Под тенью твоих чувств - Нетта Хайд

в неделю страдает от аппарата диализа, и тянет на себя. Я пытаюсь вырваться, но он только сильнее сжимает.

Болезненный укол стреляет прямо в месте фистулы. Я резко напрягаюсь. Он не должен ничего почувствовать.

Я хочу закричать, зажмуриться и признаться, что мне неприятно, но не хочу, чтобы он видел меня такой, какой я стала. Терплю, лишь на долю секунды прикрываю глаза и поворачиваюсь к нему, не двигаюсь. Открываю глаза и сжимаю ладони в кулаки.

– Йогурт просроченный был. Не заметила.

Он ослабляет хватку, но не отпускает. Я чувствую пульсацию в плече и стараюсь дышать ровно, хотя это невыносимо. Внутри все горит.

– Тебе не хватает на нормальные продукты? – спрашивает он, уставившись в мои глаза.

– Не все зарабатывают так, как ты, бурундучок, – выдавливаю улыбку, подавляющую желание пожаловаться, что мне тяжело. – Привыкни к мысли: если бы мне не были так нужны деньги, я ни за что не пошла бы работать на такого придурка, как ты.

– Скай… – выдыхает он, стискивая зубы до скрежета и играя желваками.

Он снова это сказал…

Его рука взмывает к моей шее – резкое движение, оно не болезненное, оно отчетливо ощутимо каждой клеточкой, будто его пальцы перебирают каждый сустав, каждую косточку – настолько прикосновение горячее и неожиданное.

Я инстинктивно хватаюсь за его запястье, когда он шаг за шагом загоняет меня к дверному проему. Он прижимает меня к узкой дверной коробке, и позвоночник врезается в холодную твердость дерева.

Он определенно стал мужественнее. Сильнее. Эмоциональнее.

Он сведет меня сегодня с ума.

Это… удивительные ощущения. Это и эмоционально больно, и до физического трепета приятно.

Это… странное сочетание, которое вызывает кожные мурашки: жар в груди и лед в висках.

– Ты…

– Что я? – перебиваю его, громко сглотнув, не желая слышать очередной намек на мое финансовое положение.

– Не выводи меня из себя, – выдыхает он, прислоняя свой лоб к моему. – Сложно будет вернуть все к исходному состоянию.

– Я и не стремлюсь ничего возвращать.

– Не верю тебе, – громко дышит, шепотом лаская мои губы. – Не верю.

– Ровно так же, как я не верила, – невыносимое желание прижаться к нему и просто плакать, которое я давлю в себе, — в нас.

– Тебя заткнуть, или ты сама справишься? – спрашивает, едва касаясь своими губами моих.

– Я только что блевала, – предупреждаю я, но кажется, что ни одно мое предупреждение не будет воспринято всерьез.

– Я не брезглив…

И его хриплый шепот снова обжигает нежную кожу… веки автоматически прикрываются… а губы замирают в ожидании… ждут.

– …разве что по отношению к тебе, Скарлетт. Только ты заставляешь меня испытывать отвращение.

Нет. Я знаю, что это ложь, но она такая… болезненная.

Распахиваю глаза и ловлю ясную насмешку на его хмурой физиономии. Поднимаю ладони к его грудной клетке и пытаюсь оттолкнуть, чтобы не разбиться здесь и сейчас.

– Купи таблетки от тошноты, Скарлетт Скай, – говорит он ровным тоном.

Чувствую своим бедром его прикосновение. Рука и шуршание в моем кармане – он что-то туда вкладывает. И это «что-то» определенно деньги.

Спасибо, Тео. Обязательно куплю.

Он отстраняется первым и отпускает меня, оставляя пальцы в воздухе на секунду и сжимая их, словно продлевает ощущение настойчивого касания. А я прижимаю свою руку к груди, желая избавить его уши от лишнего, ненужного ему шума. Шума перемалывающихся осколков своего сердца в сердцерубке.

Он отходит, разворачивается ко мне спиной и вроде бы собирается уйти, но останавливается и поворачивается вполоборота:

– Завтра к семи я…

– Скай, это полный трэш! Я не думала, что в будний день будет такой наплыв людей. Мои ноги послали меня на… – Минт прерывается, чудом удержав сумку в руках. – Тео? Что ты здесь делаешь? – спрашивает она, устремляя взгляд на моего бывшего, а я чувствую легкое замешательство от этой ситуации.

Но потом я вспоминаю…

Вспоминаю разговор, который произошел больше полутора недели назад и подтвердил, что все-таки у нас с Минт есть немного общего…

– Ска-а-ай, я с таким парнем вчера познакомилась! – радостно воскликнула Минт, упав на диван рядом со мной.

– Минт, мне это неинтересно, веришь? – произнесла я, когда читала сообщение от мамы Айзека.

– Ты серьезно? – удивилась она, толкнув меня в плечо. – Он такой… такой горячий, а то, что он делал с моим телом… крышу сносило от каждого прикосновения. А его поцелуи, м-м-м.

– Меня. Это. Не. Интересует.

– Жаль, – с грустью вздохнула она, подняв телефон к своему лицу. – Ну тогда хоть посмотри на него. – Она выставила перед моими глазами фотографию, и я потеряла сознание. Вместе с самообладанием.

Снова он.

Снова… с другой.

И на этот раз это была моя соседка по квартире.

– Ты чего? – спросила брюнетка, наклонившись и посмотрев на меня снизу вверх, а потом сама взглянула на экран. – Не нравится? Я думала, ты оценишь…

– Красивый, да…

Необъятное чувство непонимания разъедает меня сейчас. Мне становится дико интересно: знал ли он с кем спит? Знал ли, что это моя соседка? Специально ли или это вселенская случайность, подбрасывающая мне очередной ледяной сюрприз? Одна мысль разрезает другую, и у каждой острый, едкий вкус.

К счастью, внешняя сторона категорически игнорирует взбушевавшуюся внутреннюю. Она выдает громкий, наверное, неуместный смех, который мне тут же приходится прятать за кашлем.

– Простите, мне надо выпить воды, – говорю я, легко постукивая себя по грудной клетке. – В горле пересохло.

Я прохожу мимо Тео и направляюсь на кухню, решая оставить их наедине. Им есть, что обсудить. А вот мне…

Меня не должна волновать ни деловая, ни личная жизнь Теодора Каттанео. Если он принял решение все-таки пополнить медицинскую карту венерическими заболеваниями, трахаясь со всеми подряд, желаю удачи. Мне плева-а-ать!

Беру с полки стеклянную бутылку воды и, открыв зубами металлическую крышку, наливаю в стакан. Делаю глоток. Еще один. Еще. Достаточно.

Холод воды скользит по горлу, но не заглушает мыслей: глаза снова и снова возвращаются к ведущим этой сцены, которые имели друг друга некоторое время назад…

Ничего нового…

Но если он ее сейчас поцелует… я…

Черт!

Стакан выскальзывает из моей руки, и я не успеваю среагировать. Он падает, ударяясь о плитку, и тонкий звон разрывает комнату – стекло разлетается по полу, не позволяя мне досмотреть до конца это представление.

Криворукая.

Я опускаюсь на колени, рука автоматически сгребает осколки, которые впиваются в кожу,