Щит Спэрроу (ЛП) - Перри Девни

— Не все, только важные детали. — Я усмехнулась и ткнула его в живот, заставляя отодвинуться в сторону. — Как долго Завьер притворяется тобой?

— Одиннадцать лет.

— Почему? — Мои клинки просвистели в воздухе, когда я направила их к его горлу.

Он отошел, подняв руки в знак капитуляции.

— У каждого принца и принцессы Туры есть двойник, пока они не достигнут совершеннолетия. Сто лет назад сын короля был убит, когда ему было пятнадцать. С тех пор это стало традицией в королевской семье. Для него большая честь быть избранным представлять королевскую особу. Завьер работает со мной с тринадцати лет. Он мой кузен.

Отсюда их сходство. Если для них было такой честью быть избранными, то их семьи, вероятно, были вне себя от радости, что Дрэй отказался от своего имени и взял фамилию Завьера.

— Так вот почему он притворялся, что не говорит в Куэнтисе? — спросила я.

— И да, и нет. Я уверен, что он сказал тебе, но молчание — это, как правило, лучший способ для кого-то другого открыться и поделиться. Это то, что мы начали давным-давно. Когда мы были моложе, если Дрэй выступал в роли моего двойника и не знал, что сказать, он просто молчал.

— Ну, ты уже давно вышел из возраста, когда можно играть в эту шараду. Зачем продолжать притворяться? — Я ударила его снова, но это было неаккуратно и медленно.

— На то есть причины, — сказал он, стиснув зубы.

— Причины, которые ты не хочешь мне говорить, верно? — Я чертовски устала от его недомолвок и лжи. Все это королевство было построено на горе секретов, от Аллесарии до их наследного принца.

Были ли эти люди подозрительными с самого рождения? Учат ли они малышей хранить секреты? Учат ли детей бросать на посторонних враждебные взгляды и насмехаться?

Еще одна волна гнева разлилась по моим венам, и я самозабвенно бросилась на него, замахиваясь без контроля и цели. Я споткнулась о неровное место в грязи, качнулась вперед, но сумела удержаться на ногах, прежде чем упала на свой собственный чертов нож.

— Хватит. — Рэнсом взмахнул рукой в воздухе. — Ты поранишься.

— Да пошел ты со своим беспокойством. — Я выпрямилась, наполняя легкие воздухом и перестраивая захват клинков. Затем я подняла их в воздух. — Ты собираешься драться со мной? Или продолжишь убегать, как трус, которым ты и являешься? Каков отец, таков и сын?

— Кросс, — предупредил он. — Я сказал достаточно.

— Достань свой меч. — Рукоять блеснула у него над плечом.

— Нет.

Я низко ударила левой, а затем правой, продвигаясь вперед движением, которому Тиллия научила меня несколько недель назад.

— Борись со мной.

— Нет.

Я снова бросилась на него, оттеснив в угол.

— Твой отец знает обо всем этом? Об этой лжи? О притворстве?

— Да.

Визит Рэмзи в Трео, когда он просил отдать ему сына. Он искал Рэнсома. Их встреча в Равалли и требование Рэмзи, чтобы Рэнсом отправился в Аллесарию. Он звал домой своего наследника.

— Это была его идея? Призовая невеста? — Я сплюнула, затем сделала выпад и ударила его по бедру. Кончик лезвия задел кожу его штанов.

— Черт возьми, Одесса, — прошипел он. — Прекрати это.

— Ответь мне, — крикнула я, снова приближаясь.

Но Рэнсом продолжал ускользать от меня, вынуждая меня преследовать его по площадкам.

— Хоть раз скажи мне гребаную правду. Это была идея твоего отца?

— Нет, — закричал он. — Это была моя идея. Твой отец планирует вторгнуться в Туру. Он отчаянно хочет найти Аллесарию. И я всегда собирался заключить «Щит Спэрроу», женившись на его дочери. Мы уже много лет знаем, что он обучал твою сестру шпионажу. Она почти так же хорошо владеет метательными ножами, как и Бэннер. Мне нужно было найти способ выбрать другую Спэрроу.

— Слабую дочь. — Как и сказал Рэмзи, их шпионы донесли им, что я была слабой дочерью. Принцесса-неудачница.

Боги, это было больно. У меня в груди словно что-то раскололось надвое.

— Ты не слабая, — сказал Рэнсом. — Я понял это в тот момент, когда ты спрыгнула с того утеса.

Но он все равно перевернул мою жизнь с ног на голову.

— Я ненавижу тебя, — усмехнулась я, взмахивая клинками влево, затем вправо. Надеясь пролить кровь. — Ты сказал, что это ради моей свободы, но тебе наплевать на мою жизнь. Я всего лишь пешка в твоей больной, извращенной игре. Ты использовал меня, чтобы манипулировать моим отцом. И своим.

Его глаза вспыхнули серебром, его собственная ярость вырвалась на поверхность. Хорошо. Может быть, теперь он будет сражаться.

— Ты не пешка, Одесса. Не для меня. Ты Воробушек. Ты моя жена. Ты будущая королева Туры.

— Королева, которую люди считают женой другого мужчины. — Мои руки устали, но я не прекращала нападать, толкая его по площадкам, перемещая нас с одной стороны на другую. — Кого твой народ считает принцем?

— Это зависит от обстоятельств. За пределами Аллесарии очень немногие люди признают во мне принца. Они предполагают, что если корона надета на Завьера, то это он. Мы достаточно похожи, и люди верят этому.

— Значит, ты всем лжешь. По крайней мере, я не одна такая.

— Что бы ты хотела, чтобы я им сказал? — Он мгновенно оказался передо мной, его глаза были серебристыми, а выражение жестким. Он схватил меня за запястья, прижав их к бокам.

Поймав меня в ловушку, чтобы я не могла сопротивляться.

Я все равно попыталась, извиваясь, дергая и пиная его в голень.

Он не шевелился.

— Правду! — крикнула я ему в лицо. — Ты должен был сказать им, ты должен был сказать мне правду.

— Что туранский принц, наследник престола, умирает? Что у него та же инфекция, что и у монстров, которые охотятся на них в их же городах? Это то, что я должен был им сказать? Повергнуть их в панику менее чем за год до начала миграции?

— По крайней мере, это было бы честно. — Я встала на цыпочки и наклонилась ближе. — Ты трус и лжец.

— Осторожнее, — прорычал он.

— Или что?

Я опустила клинки, широко раскинув руки, и позволила им упасть в грязь. Они приземлились с лязгом. Затем я пошевелила запястьями, высвобождая руки из его хватки.

— Ты гребаный мудак.

— Да, я гребаный мудак. И этот мудак для этих людей все равно что мертв. Им нужен лидер, а не труп. Завьер станет наследным принцем.

— Тогда зачем вообще мне это говорить? Почему бы тебе не позволить мне продолжать верить в твою ложь, как все остальные? Зачем говорить мне правду? — Я отступила на шаг, запустив руки в волосы, прежде чем они упали по бокам.

Моя ярость улеглась. Мой гнев превратился в пыль. Осталась только душевная боль.

Рэнсом был моим мужем. Не было необходимости продолжать бороться со своими чувствами. Мне больше не нужно было убеждать себя, что он не украл мое сердце.

Но если Завьеру суждено было стать принцем, если Рэнсом был так уверен, что он умирает, какой в этом был смысл? Обладать им и потерять его? Разбить свое сердце на тысячу кусочков, когда мне пришлось снова притворяться?

Зачем давать мне надежду только для того, чтобы ее разрушить?

Если Рэнсом умрет, я никогда не буду свободна. Мне придется оплакивать его призрак до конца своих дней.

Мои глаза наполнились слезами, когда я уставилась на него. На мужчину, который как я верила до глубины души, не причинит мне боли. Наверное, я была дурой.

— Почему ты хочешь заставить меня страдать, потеряв тебя? — Я вытерла слезы, которые катились по моим щекам. — Почему бы тебе не позволить мне продолжать верить, что я жена Завьера?

Рэнсом одним шагом сократил расстояние между нами, его руки обхватили мое лицо, кончики пальцев погрузились в мои волосы. Его взгляд изменился, когда он посмотрел на меня.

Не серебристые. Не ореховые. Даже не изумрудно-зеленые.

Они стали золотыми.

То самое золото, которое я каждое утро видела в своем зеркале.

— Ты моя, Одесса. — Это был рык, скорее звериный, чем человеческий. И дрожь, пробежавшая по моей спине, с таким же успехом могла быть моим собственным клинком, рассекающим меня надвое.