Шрам - Эмили Макинтайр

семья, Офелия? – спрашиваю я.

Она улыбается, кивая.

– Есть. Отец, матушка и старший брат.

Я улыбаюсь той любви, которая сквозит в ее тоне.

– И чем они занимаются?

– Отец работает с вашим двоюродным братом в Тайном совете. А мама занимается домом.

– Они все живут в замке?

Ее глаза округляются.

– О нет, миледи, мои родители живут в Саксуме, за пределами замка. А брат сейчас во Франции.

Внезапно в комнату врывается Шейна, держа в руках поднос с чаем, но тотчас замирает, глядя на меня.

– Шейна, прекрати, – смеюсь я. – Ты смотришь на меня так, будто никогда не видела красивого платья.

Покачав головой, она ставит богато украшенный металлический поднос на столик.

– Вы просто… – Ее глаза блуждают от кружевного подола до пикантного декольте. – Вы достойны стать королевой.

Меня сковывает напряжение.

Я очень переживаю перед завтрашним вечером – как, впрочем, и перед всеми последующими, – хотя я никогда и не признаюсь в этом вслух. Играя в мужском царстве, приходится подавлять эмоции до их полного исчезновения. К тому же от моего поведения в замке зависит очень многое, и бал по случаю помолвки – это не исключение. Туда съедутся все представители знати, включая королевскую семью и королеву-мать.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями и подавить легкую дрожь в руках.

Раздается стук – в комнату заглядывает Тимоти. Его брови поднимаются до линии роста волос, а на лице расцветает изумление: мое платье, очевидно, пришлось ему по вкусу.

Все три дамы синхронно оборачиваются, когда он открывает дверь и отходит в сторону, пропуская вперед моего дядю.

Когда леди возвращают свое внимание ко мне, Тимоти, пользуясь моментом, качает головой и подмигивает, положив руку на сердце. От его взгляда в груди разливается тепло, а на лице расплывается улыбка. Может, он и не высказывает свои мысли вслух, но, хочет он того или нет, мы постепенно становимся друзьями.

– Сара, милая. Ты прекрасно выглядишь, – восхищается дядя Раф, сжимая пальцами трость.

Окинув взглядом дверь, за которой только что находился Тимоти, концентрируюсь на своем дяде. Я вглядываюсь в его голубые глаза, рассматриваю темные волосы с густыми белыми прядями, которые стали более заметными, чем несколько лет назад.

– Благодарю.

Встав передо мной, он смотрит на фрейлин:

– Сколько времени вам еще нужно? Я зашел выпить чаю и поговорить.

Я бросаю взгляд на Марисоль:

– Босс?

Она усмехается и поднимается на ноги:

– Мы закончили, миледи.

Я хлопаю в ладоши, радуясь возможности побыть наедине, ведь он самый важный человек в моей жизни. Может, я и с опаской отношусь к его сыну, но дяде Рафу я доверяю безоговорочно.

– Пора. – Голос Рафа серьезен, его ногти выстукивают ритм по наконечнику трости.

Внутри все клокочет, как будто тысяча пчел налетела на меня и ужалила в самое сердце. Я сглатываю, стараясь не обращать внимание на подступившие эмоции:

– Я знаю.

Его бровь приподнимается:

– Ты добилась расположения короля?

Я пожимаю плечами, зубы до крови царапают внутреннюю сторону щеки.

– Насколько смогла. Но он не всегда рядом, – я опускаю взгляд на свои пальцы, сплетенные на коленях. – А твой сын… он не так полезен, как я ожидала.

Его кустистые брови хмурятся, губы кривятся.

– Этот мальчик всегда чем-то занят, – дядя наклоняется вперед. – Но ты можешь ему доверять. Перемены не за горами, милая племянница, однако это не значит, что все пройдет как по маслу.

Я молчу, хотя вопросы так и вертятся на языке: я давно усвоила, что на загадки и бессмысленные заявления дяди Рафа лучше не реагировать.

Он хмыкает:

– Ты всегда была самым умным ребенком в нашей семье.

– Я уже не ребенок, дядя.

– Для меня, маленькая Сара, ты всегда будешь ребенком, – смеется Раф.

Улыбаясь ему, я поднимаю чашку с чаем и делаю глоток, обжигая язык. Интересно, изменилось бы его мнение, узнай он, что я частенько грежу о темных углах и опасных принцах?

Улыбка дяди Рафа исчезает, он наклоняется ближе.

– Твой отец очень гордился бы тобой. – Я замечаю блеск в его глазах. – Каждый человек, в чьих жилах течет кровь Фааса, заслуживает расплаты за свои деяния.

Я киваю. Тяжелый ком печали поднимается в моем горле, и я с трудом могу дышать. Груз ответственности давит на меня так же сильно, как и в тот день, когда я приехала в Саксум.

Я позволила себе отвлечься.

Но этого больше не повторится.

Глава 25

ТРИСТАН

– Многие из вас уже знают, что завтра вечером состоится бал в честь помолвки моего брата и его невесты.

В таверне слышны недовольные возгласы, а кто-то и вовсе плюет на пол в знак возмущения.

Я приподнимаю руку, ковыряя ноготь.

– Скорее всего, они не ожидают моего появления, – вздыхаю я. – Но мы все знаем, как сильно я люблю сюрпризы.

По комнате проносятся смешки.

– Мы стоим на пороге нового рассвета. Вас больше никто не сможет ограничивать. Никто не бросит вас на растерзание львам, потому что вы немного отличаетесь от других.

Я делаю паузу, смотрю на собравшихся и чувствую, что пламя злости прожигает их сердца с той же силой, с какой облизывает мою кожу.

– Король безумен, но тщательно пытается это скрыть, – я скалюсь, оголяя зубы. – Но я знаю правду.

– Почему нельзя просто взять замок штурмом? – кричит молодая женщина. Она стоит перед всеми, ее всклокоченные волосы спадают на впалое лицо. – У нас ведь много людей!

По толпе проносится гул – я поднимаю руку, призывая их замолчать.

– Я все понимаю. Но мгновенное вознаграждение редко приводит к победе в далекой перспективе. А моя цель – с вашей помощью обеспечить нам свободу. Одного свержения Майкла будет недостаточно.

– Но ведь если он умрет, корона будет принадлежать вам! – настаивает она, ударяя кулаком в свою ладонь. – Будет там, где ей и место!

– Верно, и она будет необыкновенно смотреться на моей голове, – улыбаюсь я. – Но наша конечная цель намного больше, чем просто я на троне.

Я задираю тунику, обнажаю грудь и демонстрирую свежую, все еще болезненную татуировку. Это гиена с оскаленными зубами и слюной, капающей из пасти. Она стоит на костях, и пламя отражается в ее темных глазах.

Внизу красуется надпись: «Вместе мы выстоим, порознь – падем».

– Я знаю, что большинство из вас презирают это прозвище. Да и разве вас можно винить? Они говорят, что вы мерзкие. Отвратительные. Неотесанные.

Лица в толпе хмурятся, атмосфера накаляется все сильнее.

– Власть находится в руках тех людей, кому мы позволяем ею владеть, – продолжаю я, сбрасывая рубашку и расхаживая взад-вперед по возвышенной платформе. – Пришло время вернуть нашу силу!

Я встречаюсь взглядом с женщиной, задающей идиотские вопросы, и от восхищения в ее глазах по моим венам прокатываются толчки удовольствия. Она вскакивает на ноги, а потом опускается на колени. Как раз так, как мне и нравится.

– Они называют нас дикарями? – Я останавливаюсь, ухмылка ползет по моему лицу. – Что ж, тогда мы покажем им, что мы гораздо беспощаднее, чем они думают.

Кружки с грохотом опускаются на столы, ликование нарастает, как приливная волна.

– А пока пируйте на провизии, которую я принес. Идите домой с полными животами и целуйте свои семьи на ночь, зная, что вы выбрали правильный путь.

Из задней части таверны выносят тарелки с едой и расставляют их на столах – люди стараются поскорее ухватить свою долю.

Я спускаюсь с платформы и пробираюсь через скамейки, пока не оказываюсь возле дальнего угла, где стоит Эдвард. Его челюсть сжата, глаза горят: скорее всего, он до сих пор оправляется от психологических последствий пережитого наказания. Его девушка стоит перед ним, и он обнимает ее за талию.

– Молодец, Шейна, что принесла еду из замка, – хвалю я ее.

Она склоняет голову:

– Спасибо, сир.

– Пол доставил тебе проблемы?

– Нисколько, – улыбается она. Ее глаза блуждают по посетителям, рассматривают худых людей, запихивающих в рот хлеб и бобы.

– Они едят так, будто это их первая трапеза за много дней, – подмечает Шейна.

Убрав руки в карманы, я нащупываю шершавый край спичечного коробка.

– Для большинства из них так и есть.

– То, что вы делаете… – Ее глаза стекленеют. – Слухи, которые о вас ходят, не соответствуют действительности.

Руки Эдварда