Фетиш - Тина Альберт

вырываются сами, как будто моё сердце говорит напрямую.

– Насколько сильно? – она резко приподнимается, опираясь на локоть. В её взгляде мелькает что-то тревожное, почти болезненное.

Почему я тогда не понял? Не заметил этих чертовых признаков?

– Если бы я умерла… ты смог бы жить дальше? Полюбить другую?

Я притягиваю её к себе так сильно, что она тихо охает. Зарываюсь лицом в её волосы, впитывая каждый момент, каждое ощущение.

– Ты – часть моей души. Без тебя я перестану существовать. Никогда, слышишь, никогда не будет другой.

Каждое слово – клятва, каждое слово – навлекшее проклятие.

Воспоминание рассыпается осколками, режет острыми краями. Я оказываюсь в белой пустоте. Ни стен, ни пола – ничего. Только её силуэт впереди, словно мираж в пустыне. Она выглядит как чертов ангел в этом белом платье.

Господи, дай мне сил не сойти с ума.

– Мой милый, – её голос звучит так ласково. – Я знала, что твоя любовь настолько сильна, что ты не сможешь без меня.

Она протягивает руки.

– Иди ко мне.

Что-то внутри меня рвется к ней – первобытное, яростное, неконтролируемое. Каждая клетка тела кричит: "Иди!"

Но если я сделаю этот шаг – пути назад не будет. Я знаю это.

Я делаю шаг вперед. В этот момент нет ничего – только её глаза, её улыбка и эта всепоглощающая любовь, выжигающая меня изнутри дотла.

Глава 20

Одри

Привычная нервозность появляется каждый раз, когда я переступаю порог больницы. Снова иду по знакомому коридору, до боли сжимая в руках бумажный пакет с яблоками и виноградом для Джейсона. Наверное, глупо приносить фрукты человеку в коме, но я не могу иначе. Каждый раз, покупая сочные красные яблоки, я представляю, как он очнется и улыбнется, увидев их на тумбочке. Эта маленькая фантазия помогает мне не сойти с ума.

Последние три недели превратились в бесконечную пытку – я вздрагиваю от каждого телефонного звонка, ожидая страшных новостей. До сих пор просыпаюсь в холодном поту, вспоминая тот момент, когда его сердце остановилось. Тогда мне казалось, что моё остановилось вместе с ним.

Резкий запах хлорки и антисептика бьет в нос, заставляя поморщиться. Я машинально поправляю сумку на плече, чувствуя, как предательски учащается пульс по мере приближения к его палате. И вдруг я замираю на месте – дверь медленно открывается, и из нее торопливо выскальзывает женщина.

Мой взгляд невольно задерживается на ее стройной фигуре, облаченной в элегантное темно-синее платье. Высокие скулы придают ее лицу аристократичность, а большие солнцезащитные очки загадочно скрывают половину лица. Волосы идеально уложены в аккуратный пучок и спрятаны под шелковым платком. В ее образе чувствуется какая-то тайна. Что-то в её резких, нервных движениях привлекает мое внимание. Она замечает меня и вздрагивает, как от удара током.

Внутри все сжимается от необъяснимой тревоги. Пакет выскальзывает из ослабевших пальцев, яблоки с глухим стуком раскатываются по полу.

– Подождите! – мой голос срывается на крик, отражаясь от стен.

Она почти бежит, её лодочки отбивают рваный ритм по кафельному полу. Седой мужчина с капельницей испуганно прижимается к стене, молоденькая медсестра роняет папку с документами.

– Вы знаете Джейсона? Кто вы? – кричу я, но она даже не оборачивается.

Её каблуки стучат все быстрее, а в голове проносится пугающая мысль – что эта женщина делала в палате Джейсона?

– Кто вы такая, черт возьми?! Что вам нужно от него? – я практически рычу, но она скользит вперед, игнорируя мои крики.

Незнакомка грациозно влетает в лифт, и я вижу, как створки начинают медленно смыкаться. Делаю отчаянный рывок, но железные двери захлопываются прямо перед моим лицом. В зеркальной поверхности я вижу свое искаженное яростью лицо.

– Твою мать! – выплевываю я и, развернувшись на каблуках, несусь к посту медсестры.

Молоденькая девушка в мятом халате испуганно вздрагивает, когда я с грохотом опускаю ладони на стойку.

– Кто только что был в палате Джейсона Винсента? – выпаливаю я, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Сердце колотится как сумасшедшее.

– В какой палате, простите?

– Триста двенадцатой. Я только что видела, как оттуда вышла женщина.

Медсестра хмурится и начинает листать журнал посещений.

– Здесь только ваши визиты отмечены, мисс Лонгфорд. Никто больше сегодня не регистрировался, – она смотрит на меня с испугом и жалостью.

– Как это возможно? – я чувствую, как к горлу подступает паника. – Я своими глазами видела её! Высокая девушка в синем платье!

– Мисс Лонгфорд, умоляю, держите себя в руках, – дрожащим голосом произносит медсестра Джонс, нервно поправляя очки. – В отделении нельзя кричать, вы пугаете других пациентов.

Я прислоняюсь к холодной больничной стене, чувствуя, как предательски подгибаются колени. Во рту пересохло, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Кто эта женщина? И какое право она имела находиться в палате Джейсона?

Превозмогая слабость, я быстро иду по коридору, цокая каблуками по плитке. Случившееся никак не укладывается в голове. Почему она не зарегистрировалась на посту? Как прошла мимо охраны?

Толкаю дверь палаты и застываю на пороге, вдыхая стерильный воздух. Медленно обвожу взглядом знакомую до мелочей комнату. Джейсон все так же неподвижно лежит на больничной кровати, опутанный паутиной проводов и трубок. Монитор ритмично пищит, словно метроном, отсчитывая удары его сердца. На первый взгляд все как обычно, но предчувствие нехорошее.

Дрожащими пальцами я берут его безжизненную руку в свои ладони. Кожа прохладная, пальцы безвольно расслаблены. Как же мне не хватает его сейчас – его улыбки, крепких объятий, той спокойной уверенности.

– Джейсон, – шепчу я, поглаживая его руку. – Я здесь. Я так скучала. Не пугай меня больше так.

Но в ответ лишь мерное пиканье монитора разрезает тишину палаты.

– Пожалуйста, очнись, – умоляю я, прижимаясь губами к его пальцам. – Ты нужен мне.

Внезапно его пальцы слегка дергаются под моей ладонью. Я замираю, боясь поверить своим глазам. Его веки начинают подрагивать, и я вижу, как он медленно, с видимым усилием открывает глаза.

– Боже мой! – выдыхаю я, чувствуя, как слезы радости текут по щекам. – Джейсон! Ты очнулся!

Его взгляд блуждает по комнате, останавливается на мне. В груди разливается тепло от счастья, но что-то в его глазах заставляет меня насторожиться. Он смотрит как-то странно, будто сквозь меня.

– Виктория? – его голос хриплый, едва слышный. – Это ты? Где… где я? Что случилось?

Моё сердце пропускает удар. Комната начинает кружиться перед глазами, и я хватаюсь за спинку стула, чтобы не упасть. Виктория. Он зовет свою погибшую жену. Он смотрит на меня и видит другую.

– Джейсон, – мой голос дрожит. – Это я, Одри. Ты меня не узнаёшь?