Фетиш - Тина Альберт

class="p1">– Я был там, Одри. На опознании. Видел то, что от неё осталось.

Он отворачивается, но я успеваю заметить влагу в его глазах. Мое сердце сжимается от боли – его боли, такой глубокой, что даже спустя года она не утихла.

– У неё была особенная родинка, – продолжает он хрипло, все еще стоя ко мне спиной. – На запястье. Как созвездие Большой Медведицы. Я мог бы нарисовать её с закрытыми глазами.

В его голосе столько нежности и тоски, что у меня перехватывает дыхание. Я чувствую себя воровкой, укравшей чужое счастье. Незваной гостьей на празднике жизни, который давно закончился.

Глава 21

Одри

Доктор Моррисон смотрит на меня поверх своих золотистых очков тем самым успокаивающим взглядом. В его карих глазах читается профессиональное сострадание.

– Мисс Картер, – его голос мягкий, – сейчас Джейсон похож на человека, заблудившегося в тумане собственных воспоминаний. Ему жизненно необходим маяк. Кто-то, кто поможет ему собрать осколки памяти воедино, как части сложной мозаики.

– Я понимаю, – перебиваю я, нервно заправляя непослушную прядь за ухо. Мои волосы сегодня такие же взъерошенные, как мысли. – Сделаю всё возможное.

Доктор подается вперед. Его взгляд становится острее:

– Но есть одно критически важное условие. Никаких резких движений, никаких шокирующих откровений. – Он делает паузу, давая мне осознать важность момента. – Его мозг сейчас как хрупкий сосуд. Слишком сильное потрясение может иметь непредсказуемые последствия. Начните с простых вещей – его имя, профессия, повседневные привычки.

Я киваю, ощущая, как к горлу подкатывает предательский ком. В голове проносится калейдоскоп воспоминаний: наш первый поцелуй, секс на колесе обозрения, боль в его глазах в день моей свадьбы с Дэйвом. Как я расскажу ему о той роковой ночи? Как я расскажу ему о нас? О решении, которое до сих пор отзывается эхом сожаления в моей душе?

– Хорошо, доктор, – мой голос звучит так тихо, будто принадлежит кому-то другому, – я буду предельно осторожна.

В его взгляде мелькает что-то похожее на понимание, и я осознаю – он читает меня как открытую книгу. Книгу о несбывшейся любви и упущенных возможностях.

Моя рука замирает на дверной ручке палаты. В висках пульсирует кровь, а во рту пересохло, будто я несколько часов блуждала по пустыне. Глубокий вдох. Выдох. Собравшись с силами, я толкаю тяжелую дверь.

Джейсон сидит у окна в инвалидном кресле, его точеный профиль четко очерчен на фоне неба. Он выглядит бледнее обычного, щеки впали, а под глазами залегли темные тени. Но даже сейчас, измученный, он остается невероятно красивым. Больничная роба висит на его исхудавших плечах, и от этого зрелища у меня сжимается сердце.

– Джейсон.

Когда он медленно поворачивает голову, мое сердце пропускает удар. В его некогда искрящихся жизнью глазах нет ни проблеска узнавания – только отстраненный, вежливый интерес к посетителю.

– Ты меня совсем не помнишь? – слова царапают горло, словно острые осколки стекла.

Джейсон хмурится, между бровей появляется та самая знакомая складка. Его взгляд опускается на руки.

– Я Одри, – произношу почти шепотом, боясь спугнуть момент.

– Одри… – он произносит мое имя медленно, словно пытаясь нащупать связь с прошлым. – Простите, но я действительно не могу вспомнить. Может быть, расскажете, как мы познакомились?

Я опускаюсь на край жесткого больничного стула, чувствуя предательскую дрожь в коленях. Пластик холодит ладони, и я цепляюсь за эти ощущения, чтобы не расклеиться.

– Это было на вечеринке в твоем особняке, в середине лета. Ты пригласил нас с Дэйвом, – стараюсь говорить ровно, хотя воспоминания о том вечере обжигают сознание.

– Дэйв… – его взгляд затуманивается, будто он пытается поймать ускользающую тень памяти. – Кто он такой?

– Твой друг, – поспешно отвечаю я, молясь, чтобы голос не выдал моего волнения.

– Друг… – эхом отзывается Джейсон, и в этом коротком слове столько растерянности и боли, что у меня перехватывает дыхание.

– Позже ты обратился в маркетинговую фирму, где я работаю. Мы работали над продвижением твоего ночного клуба “Hollywood secret", – цепляюсь за сухие факты, как утопающий за соломинку.

– Клуб… да, у меня действительно есть клуб, – его лицо немного оживает, и я чувствую прилив надежды.

– Видишь, память потихоньку возвращается! – улыбаюсь через силу, стараясь придать голосу бодрости.

– Странно только… – он задумчиво потирает подбородок, – почему меня навещаешь ты, а не мой друг Дэйв?

Его вопрос бьет под дых. Я нервно облизываю пересохшие губы, чувствуя, как по позвоночнику стекает холодный пот.

– Понимаешь… Дэйв сейчас очень занят важным проектом, а у меня как раз появилось свободное время, – ложь горчит на языке, но я заставляю себя улыбнуться. Смотрю на его растерянное лицо и понимаю, что правда о том вечере – это последнее, что ему сейчас нужно знать. Некоторые осколки прошлого лучше собирать очень медленно.

Наблюдаю, как солнечные лучи играют на лице Джейсона. Даже с повязкой на голове и в больничной пижаме он выглядит потрясающе. Сердце сжимается от того, насколько чужим стал для него наш мир.

– Прости, что назвал тебя Викторией в прошлый раз, – его голос звучит виновато.

– Ничего страшного, – я мягко касаюсь его руки. – В твоем состоянии это абсолютно нормально. Врачи говорят, память постепенно восстановится.

– Не подумай ничего такого – вы совершенно разные. Как день и ночь, – он слабо усмехается.

– Я знаю, – тихо отвечаю я, отводя взгляд к окну.

– Знаешь? – его брови удивленно взлетают вверх, а в глазах появляется настороженный блеск. – Так вы знакомы с ней?

– Нет-нет, что ты, – я торопливо качаю головой, вспоминая ту загадочную женщину, с которой мы столкнулись в коридоре в прошлой раз. – Просто… слышала о ней.

– Она была потрясающей, – мечтательная улыбка озаряет его осунувшееся лицо, и в груди что-то больно сжимается.

Горький ком подкатывает к горлу. Он действительно ничего не помнит – ни ее предательства, ни того, как она разбила ему сердце. Может, оно и к лучшему? Пусть лучше хранит эти выдуманные светлые воспоминания, чем снова переживает боль и унижение. Я украдкой смахиваю непрошеную слезу, радуясь, что он поглощен своими воспоминаниями и не замечает моего состояния.

– В прошлый раз ты говорил, что она приходила к тебе в палату, – осторожно начинаю я, пытаясь унять дрожь в голосе.

– А, это… – он морщится, потирая висок. – Не обращай внимания. Моей памяти пока нельзя доверять. Все как в тумане.

– Но ты так уверенно говорил, – настаиваю я, надеясь узнать правду о той незнакомке.

– Доктор сказал, что это мог быть просто сон, – он устало прикрывает глаза. – Я пока путаю реальность с фантазиями. Все перемешалось в голове.

Я молчу, рассматривая его осунувшийся профиль.