Беда - Никки Мэй

деловым партнером был нигерийский бармен высокого класса. Но что швед может знать о западноафриканской кухне? Он вообще бывал в Нигерии? Если да, Ронке надеялась, что он использовал солнцезащитный крем. Все шведы, которых она знала, были бледные и светловолосые (хотя Ронке знала не так уж много шведов — только группу ABBA и Бьорна Борга[105]).

Красилась она дольше, чем обычно, ведь все будут очень нарядные. А чтобы не смахивать на толстушку, втиснулась в корректирующее белье. Можно не переживать, что оно разойдется по швам: шикарная еда предполагала крошечные порции. Ронке надела новое платье с запáхом — купить его уговорила Сими. Платье было темно-красного цвета с одной-единственной пуговицей и черным ремешком. Ронке скрепила булавкой внутреннюю часть платья и лифчик. Она не настолько смелая, чтобы светить нижним бельем так, как Сими.

Она опаздывала, но все же не торопилась. Было холодно, и Ронке спрятала руки в карманах пальто. Она прошлась от станции Грин-парк до Беркли-сквер. Остановилась у выставочного помещения с «роллс-ройсами», сфотографировалась с «Фантомом» нежно-голубого цвета и отправила снимок тетушке Кей. Потом зашла в кофейню. «Только сегодня: „Копи Лювак!“ Прямиком из кишечника циветтов[106]! 30 фунтов за чашку!» Ронке сфотографировалась еще раз. На сей раз для Рафы, а то у тетушки Кей инсульт случится.

Ронке пришла на полчаса позже, отдала в гардероб шерстяное пальто и глубоко вдохнула. Ничего. Она сморщила нос и снова вдохнула. По-прежнему ничего. Ничем не пахнет.

Изобель встала поприветствовать Ронке, и вышло как-то приторно.

— О! Наконец-то ты пришла! Я уже начала беспокоиться. Красивое платье! Боюсь, розового вина нет, но есть коктейли в африканском стиле. Я заказала тебе агбалумо[107] спритц. Надеюсь, подойдет? Мы собираемся попробовать всего понемногу — десять блюд. Но если ты хочешь что-то особенное…

Ронке отметила, с какой нервозностью она говорила. Видимо, Сими и Бу передали Изобель, что ей было очень неприятно.

— Простите, простите! Я опоздала. — Ронке поймала испепеляющий взгляд Сими. — Простите, я снова много извиняюсь, да? Идея насчет блюд супер. Спасибо.

Еда выглядела потрясающе. Огромная белая тарелка и сантиметр невероятной красоты на ней. Аккуратный кусочек банана украшен высушенной малиной. Маленький ломтик солодового хлеба (как «Сорин»[108], который Ронке просто обожала), а на нем грибное килиши[109]. Кусочек грудки цесарки с эпа сайсе сатэй[110].

Это была не нигерийская еда, но чем-то она напоминала о доме. Насыпать сверху перец чили было гениальным решением. Ронке решила повторить прием. Напиток «Чапман» был похож на тот, что подавали в «Апапа Клаб», — в детстве она пила его литрами. Джолоф с крабом пах дымом, прямо как джолоф на вечеринках, и Ронке подумала, что лучше бы его принесли в большой тарелке, а не в наперстке.

Напитков становилось все больше, а Сими и Изобель болтали все громче. Ронке заметила, что на них косятся другие гости.

— Потише, на нас уже смотрят, — прошептала она. — Потому мы и ходим в «Бука». Там можно как угодно шуметь.

— Да и черт с ними, — отмахнулась Изобель. — Это не просто «Мишлен», это нигерийский «Мишлен». За такие цены мы можем шуметь сколько захочется.

Даже Бу пила больше обычного, что было на нее совсем не похоже. Подруга пришла в старой кожаной юбке, а когда Изобель как-то непонятно пошутила насчет платья, она аж побледнела.

— Все в порядке, зай? — спросила Ронке и мягко потрепала Бу по плечу.

— Да. Просто неделя неудачная. Ты бы не могла посидеть с Софией? Мы хотим пойти на свидание.

— О, время для двоих! — Сими непристойно рассмеялась.

Конечно, Ронке не против посидеть с крестницей.

— Да, с радостью! Она может переночевать у меня.

— Поможешь мне еще кое с чем? Я хочу распустить афро. Мне не нравится, вообще не мое. А еще ужасно чешется, — сказала Бу и почесала голову.

— Конечно. Я свободна в среду, заеду к вам. — Ронке обрадовалась, что эти дурацкие кудри продержались недолго. А еще будет здорово поговорить с Бу наедине — узнать, почему она такая печальная.

Десять блюд растянулись надолго. К блюдам были подобраны и напитки — помимо шампанского и коктейлей, с которых подруги начали. Вскоре все немного захмелели.

Когда последнее блюдо — панна-котта с манго и огбоно, по размерам и форме напоминающая фасолину, — было съедено, Изобель три раза хлопнула в ладоши.

— Знаю, уже пару недель отношения между нами стали немного напряженными. Я виновата. Правда, извините, если я чем-то вас обидела. Вы такие замечательные, такие милые, — сказала Изобель и посмотрела на всех подруг по очереди. — Я пережила тяжелые времена. Все вы мне здорово помогли! У меня есть кое-что для вас — небольшая благодарность за поддержку.

— Как драматично! — заметила Сими. — Наверное, это что-то хорошее.

Вышли три официанта с большими коробками в руках. Они поставили их перед Ронке, Сими и Бу. Коробки были такие огромные, что пришлось выглядывать из-за них, чтобы увидеть друг друга. Ронке подумала, что там еда навынос, и понадеялась увидеть крабовый джолоф.

Изобель отодвинулась на стуле — металлические ножки заскрежетали по бетонному полу. Она выдержала паузу, а затем скомандовала:

— Открывайте же! Открывайте!

Ронке сняла крышу с коробки из пробкового дерева, и перед ней оказалась белая картонная коробка, перевязанная черной бархатной лентой. «Точно не еда», — расстроенно подумала она, развязывая бантик. Она вытащила салфетки кремового цвета и сбросила их в одну кучу на пол. Наконец Ронке добралась до своего приза, который уложили на слой измельченной рафии.

— Боже мой… — ахнула Ронке, шумно выдыхая и вытаскивая подарок. — Это же голова из Ифе!

Изобель светло заулыбалась, как благодетельница.

— Ты вдохновила меня на этот подарок, Ронке, — сказала она. — Я хотела, чтобы у тебя — точнее, у каждой из вас — было что-то особенное. Что-то вроде талисмана нашего сестринства. Я хотела показать, как много вы для меня значите. Пожалуйста, скажите, что вам нравится!

У всех были одинаковые головы. Бу поглаживала свой подарок, кончиками пальцев перебирая бусинки из головного убора, украшенного перьями.

— Спасибо тебе, Изобель, — поблагодарила она. — Я буду ее беречь.

Сими крутила свой подарок в руках, будто пытаясь определить вес.

— Тяжелее, чем кажется с виду. Ею можно что-нибудь сломать.

— Она прекрасна, — пробормотала Ронке, все еще неотрывно глядя на голову. — Это из магазина в Британском музее? Мы не можем принять, это слишком…

Она нашла в этом магазине копии из смолы и очень хотела купить, пока не увидела цену. Тысяча шестьсот фунтов.

— О, нет, эти головы уникальны — точные копии оригинала отца. По моему заказу отлиты