Пандора - Дария Эссес

чего Лени нанесла мне легкий макияж, который сделал глаза и губы более выразительными.

Одежда никогда не приносила мне такой уверенности.

– Твой тюремщик сойдет с ума! – объявила Леонор. – Я его, конечно, ненавижу, но сделаю на сегодня исключение и зарою топор войны.

– Ты такая добрая.

– И не говори.

Бишоп не знал, какой рождественский сюрприз его поджидает. Я сказала, что мы с Лени, Алексом и Джереми решили провести выходные за городом, но на самом деле уже ехала к нему домой с подарком, на который потратила очень много денег.

Если честно, я даже не считала их. За проведенное с Бишопом время я поняла, что мой язык любви – подарки. Мне хотелось каждый день дарить ему что-нибудь, будь то новая зажигалка Zippo или кожаная куртка, потому что его старая уже протерлась.

Конечно, Бишоп лишь скалился и не принимал их. Он чувствовал себя уязвимым, когда я лишний раз напоминала о пропасти, пролегающей между нашими социальными положениями. Вот только меня это не волновало. Я хотела радовать и удивлять его, хотела как можно чаще видеть крошечную улыбку в уголках его губ, которая появлялась, когда я протягивала ему новые кроссовки.

В такие моменты Бишоп становился ребенком.

Ребенком, которому никогда ничего не дарили.

Я же начала получать от него маленькие подарки, которые он делал своими руками, и, клянусь, это стоило дороже всех денег мира. Каждый понедельник на капоте машины меня ждала сирень, перевязанная белой ленточкой. Каждый вторник – бумажный журавлик, окутанный сигаретным дымом. По средам я находила упаковку жвачек, которые он точно украл из игрового аппарата. Ну а четверг был отдан рисункам, где он изображал меня, окутанную строчками из «Божественной комедии».

Он делал вид, что его сердце давно очерствело и было способно только на убийства и грязные дела отца, но я считала иначе.

Бишоп Картрайт обладал милосердной, но раненой душой, которой требовалось исцеление. Он умел любить горячо и пылко, защищал своих близких, как вожак волчьей стаи, что я наблюдала в их взаимоотношениях с Эзрой и Татум. Он умел смеяться и оставался беззаботным мальчишкой, детство которого закончилось раньше, чем должно было.

Бишоп имел сердце.

Но слишком любил это скрывать.

На прошлой неделе мы ездили на Мертвую петлю, после чего я нашла ключи от его квартиры в своей машине. Бишоп сказал оставить их у себя. У него были запасные.

Кто я такая, чтобы не воспользоваться этим?

Мое сердце участило ритм, когда я вошла в его квартиру и прислонила к стене громадный мольберт с целым чемоданом кистей и красок. Не сбрасывая каблуков, прокралась в гостиную и услышала звуки с кухни.

На губах появилась предвкушающая улыбка.

Две последние недели мы проводили так много времени вместе, что я уже не представляла день без Бишопа. За эти месяцы он стал для меня таким же незаменимым, как кислород или жизненно важный орган, отсутствие которого могло запросто убить меня.

Я не могла представить, как выбегаю из академии и не вижу его, привалившегося к своему черно-красному мотоциклу с сигаретой в губах. Как не слышу их пререканий с Леонор и не вижу его, посапывающего на моей груди, потому что только в такой позе он может уснуть. Или как танцую в клубе Мораны и не наблюдаю за его пальцами, удерживающими карандаш и порхающими над блокнотом.

Я влюбилась в Бишопа Картрайта.

Бесповоротно.

Всем сердцем.

Один раз и навечно.

Я медленно прокралась на кухню и остановилась, чтобы полюбоваться видом. Бишоп что-то готовил, ловко перебрасывая в руках баночки со специями. В животе заплясали бабочки при виде его широкой мускулистой спины, обтянутой тканью толстовки.

Я прикусила губу и подошла к нему на носочках.

Затем просунула ладони под одежду и, прижавшись щекой к его спине, промурлыкала:

– Доброе утро, любимый.

В это мгновение произошло несколько событий.

Во-первых, он замер, словно каменное изваяние, и медленно повернул ко мне голову. Во-вторых, я поняла, что запах, исходящий от стоящего передо мной человека, никак не напоминает сигареты и корицу.

И что этот мужчина – далеко не Бишоп.

– Черт возьми!

Резко отскочив назад, я прижала дрожащие ладони ко рту и встретилась со взглядом голубых глаз. На мгновение меня накрыла волна паники. Но она быстро отступила, когда я поняла, что незнакомый мужчина не собирается убивать или грабить меня.

– Господи, простите, мне так неловко! – вырвалось из меня лепетание. – Я решила сделать Бишопу сюрприз и п-перепутала вас. Сзади вы очень похожи, особенно волосами и…

Я моргнула один раз.

Затем второй.

Третий.

Если сначала незнакомец показался мне привлекательным, то сейчас я могла с уверенностью сказать, что он обладает поистине запоминающейся внешностью: растрепанные черные волосы, пронзительные голубые глаза, навевающие мысли о ледниках Атлантиды, резко очерченная челюсть и колечко в нижней губе.

Их с Бишопом отличал только цвет глаз и кожи: мужчина передо мной обладал более светлым загаром. В остальном они были похожи так сильно, что это заставило меня сделать один-единственный вывод.

– Так вы его брат?

Глаза незнакомца сощурились и прошлись по мне с ног до головы. Бишоп не рассказывал ему, что общается со мной? Иначе почему во взгляде мужчины отразилась странная эмоция, напоминающая… страх? Волнение? Беспокойство?

– Его нет дома, – медленно ответил он. – Можешь прийти завтра. Я передам, что ты искала его.

Когда я услышала этот низкий хрипловатый голос, перед внутренним взором вспыхнула сцена из прошлого.

Мои глаза удивленно распахнулись.

– Стойте, я же вас видела. Мы с вами сталкивались несколько недель назад… Да, точно, это были вы! Я запомнила ваши глаза и пирсинг. Не думала, что вы брат Бишопа. Помните меня? Ночью на другой стороне города, перед женским общежитием АЗК.

Он бросил беглый взгляд на выход из кухни, словно искал пути отступления, после чего вновь посмотрел мне в глаза. Я буквально могла видеть, как крутятся в его голове шестеренки.

– Послушай, Дарси, тебе нужно уйти. Бишоп не очень хорошо себя чувствует.

– Он заболел? – забеспокоилась я.

– Да, но давай обсудим это не…

– Малакай, что за шум? Ты решил позвать на мой клубничный пирог весь, блядь, Синнерс?

Резко развернувшись к выходу, я облегченно выдохнула. Бишоп, живой и совершенно здоровый, вошел на кухню и потряс мокрыми волосами. По его обнаженной груди скатывались капли воды и уходили под пояс спортивных штанов – видимо, только вышел из душа.

Я широко улыбнулась.

– Эй, почему ты раньше не познакомил меня со своим братом? Представляешь, мы уже виделись.

Бишоп остановился.

И когда он поднял голову, весь остальной