Следующая цель – твое сердце - Нетта Хайд

«Малышка-глупышка Тея».

***

– Дион, почему животные не умеют разговаривать и просить что-то у людей? Почему они только пищат, мяукают или лают? – невинно спрашиваю у брата, пока он кормит бездомного щенка, которого мы нашли у школы.

– Потому что они другие, – он смотрит на меня с легкой улыбкой.

– А почему они не могут быть такими же, как и мы? Почему они не могут стать людьми?

– Малышка-глупышка Тея. – Он кладет руку на мою голову и теребит кудрявые пряди, а я морщу нос, потому что терпеть не могу, когда он так меня называет и трогает волосы.

– Я не малышка-глупышка, Дионис Спенсер! Я твоя младшая сестренка, которая хочет знать правду.

– Тея, мы разные, так сделала природа, – его слова звучат как наставление и проявление мудрости. – Мы никогда не сможем принять обличие животного, мы можем только стать животным внутри, и не таким милым и беззащитным, а кровожадным и хищным. Тоже самое касается и этих существ. Если они не умеют говорить с нами на нашем языке, это не значит, что они не понимают нас, – объясняет брат, и в этот момент щенок подбегает к нему и трется носом о его протянутую ладонь. – Видишь? Это значит, что он благодарен за еду.

– А представь, если бы он мог сейчас сказать что-то? Вдруг он не наелся? Или может хочет съесть мое мятное пирожное?

– Малышка-глупышка, – он смеется надо мной. – Ты такая малышка-глупышка, Тея, – он берет меня за руку. – Предложи ему свое мороженое.

Я протягиваю надкусанный десерт щенку, и он, понюхав вкуснейшее лакомство на свете, отворачивает голову в сторону.

– Он не хочет его, – обиженно дую губы. – Я правда малышка-глупышка, Дион?

***

Это воспоминание развеивается так же быстро, как и настигло меня. Я снова здесь, но разрыв между прошлым и настоящим кажется непреодолимым. В ушах стоит звон, но не из-за сигнализации, а от непонимания и шока. Это невозможно. Коннал не может быть Дионом. Дион мертв. По всем данным, которые у меня были, он мертв. Это не он. Я не верю в это. Нет…

– Тея, у нас есть пятнадцать секунд. Ты готова унести отсюда ноги? – его голос звучит как громкий выстрел, выводя меня из ступора.

«Голос Диона? Или это все-таки моя бурная фантазия играет со мной? Я не помню его голоса, в последний раз я слышала его более девяти лет назад. С тех пор он мог измениться. А внешность? В моей памяти Дион был совсем другим. Он был… светлым, юным, беззаботным».

– Что? – я зияю магией шока, словно сбитый с толку ребенок, который только что открыл истину о мире. – Да, пойдем.

Он, схватив меня за руку, тащит в подвал, в котором, оказывается, есть запасная дверь, которая ведет в какой-то тоннель.

«Что это, черт возьми, за дом такой?»

Он тянет меня за собой и захлопывает дверь, пряча следы нашего присутствия.

– Придется бежать в темноте. Ты справишься? – Его руки, такие теплые и, казалось, родные, опускаются на мои плечи. Те же руки, которые бережно держали меня, когда я была маленькой. Мурашки вновь атакуют мое тело от крошечной мысли, что это все-таки он.

– Да, – выдыхаю, думая, что все происходящее – мой сон. Услышав его торопливые шаги, я начинаю бежать. Бегу до тех, пока мы не выбираемся из старых деревянных дверей на улицу.

– А ты неплохо натренирована, Тея, – он смеется, согнувшись и опустив ладони на колени. – Твоим легким можно только позавидовать. Тебе часто приходилось сбегать из неподходящих мест?

– Бывало, – отвечаю, чувствуя бешенное биение сердца. – У меня могут быть проблемы.

Он непонимающе смотрит на меня, выпрямляясь. Наверное, он думает, что я имею в виду мое присутствие здесь. Но ему предстоит узнать, каким образом я добралась сюда, поэтому я говорю:

– Я угнала машину Хантера.

– Что ты сделала, Тея? – Его глаза расширяются от удивления и беспокойства. Лицо нахмуривается, словно надвигающаяся буря.

– Ты услышал. Угнала тачку Хантера, чтобы приехать сюда.

– Блять, – он выдыхает, закрывая глаза, как будто я только что сообщила ему самую страшную новость. – Где ты оставила ее?

– На обочине, в милях пяти отсюда.

– Датчик слежения? – спрашивает через несколько секунд.

– Отключила.

– Подкинула же ты проблем, Тея, – он снова тяжело выдыхает, его голова склоняется вперед в попытке собрать мысли.

– Я ее сейчас верну на место, – собираюсь уйти, но он останавливает меня.

– С ума сошла? Хотя, о чем это я? Конечно, ты сошла с ума, Тея. Каттанео уже в курсе, что здесь кто-то был, а Хантер стопроцентно уже заметил отсутствие машины. Нужна легенда и алиби.

Он стоит, думает, а я смотрю на его силуэт в темноте, словно вглядываясь в свою прошлую жизнь. Почему мне кажется, что это он? Почему сейчас я снова позволяю себе допустить мысль, что Дион все еще жив и может быть рядом со мной? Почему, черт возьми, я молчу и не могу спросить напрямую?

И я спрашиваю, точнее предпринимаю попытку и выпаливаю спонтанные предложения из своей головы, используя метод отвлечения:

– Я думаю, проблем не будет, потому что Хантер мне доверяет, а Каттанео-старший слишком занят своими делами, чтобы срочно приехать сюда. Еще я сегодня даже не завтракала, представляешь? А ты не голоден? Ты выглядишь уставшим. Когда ты в последний раз отдыхал? Я хочу познакомиться с твоей семьей, Дион.

– Ты с ней уже знакома, – он грустно усмехается, а потом становится серьезным, когда до него доходит, что только что он подтвердил мои догадки.

Я пристально смотрю на него и начинаю улыбаться, как настоящая дурочка, осознавая, что он имеет в виду. А затем, не думая, я подбегаю к нему и набрасываюсь с объятиями. Это он.

– Тея, что ты делаешь? – удивленно спрашивает он, отчаянно пытаясь оттолкнуть меня.

– Теперь ты не отвяжешься. Если ты собирался скрывать от меня это и думал, что я на самом деле малышка-глупышка, то ты ошибался.

Он стоит неподвижно, переваривая услышанное, а затем сдается: опускает руки на мою поясницу и крепко, с теплотой, обнимает меня. Это он.

Только что я снова обрела семью. Только что я нашла своего брата. Своего любимого старшего брата – Диона, который еще десять минут назад был телохранителем семьи Каттанео.

По моим щекам текут слезы, вытравляя из моей головы на мгновение новость о связи моего отца с миром Каттанео и того чудовища. Но в этот раз эти слезы не из-за боли, а настоящего счастья, пусть