Дело смерти (ЛП) - Халле Карина

Когда занятие наконец заканчивается, я знаю, что должна уйти вместе с Лорен и всеми остальными, но задерживаюсь. Меня тянет к Кинкейду, и я не могу объяснить почему (ладно, он умён и чертовски привлекателен — может, этого достаточно).

Я подхожу к его столу, где он собирает учебники.

— Кинкейд, — говорю я.

Он поднимает взгляд, снимает очки и кладёт их в карман рубашки, выпрямляясь.

— Мисс Деник. Надеюсь, вы не обиделись на мои слова. — Его голос напряжён, а взгляд, устремлённый в мои глаза, остаётся непроницаемым.

Я качаю головой, ощущая странное смятение рядом с ним.

— Я думала, ты будешь называть меня Сид, — говорю я, но он продолжает смотреть прямо на меня, кадык дергается, когда тот сглатывает. — Впрочем, нет. Я не обиделась. Просто сама идея почему-то меня задевает.

— Хотел бы поговорить с тобой об этом на наших сессиях, — отвечает он, прижимая книги к груди. Я не свожу глаз с его больших рук, с проступающих вен на предплечьях. Мысль о том, что у нас будут сеансы психологии один на один, одновременно захватывает и пугает меня. Мне хочется остаться с ним наедине, но перспектива того, что он будет копаться в моих мыслях, вызывает беспокойство. А хочется остаться для него тайной: скрытой и недосягаемой.

«Да, конечно», — говорю я себе. — «Как будто ты когда-нибудь была для кого-то загадкой».

Он всё ещё смотрит на меня так пристально, что его серые глаза будто выкапывают почву из-под ног.

— Я могу чем-то помочь? — спрашивает он.

Ах да. У меня же даже не было повода заговорить с ним.

А может, был?

— Ты подглядывал за мной прошлой ночью? — спрашиваю я и тут же морщусь от того, как это прозвучало. — То есть, я видела тебя под окном. Похоже, ты смотрел на меня.

Он слегла приподнимает уголок губ в улыбке.

— Смотрел.

— Оу?

— Не в смысле «шпионил». Но я действительно был возле главного корпуса. Часто выхожу прогуляться перед сном, проверяю, нет ли медведей, проветриваю голову. Видимо, случайно остановился под твоим окном. Постараюсь впредь быть осмотрительнее.

— Нет, — поспешно говорю я. — Всё нормально, просто…

— Ты подумала, что я следил за тобой, — подхватывает он, быстро улыбаясь. — То, что каждому профессору только и нужно.

— Я бы не возражала, — вырывается у меня.

Боже, да что со мной?

Я жду, что он засмеётся, но вместо этого его взгляд темнеет, и по моим венам пробегает холод.

— Думаю, ты бы очень даже возражала, — произносит он жёстким голосом. Потом прочищает горло, и выражение лица смягчается. — Это всё?

Почему я медлю? Я уже достаточно всё осложнила, но не могу заставить себя уйти.

— Амани, — говорю я, прежде чем успеваю себя остановить. — На моём рейсе была девушка по имени Амани.

— Амани Фаррох?

— Наверное. С тех пор как приехала, я её не видела.

Он кивает, улыбаясь, делая извиняющееся выражение лица.

— Амани улетела сегодня рано утром, первым рейсом. Она неважно себя чувствовала.

Я моргаю, ошеломлённо глядя на него.

— Неважно? С ней всё в порядке?

— Уверен, всё наладится, — говорит он. — Думаю, просто тоскует по дому. Это может проявляться по-разному.

— Но вчера вечером она выглядела вполне нормально.

Челюсть у него напрягается, взгляд становится острым.

— Ты видела её вчера вечером? Где?

— Я была в беседке, и она выскочила из кустов. Сказала, чтобы я поторопилась, иначе опоздаю к ужину.

Зрачки у него расширяются, словно чёрная дыра в тумане.

— Ты уверена?

Я хмурюсь.

— Конечно уверена. Ты пытаешься заставить меня усомниться в себе?

— Нет, — быстро отвечает он, качая головой. — Никогда бы не стал обесценивать твои слова. Просто удивительно. Эверли, которая здесь выполняет роль медсестры, дала ей седативное и отправила спать пораньше. Хотя, возможно, Амани потом решила прогуляться… — Кинкейд замолкает, погружаясь в свои мысли. — В любом случае, утром она была готова уехать домой. И, думаю, это было правильным решением.

В животе неприятно скручивает — может, это от кофе натощак.

— Но она же так радовалась, что попала сюда…

— Подобное случается чаще, чем ты думаешь, — произносит он строго. — Каждый год кто-нибудь уезжает. Изоляция может оказаться непосильной.

— Даже с твоими еженедельными консультациями? — замечаю я.

— Я психолог, а не волшебник, — отвечает он. — У каждого разная сила духа. И в этом нет ничего постыдного.

— А как насчёт меня? — спрашиваю я. — Ты думаешь, я достаточно сильная?

Он смотрит на меня, и в холодной оболочке его взгляда проступает тепло, почти нежность.

— Думаю, это ещё предстоит выяснить. Но если бы я делал предположение прямо сейчас — сказал бы, что да. Пойдём?

Кинкейд жестом указывает на дверь, и я иду за ним. Он открывает её для меня, и мы выходим наружу, в позднее утро, утонувшее в тумане.

— Увидимся позже, Сидни Деник, — произносит он с лёгкой улыбкой, прежде чем исчезнуть в серой дымке.

ГЛАВА 7

После обеда — сытного овощного рагу с фасолью и тыквой, которое я ковыряла без особого аппетита — наша группа разделилась на две группы. Джастин, Нур, Альберт, помешанный на морских ежах, и рыжая Кристина из Чикаго отправляются к плавучей лаборатории работать с доктором Эрнандесом, а остальных отправляют к тотему, где уже ждет Ник.

Разговор с Кинкейдом все еще крутится у меня в голове, пока Ник раздает нам рюкзаки со всем снаряжением для сбора. Мне нужно взять себя в руки. Кинкейд сказал, что не следил за мной, и я ему верю, но то, что я так быстро отказалась от своего мнения, — тревожный знак. Не знаю, что именно в нем так действует на меня, но спишу всё на тот сон… эротического характера.

Ошибки мне уже дорого обходились, и хотя мое сексуальное влечение порой бывает чрезмерным, импульсивность можно обуздать. Хотеть профессора — не преступление, если не пересекать ни одной черты и все останется у меня в голове — это превратится в безобидное увлечение. А значит, нужно перестать быть такой… раскованной рядом с ним. Не сказать, что я флиртую, но определенно чувствую себя с ним свободнее, чем следовало бы. Надо остановиться, пока это не перерастет в гиперфиксацию с глупыми поступками.

Мы идем по лесной тропинке за корпусом. Ник говорит, что сейчас ею почти не пользуются — окрестности признаны охраняемой территорией, хотя примерно в пятнадцати километрах отсюда все же есть лесозаготовительный лагерь.

— Лагерь номер девять — наши ближайшие соседи, — говорит он, шагая впереди с кривой походной палкой. — Если вдруг случится какая-то чрезвычайная ситуация, а, конечно, такого не будет, просто идите по этой дороге. Путь тяжелый, но в итоге вы до них доберетесь. На юге от нас, у входа полуострова Брукс, есть резервация Чеклсет, но туда только по воде, и с разрешения.

«Хм, чрезвычайная ситуация», — думаю я. Они наверняка помогли бы и без разрешения. Интересно, какие вообще бывают ЧП в этом месте, но я не хочу портить атмосферу таким вопросом.

Туман начинает рассеиваться, солнце почти пробивается сквозь верхушки деревьев. Настроение у всех легкое, медный звон медвежьих колокольчиков на рюкзаках вплетается в звуки леса. По просьбе Ника достаю компас и наблюдаю, как стрелка поворачивается на северо-восток: справа земля выравнивается, слева из-под тянущихся ввысь ситхинских елей поднимается крутая гора. Ветви отзываются криками воронов, то и дело пролетают черные птицы, а из кустов доносится печальный зов пестрого дрозда. Я глубоко вдыхаю запах хвои и сырой земли.

Позади меня оказывается Клэйтон, но он разговаривает с темнокожим парнем из Лондона по имени Патрик.

— Боюсь, моего брата призовут, — говорит Клэйтон. — Когда он пошел в армию, войны ведь и в помине не было.

Я нахмуриваюсь, не понимая, о какой войне речь, но Патрик вдруг шикает:

— Ш-ш-ш.

Я оборачиваюсь. Патрик выглядит напряженным, возится с лямками рюкзака, а Клэйтон сверлит меня взглядом.