Шрам - Эмили Макинтайр

видимости, сожжения тела королевского командира оказалось недостаточно для доказательства моей преданности делу.

И вот я поднимаюсь по лестнице и уже направляюсь по коридору к комнате, как вдруг из-за двери до моих ушей доносятся приглушенные звуки.

Насупив брови, я дергаю ручку и с силой толкаю дверь, впечатывая ее в стену. Треск от удара настолько оглушителен, что кажется, будто дверное полотно вот-вот разлетится в щепки – и этого достаточно, чтобы испугать двух людей, которые голышом лежат в моей постели.

Они подскакивают как ошпаренные. Мужчина тотчас отстраняется от любовницы; женщина с визгом хватается за одеяло, натягивает его на грудь и смотрит на меня вытаращенными глазами.

Приглядываюсь к ней, и тут меня охватывает ярость: я замечаю вьющиеся белокурые волосы и веснушки.

Фрейлина маленькой лани. Розовощекая и только что оттраханная моим самым верным солдатом.

Эдвардом.

Как он посмел привести ее сюда?

Сжав руки в кулаки, я смотрю, как он натягивает одежду.

– Ваше высочество, я…

Я поднимаю руку, прерывая его на полуслове, и скольжу взглядом по фигуре девушки, которая лежит в постели, свернувшись калачиком.

– Ты принес мне подарок, Эдвард?

Тот сглатывает, застегивая брюки, и запускает руку в свои взъерошенные волосы.

– Очень предусмотрительно с твоей стороны, – продолжаю я.

Девушка отодвигается: видимо, ей хочется увеличить дистанцию. Я подхожу, пока не оказываюсь у края небольшого матраса, и, схватив ее за обнаженную руку, стаскиваю с кровати на деревянный пол.

Ее крик и очевидный испуг разгоняют адреналин по моим венам. Эдвард, наконец выйдя из оцепенения, хватает одежду девушки, встает рядом со мной и бросает ей.

Я посмеиваюсь:

– Поздновато для скромности, тебе не кажется?

Ее щеки вспыхивают от стыда, но я ободряюще взмахиваю рукой:

– Конечно, милая. Одевайся.

Она подтягивает одежду к груди, но одеваться не решается.

Раздражение пробирает меня до костей.

– Я не люблю повторяться.

– Шейна, пожалуйста, – умоляет Эдвард. – Делай, как он велит.

– Я не хочу, чтобы он смотрел на меня, – шепчет она, опустив глаза в пол.

– Вот что я скажу. Я дам тебе пару минут, Шейна. Приведи себя в порядок. – Я подхожу ближе и тянусь к ее спутанным волосам. – А потом спустись вниз, и мы решим, что будем делать с этой… ситуацией.

– Она ничего не знает, – шепчет Эдвард.

Меня обуревает гнев:

– Она знает достаточно.

Эдвард поджимает губы, и сначала мне кажется, что он будет за нее бороться.

Но он просто опускает голову и кивает.

– Десять минут, – отрезаю я, поворачиваюсь к двери и направляюсь к лестнице.

Мои плечи напряжены, мысли мечутся между неверием и разочарованием. Я ни разу не усомнился в верности Эдварда. Но, с другой стороны, он никогда и не давал повода.

Я не хочу его наказывать, но иногда это неизбежно.

Лестница скрипит под ногами, пока я спускаюсь. Достигнув первого этажа, шагаю прямиком к Белинде, которая сидит на коленях у Эрла, смеется и треплет его бороду.

Увидев меня, они выпрямляются. Белинда тут же подскакивает и падает на пол к моим ногам.

– Сир, – шепчет она.

– Там наверху женщина с Эдвардом. Проследите, чтобы они не ушли.

– Слушаюсь. – Она берет мою руку и целует кольца. Удовлетворение, вызванное ее покорностью, разливается по моим жилам.

Из всех моих последователей она, несомненно, самая преданная.

– А если попытаются бежать, тогда убей ее. И приведи ко мне Эдварда.

Белинда расправляет плечи, ее глаза блестят, как у безумца.

Я прохожу к возвышению, где стоит черное бархатное кресло с высокой спинкой – трон, с которого я буду наблюдать за подданными. Он и близко не похож на настоящий, на тот, который я заслуживаю, но на данный момент сойдет и такой.

Сапоги стучат по дереву, пока я усаживаюсь. И вот я уже на троне, широко расставив ноги и барабаня кончиками пальцев по подлокотнику. Я осматриваюсь. Все заняты поглощением супа и хлеба, которые Пол прислал из замка. На столах сложены пальто на меховой подкладке, чтобы подготовиться к зимним месяцам. Подарок за их преданность.

Несколько минут спустя я слышу тяжелые шаги. Мой взгляд устремляется в угол комнаты, где край барной стойки упирается в лестницу. Эдвард и его новая любовь спускаются, их головы почти соприкасаются. За ними следует Белинда, толкая их в спину.

Я опираюсь подбородком на костяшки пальцев, наблюдая, как они бредут мимо столов и скамеек, пока не достигают края платформы. Шум вокруг нас затихает. Люди обращают внимание на происходящее, и меня радует, что не нужно специально к ним обращаться.

– Преклони колени перед его высочеством, девочка, – ворчит Белинда, толкая девушку в плечи, пока та не опускается на колени.

Эдвард, бросив на Белинду суровый взгляд, делает шаг вперед и встает между ними.

Эта очевидная влюбленность вызывает у меня улыбку.

Я жду, когда он последует ее примеру и покланяется, но он и не думает этого делать.

Тогда моя ухмылка сходит на нет, и внутри разгорается гнев.

– Ты больше не преклоняешься передо мной, Эдвард?

Глядя мне в глаза, он опускается на колени. Его нерешительность вызывает тревогу.

– Друзья, – сжимая пальцами подлокотники трона, я наклоняюсь вперед и смотрю в толпу. – Похоже, среди нас появился новобранец. И не простой. Она из замка.

Толпа начинает гудеть.

– Скажи мне, ты пришла, чтобы присоединиться к нашему делу? – спрашиваю я, поглаживая челюсть.

Шейна молчит, глядя в пол. Плечи ее дрожат.

От ее непослушания у меня кровь стынет в жилах. Так и хочется привязать ее и заставить кричать. Показать на ее примере, что бывает с теми, кто решается меня рассердить.

– Или ты пришла, чтобы тебя оттрахал королевский военачальник? – выплевываю я.

Ошарашенная моими словами, она резко поднимает голову и смотрит на меня. Ее щеки залились краской.

Эдвард подается вперед:

– Не надо.

Эта фраза.

Эта простая, глупая фраза – она как нож, который вонзается в мое нутро, лишая терпения. В мгновение ока я вскакиваю с места, лечу вниз и бью его по лицу тыльной стороной ладони. От удара его голова резко поворачивается в сторону – кровь брызжет на землю из ран, оставленных моими кольцами. Эдвард пошатывается, но успевает поймать равновесие.

Я жду, пока он выпрямится, хватаю его за руку и выкручиваю ее до разрыва связок. Эдвард падает на колени и стонет сквозь стиснутый рот.

– Не смей мне перечить, – шиплю я.

Он вздрагивает:

– Я… я привел ее для вас.

От удивления у меня поднимаются брови. Я не ожидал такого ответа.

– Да? – спрашиваю я, глядя на девушку. Уж не решил ли он спасти ее от смерти? – Значит, ты и правда подарок.

Отпустив Эдварда, я направляюсь к ней.

– Назови свое имя, – приказываю я.

– Шейна, – шепчет она, умываясь слезами.

– Шейна, – протягиваю я, раздумывая, стоит ли объявлять, что я знаю, кто она такая. Но в последний момент решаю не делать этого. – Кем ты приходишься королю?

– Никем.

Я изучаю ее, раздувая ноздри.

– Говори громче, чтобы все слышали.

Она слегка выпрямляется, ее грудь вздымается от тяжелого дыхания.

– Никем, – повторяет она.

– Кем ты приходишься новой королеве? – я вздергиваю бровь.

Ее дыхание сбивается, и даже я чувствую взгляды людей, прожигающие ее спину.

– На этот вопрос нет ответа? – бормочу я, приседая и поднимая ее подбородок. – А кем ты приходишься мне?

Облизнув губы, она сглатывает и смотрит на Эдварда. Тот кивает, растирая травмированную руку.

Шейна поворачивается ко мне, смотрит на меня тусклым взглядом:

– Я та, кто вам нужен.

Едва слышно хмыкнув, я сжимаю ее челюсть и, наконец, выпрямляюсь. Она не верна делу, а даже если и верна, это не изменит того факта, что Эдвард молча привел чужака – опасного чужака.

Впрочем, Шейна – новый инструмент в моем арсенале, которому я точно смогу найти применение.

Скрестив руки, я смотрю на нее сверху вниз:

– Можешь встать.

Она выставляет руки, отталкивается от грязного деревянного пола, встает и отряхивает платье.

Подойдя вплотную, я глажу ее по затылку и наклоняюсь к ней так, чтобы никто меня не услышал:

– Ты будешь верна мне, или я заставлю тебя смотреть, как я расчленяю каждого дорогого тебе человека. – Ее тело содрогается от моего прикосновения. – А потом я посажу тебя на цепь, как собаку, и позволю гиенам совать свои члены куда им заблагорассудится, пока тебя не затрахают до смерти. Я сохраню твою жизнь исключительно для их удовольствий. – Отстраняюсь, чтобы заглянуть в ее влажные испуганные глаза, а потом прикасаюсь свободной рукой к ее щеке: – Я не остановлю их даже тогда, когда ты