Возвращение - Николас Спаркс

какое-то время петляла среди кустов и деревьев, а затем вывела на открытую поляну, где за столиком сидела Келли. Приблизившись, я заметил незамысловатый обед, который девушка, очевидно, захватила из дома: бутерброд с арахисовым маслом и джемом, бутылка молока и яблоко в пакете из вощеной бумаги. Услышав шаги, Келли посмотрела на меня и сразу отвернулась к реке.

– Келли! – позвал я, подойдя ближе. – Клод сказал, что ты здесь.

Насторожившись, девушка снова взглянула на меня. И почему она не ходит в школу, подумал я, отметив, что на руке у нее уже два синяка. Келли молча откусила от бутерброда. Вспомнив, какая она пугливая, я остановился чуть поодаль, чтобы не стоять над душой.

– Я хотел бы поговорить с тобой о дедушке. Говорят, прошлым летом ты помогала ему на пасеке.

– Кто вам сказал? – встрепенулась Келли.

– Разве это важно? – ответил я вопросом на вопрос.

– Я ничего плохого не сделала.

Эти слова меня озадачили.

– Я ни в чем тебя не обвиняю. Просто хочу выяснить, зачем дедушка ездил в Южную Каролину.

– С чего вы взяли, что я смогу вам помочь?

– Мне сказали, вы с дедушкой были друзьями.

Встав из-за стола, Келли отправила в рот последний кусок бутерброда, запила его молоком, а все, что осталось, убрала в сумку.

– Мне пора, – буркнула она. – Иначе опоздаю на работу.

– Хорошо, – кивнул я. – Не буду задерживать. Я лишь хочу понять, что случилось с дедушкой.

– Я ничего не знаю, – отрезала Келли.

– Но ты ведь помогала ему со сбором меда?

– За деньги. – Ее бледные щеки залила краска. – И я ничего не украла, если вы об этом. Ни единой баночки.

– Верю, – ответил я. – Почему же ты не рассказала, что работала на пасеке?

– Потому что не знаю вас.

– Ты знала, что Карл – мой дедушка, – возразил я.

– И что с того?

– Келли, послушай…

– Я ничего не сделала! – перебила она. – Просто шла мимо, а он меня увидел и попросил помочь с медом. Я согласилась. Всего на два дня. Затем я наклеила этикетки и поставила банки в стеллаж. Ваш дедушка заплатил за работу.

Я не поверил, что дедушка попросил о помощи незнакомку. И, судя по нашим с Келли разговорам, она не из тех, кто охотно откликается на просьбы. В то же время я почувствовал, что толика правды здесь есть: Келли действительно помогала дедушке на пасеке. Вопрос в том, какие подробности она скрыла.

– Дедушка когда-нибудь упоминал Хелен? – поинтересовался я.

Глаза у Келли внезапно расширились, в них впервые промелькнул неподдельный страх. Впрочем, он исчез, стоило ей резко мотнуть головой.

– Мне жаль вашего дедушку, честное слово! – воскликнула Келли. – Мне нравилось ему помогать. Но я понятия не имею, зачем ему понадобилась Южная Каролина, так что оставьте меня, пожалуйста, в покое!

Девушка вздернула подбородок, развернулась на каблуках и зашагала обратно к магазину. Не останавливаясь, она швырнула пакет с остатками еды в мусорное ведро.

Я глядел ей вслед, недоумевая, чем же так ее расстроил.

* * *

Вернувшись домой, я подытожил все, что узнал за день.

Стоило ли верить Джиму? А Джеррольду? Дедушка и впрямь очутился в Исли из-за женщины по имени Хелен?

А что я вынес из разговора с Келли? Отчего она так встревожилась? Я не знал. И все же не мог отделаться от чувства, что она сказала – или подсказала – нечто важное. Ответ на один из многочисленных вопросов? Чем крепче я задумывался, тем туманнее становилась картинка, словно я хватал пальцами струйку дыма.

Глава 9

В среду, предвкушая вероятное свидание с Натали, я решил поплавать на дедушкиной лодке, чтобы посмотреть на аллигаторов и орланов, о которых услышал от рыбаков.

Еще раз осмотрев суденышко, я отвязал тросы и запустил мотор. К счастью, других лодок вблизи не было, и я спокойно приноровился к управлению. Мне совсем не хотелось стать участником водных гонок или случайно зацепить берег, поэтому я плавно снизил обороты и, повернув штурвал, отплыл от причала. Как ни странно, лодка показалась мне гораздо маневренней, чем прежде: похоже, дедушка изрядно над ней поколдовал. Вскоре я уже бодро рассекал реку, словно заправский выпускник Военно-морской академии – кем, в общем-то, и являлся.

В детстве я обожал кататься с дедушкой на лодке, но, в отличие от многих, предпочитал не полноводные Трент и Ньюс, а речку поменьше – Брайсес-Крик. Ее русло, змеившееся по территории заповедника Кроатан, должно быть, не изменилось с тех пор, как в начале XVIII века на этих землях высадились первые колонисты. Мы с дедушкой словно путешествовали в прошлое: стоило заглушить мотор, и вокруг царил птичий щебет, а у поверхности тут и там мелькали рыбешки, оставляя круги на темной, безмолвной глади.

Я потихоньку освоился с управлением, удерживая лодку ближе к середине реки. Для столь диковинной посудины плыла она на удивление ровно. Дедушка придумал такую конструкцию, потому что его жена Роуз боялась глубины. Страдая от приступов эпилепсии, которые с возрастом участились, бабушка так и не научилась плавать. Поэтому дедушка соорудил судно, неспособное опрокинуться или затонуть, снабдив его поручнями, чтобы жена не упала в воду. Впрочем, Роуз не всякий раз соглашалась подняться на борт, и дедушка частенько плавал один – по крайней мере, пока не подросла моя мать. А когда начал приезжать я, мы с ним почти каждый полдень проводили на лодке.

Река явно настраивала дедушку на задумчивый лад. Порой он рассказывал о своем детстве, которое выдалось гораздо интереснее, чем у меня; порой говорил о пчелах, о работе на лесопилке или о том, как воспитывал мою маму. Впрочем, почти всегда его мысли возвращались к Роуз, укутывая его в привычное одеяло меланхолии. Со временем истории стали повторяться, и наконец я уже мог пересказать их наизусть. Однако я слушал молча и никогда не перебивал, наблюдая, как дед парит в воспоминаниях.

По правде сказать, история его любви казалась мне волшебной; она уходила корнями в то время, о котором я знал лишь из черно-белых фильмов: чудесный мир грунтовых дорог, самодельных бамбуковых удочек и добрых соседей, что укрывались от жары под козырьками веранд, с улыбкой приветствуя прохожих. Вернувшись с войны, дедушка впервые увидел Роуз: болтая с друзьями, она пила содовую у аптекарской лавки. Незнакомка так ему приглянулась, что он поклялся приятелям когда-нибудь на ней жениться. Затем последовала череда случайных встреч: у Епископальной церкви Христа, куда девушка ходила с матерью, в «Пигли-Вигли»[39]. Роуз тоже обратила внимание на моего дедушку. Позднее тем же летом на окружной ярмарке открыли танцплощадку, и моя бабушка пришла туда с друзьями. Дедушка никак не решался к ней подойти, а когда наконец пригласил ее на танец, Роуз призналась, что весь вечер этого ждала.

Не прошло и полугода, как они поженились. Медовый месяц провели в Чарльстоне, а затем вернулись в Нью-Берн, где и свили семейное гнездышко. Дедушка построил дом;