу и наблюдая за ее сиянием. – И брошу на пол в своей спальне, как ковер, чтобы даже после смерти ты никогда не забывал о своем месте.

– О брат, – ухмыляюсь я. – Мы оба знаем, что даже после смерти я буду преследовать тебя. Так же, как и наш отец.

Его глаза вспыхивают яростью, рука устремляется вперед, и раскаленный добела металл вонзается мне в грудь прямо над татуировкой гиены. В воздухе разливается запах горелой плоти, и я прикусываю язык с такой силой, что кровь заливает рот.

– Тристан, – кричит Сара, лежа на земле. Ее голос стал невнятным.

– И почему я сразу не догадался, что это был ты. Это ты убегал из замка, чтобы объединить вокруг себя таких же уродов, – смеется Майкл. – Неужели ты думал, что станешь правителем Глории Терры? Что ты убьешь меня?! – его голос повышается, в нем слышны маниакальные нотки.

Наконец, он отрывает металл от моей кожи, оставляя настолько сильный ожог, что у меня от боли мутнеет в глазах.

Майкл приближается,