Фетиш - Тина Альберт

деревянных полках, словно ждут своего маленького хозяина. Пеленальный столик у окна, мягкое кресло-качалка в углу… Каждая деталь подобрана с такой любовью и вниманием, что у меня перехватывает дыхание.

– Как тебе? – в голосе Дэйва слышится гордость и нетерпеливое ожидание.

Внутри меня все холодеет, а к горлу подкатывает ком. Эта идеальная комната кажется мне сейчас похожей на красивую клетку.

– Но Дэйв… я даже не беременна, – слова даются мне с трудом. – Зачем… зачем сейчас детская комната?

– Я понимаю, – он поспешно подходит ко мне, пытаясь взять за руки. – Это на будущее. Я не тороплю тебя, правда. Просто… мы же теперь муж и жена. Рано или поздно у нас будут дети…

– Рано или поздно? – мой голос срывается, а в груди разрастается паника. – Судя по этой комнате, ты ждешь наследника уже завтра! Такие вещи нужно обсуждать, Дэйв! Вместе!

Я резко разворачиваюсь и выхожу, почти выбегаю из комнаты. Этот идеальный детский уголок душит меня, давит своими ожиданиями. Кровь стучит в висках, а перед глазами все плывет.

– Одри, постой! Это просто комната, я же сказал! – его отчаянный голос догоняет меня в коридоре, но я не останавливаюсь.

Меня начинает трясти. Я словно загнала себя в ловушку идеальной жизни, которую никогда не хотела. Свадьба, дом, муж, дети – все эти пазлы чужой мечты, которые я пытаюсь собрать трясущимися руками.

А где же я? Где мои желания, мои мечты? Почему никто не спрашивает о них?

С каждым шагом я все глубже погружаюсь в пучину сомнений. Единственный человек, рядом с которым я чувствовала себя собой, сейчас лежит в больничной палате, не приходя в сознание. А я здесь, играю роль в спектакле чужой жизни.

То решение, принятое в момент слабости, разделило мою жизнь на "до" и "после". Я все разрушила, поддавшись страху. Тогда казалось, что у меня будет шанс все исправить. Я струсила, побоялась рискнуть всем и взять ответственность за свой выбор. И теперь за мою трусость расплачиваются все – и я, и Дэйв, и… он.

Горячие слезы катятся по щекам, размывая картину идеальной жизни.

***

Последние дни превратились в бесконечное ожидание. Я механически выполняю привычные действия – готовлю завтрак, еду на работу, улыбаюсь коллегам. Но мысли постоянно возвращаются к больнице, где за закрытыми дверями реанимации борется за жизнь Джейсон.

Каждый вечер я звоню в больницу, надеясь услышать хоть какие-то изменения. "Состояние стабильно тяжелое" – эти слова я знаю наизусть. Дэйв не поднимает эту тему – наверное, ему тоже нелегко. Или он просто не знает, что сказать.

Сегодня утром наконец раздался долгожданный звонок – Джейсона перевели в обычную палату. Посещения разрешены. Я бросаю все дела и мчусь в больницу, молясь, чтобы успеть до конца часов посещений.

Медленно захожу в палату, моё сердце колотится где-то в горле. После стольких дней ожидания я наконец могу его увидеть. Джейсон лежит неподвижно, опутанный проводами и датчиками. Его лицо бледное, осунувшееся, но всё такое же красивое. Мои пальцы дрожат, когда я осторожно касаюсь его руки.

– Будьте осторожны, – предупреждает медсестра у двери. – Его состояние всё еще нестабильное.

Я киваю, не в силах отвести взгляд от его лица.

***

Белые стены больничной палаты давят на меня, словно стремясь выдавить остатки надежды. Металлический запах лекарств смешивается с удушливым ароматом антисептика, от которого першит в горле. Я сижу здесь уже четвертый час, не в силах оторвать взгляд от неподвижного тела Джейсона.

Белоснежные бинты опутывают его, словно саван, превращая некогда сильное, полное жизни тело в безмолвную оболочку. Только исхудавшее лицо открыто – заострившиеся скулы, запавшие глаза, бледные губы. Где тот мужчина, чья улыбка заставляла мое сердце пускаться вскачь? Аппарат ИВЛ монотонно нагнетает воздух – вдох, выдох, вдох, выдох – механический ритм, от которого к горлу подступает тошнота.

Мои пальцы невольно тянутся к его руке. Холод. Пронизывающий, мертвенный холод вместо того живого тепла, которое я помню. Память услужливо подбрасывает картинки: вот эти руки обнимают меня; вот они нежно убирают прядь волос с моего лица; вот я говорю "нет" на его предложение…

"Одри, ты моя жена. Мы должны быть вместе, особенно сейчас" – слова Дэйва эхом отдаются в голове. Его глаза сегодня утром… В них плескалась такая боль, такое отчаяние. Я видела, как он сломался, когда я снова начала собираться в больницу. Каждый мой визит сюда – новая рана в его душе. Но разве у меня есть выбор?

Горячие слезы обжигают щеки, капают на накрахмаленную больничную простынь. Вместо того чтобы выбирать место для медового месяца с любящим мужем, я сижу здесь, раздираемая виной и любовью – такой разной и такой мучительной к обоим. Один подарил мне стабильность и верность, другой – страсть и безумство чувств. Один ждет меня дома, другой борется за жизнь из-за моего малодушия.

"Если бы я не струсила тогда… Если бы нашла силы ответить "да", когда ты стоял на одном колене с кольцом в руках… Ты бы не полез на ту скалу, забывая меня в объятиях адреналина…" – мысли жалят больнее, не давая передышки.

– Прости меня, – шепчу я, и слова царапают горло. – Я люблю тебя, Джейсон…

Внезапно пронзительный писк монитора разрывает тишину. Я вскакиваю, опрокидывая стул. Зеленая линия на экране мечется, как сумасшедшая, а затем… замирает ровной полосой. Время останавливается. Воздух превращается в лед.

– Помогите! – крик вырывается из груди, больше похожий на вой раненого животного. – Сестра! Кто-нибудь!

Пальцы судорожно бьют по кнопке вызова. В коридоре слышится топот ног, но все, о чем я могу думать: "Только живи, умоляю, живи… Я все исправлю, только останься…"

А в кармане вибрирует телефон – это мой муж, в очередной раз пытается до меня дозвониться.

Джейсон

Я плыву в вязком тумане беспамятства. Сознание мечется между явью и забытьем, пока внезапно картинка не становится кристально четкой. Наша спальня. Год назад. Помню каждую чертову деталь той ночи.

Лунный свет режет темноту острыми полосами через жалюзи, которые я так и не удосужился заменить. Виктория лежит рядом, положив голову мне на грудь. Её волосы щекочут мне кожу – густые, каштановые, пахнущие чем-то невыносимо родным. Жасмином?

Черт, как же я скучаю по этому запаху.

– Джейсон, – её шепот обжигает кожу. Она приподнимает голову, и я вижу эти глаза. Карие, глубокие, с золотистыми искрами у зрачка.

Сколько раз я тонул в них? Тысячу? Миллион?

– Скажи, ты правда любишь меня?

Мои пальцы скользят по её плечу, очерчивая каждый изгиб. Кожа такая нежная, что перехватывает дыхание.

– Больше жизни, – слова