Следующая цель – твое сердце - Нетта Хайд

– Ты все эти годы знал, что я жива?

– Знал. Но не мог встретиться с тобой. Мне было запрещено. Цена этого запрета – жизнь единственного родного человека, который у меня остался. Твоя жизнь, Тея. Даже сейчас я очень рискую, находясь рядом с тобой. Для всех я – верная псина Джеймса Каттанео.

– Ты знал, что он убил наших родителей и продал Миду и меня? – спрашиваю, прекрасно понимая, что он был не в состоянии что-то сделать. О нашем спасении и говорить не стоит.

– Знал. И каждый день на протяжении пяти лет я хочу убить его за это, но пока не найду то, что от меня хотят, я не могу этого сделать.

– А что от тебя хотят?

– Доказательство его вины, как минимум, в девятнадцати преступлениях. Сейчас у меня на руках есть всего десять.

– И этого недостаточно, чтобы закрыть его на пожизненное? – возмущенно произношу.

– Пожизненное? Тея, после всего, что он натворил, он не заслуживает ходить своими ногами по бетонному полу в уютной камере. Поверь, в его случае и с его связями, для него устроят условия получше любого номера отеля, в котором он отлеживается в своих командировках, – говорит Коннал, и я понимаю, что каждое его слово правда. Я и сама не желала бы, чтобы такой человек продолжал существование после всех совершенных преступлений. – Коррупция, махинации, отмывание денег и наркотики – не все, чем он занимается. Самое серьезное – то, что он сделал с тобой и Мидой, но за пять лет, которые я слежу за ним, он ни разу не участвовал ни в чем подобном. Есть вероятность, что он завязал, после случившегося девять лет назад, когда накрыли большую группировку, которая занималась торговлей детьми. Один из «шишек», который мог что-то рассказать, сейчас может только мычать. По каким-то «удивительным» причинам через пару дней после его задержания, его обнаружили в камере без глазных яблок, языка и пальцев на обеих руках, – рассказывает Коннал, а я ярко представляю внешность этого человека, который, на удивление, продолжает существовать с несовместимыми с жизнью показаниями. – В тот раз удалось спасти большую часть девочек и мальчиков, но ты не вошла в этот список. Тебя считали пропавшей без вести, а спустя всего год неудавшихся поисков, вовсе признали погибшей при взрыве вместе с Мидой.

– Ты думаешь, он мог завязать с продажей?

– Нет. Я уверен, что это не так. Его регулярные командировки, на которые он меня не берет по причине того, что нужно оставаться здесь и следить за «порядком», скрывают намного больше. Это не просто рабочие поездки и отдых. Но вся суть в том, что за ним стоят большие люди, не просто его союзники и работающие на него, а правительство и полиция, которые подчищают за ним дерьмо, делая законным то, что далеко от закона. А когда я найду все, что нужно, мне позволят совершить над ним свое правосудие, которое будет совсем не приятным.

– Как ты тогда хочешь найти эти доказательства, если все настолько серьезно и сложно?

– Он просчитается. У него проблемы со здоровьем, которые в скором времени будут давать сбои в его памяти. Препараты не будут на сто процентов помогать, соответственно, я уверен, что он допустит ошибку, оставит какую-то подсказку, которая приведет меня к тому, что мне нужно найти.

«Так вот она, причина, его провалов в памяти и того, почему он называл меня другими именами, хотя прекрасно знает, кто я такая».

– Ты так уверен в этом?

– Как я, по-твоему, нашел предыдущие десять? – хмыкает, поворачиваясь ко мне.

– Это было недавно, – догадываюсь, учитывая новость о здоровье Каттанео.

– Да, предыдущие годы он не до конца доверял новому работнику, мне приходилось делать такие вещи, о которых я не хочу тебе говорить.

– Ты убивал?

Он молчит, а я понимаю, что ответ на мой вопрос не будет отрицательным. Для того, чтобы работать на такого ублюдка, как Джеймс, нужно делать отвратительные вещи, так что мне в некоторой степени повезло оказаться всего лишь его переводчиком.

– Я кое-что увидела в этом доме, – начинаю и тут же замолкаю.

– Что?

– Фотографию с папой, Джеймсом и другими «людьми», – почему-то решаю умолчать о своем насильнике. – Думаешь, папа занимался такими же вещами, как и они?

– Нет. Это сложно и очень запутанно. Папа был внедрен к ним, у него были все эти доказательства, которые так нужны, но он доверил их не тому человеку, из-за чего произошло то, что произошло. Но Джеймсу было недостаточно его смерти, в качестве наказания за ошибку, и он решил избавиться от всех: тебя, мамы, Миды и меня.

– Но произошло две осечки, – намекаю на неудавшуюся попытку убить нас и немного успокаиваюсь от того, что он сказал о папе.

– Именно, – подтверждает он. – К слову, на фотографии, которую ты видела, единственный живой человек на сегодняшний день – Джеймс Каттанео. Но это временно.

– Он знает, кто я такая.

– Да. Думаю, он с самого начала знал и дал задание Хантеру выяснить причину твоего появления или устранить.

– Как думаешь, Хантер тоже знает? – спрашиваю, чувствуя внутреннее напряжение. Я не хочу получить утвердительных ответ на этот вопрос. Ведь если это так, то все, что между нами было, на самом деле, оказалось хитровыдуманной игрой двух героев без шанса на что-то нормальное.

– Это ты мне скажи, Тея, – улыбается Коннал, поворачиваясь ко мне.

«А что я могу сказать? За все время не было ни единого намека на то, что он знает о том, что со мной делали. Даже его вопросы о шрамах говорили о том, что он не знает. Или он настолько хорошо играл свою роль, а я допустила ошибку, доверившись ему».

– Я уверен, максимум, что он знает – это то, что ты дочь – предателя. Если ты, конечно, не выдала ему никаких подробностей из твоего прошлого, – говорит Коннал, так и не дождавшись моего ответа.

– Нет конечно, на любую его попытку узнать что-то обо мне и моем прошлом, я давала около десяти ответов, которые меняли его интерес в другую сторону.

– Вот этих подробностей не нужно, – он отрицательно качает головой, слегка улыбаясь.

Когда мы оказываемся у дома Дженни, я влетаю к ней и делаю все, согласно инструкции: меняю свою одежду на платье, делаю глоток водки для легкого перегара, фотографии того, как мы отдыхаем и оставляю свои «ценности» у нее,