Змеиная королева - Анна Сергеевна Одувалова

намного проще, чем мы могли предположить. Во время ритуала превращения в нага две сущности сливаются воедино. Их гуны перемешиваются, меняют структуру. Более сильный вместе с жизненной энергией забирает раджас, алую гуну страсти, позволяющую стать привлекательнее, и саттву, гуну чистоты и благородства, оставляя одну тамас – синюю гуну безумия, оплетая ею сущность соперника. Так как двух других гун нет, тамас разрастается и опутывает неудавшегося нага сетью, что приводит сначала к безумию, а потом к смерти. Иногда остаются обрывки раджас и саттвы, как в случае с Вероникой, если ты ничего не путаешь. Они не дают ей уйти полностью, помогают жить дальше и не сойти с ума окончательно.

Влад задумался, а потом спросил:

– То есть нам нужно только снять с Вероники тамас, и все придет в норму?

– Ты меня не слушал, – покачал головой Ян. – Нужно восстановить плетение нитей, их гармонию. Выткать тот узор, который был раньше. Если бы Вероника была оплетена гуной безумия – ты был бы прав. А так тамас лишь заменила собой другие, недостающие гуны.

– А это вообще возможно? То, о чем ты говоришь?

– Ломать всегда проще, чем строить… – пожал плечами Ян. – Мне кажется, в каждом случае свой подход. Пока я не могу сказать, как разрушить гуну безумия и выткать необходимый узор из других нитей.

– Она всегда рисует! – вспомнил Влад. – Маниакально. Помнишь, я показывал тебе картинку – все эти переплетения линий? Что, если это и есть ее гуны?

Я слушала как завороженная. Во-первых, вспомнила свой сеанс с Еленой Владленовной и три цвета нитей, которые она переплетала и меняла местами. Я не была твердо уверена, но, похоже, помощница директора мудрила с моими гунами. А во‐вторых, меня настораживал разговор про Веронику. Влад ее навещает? Получается, что она не стала такой, как Маша? Но почему он не сказал мне об этом?

Жаль, я пока не могла задать эти вопросы. Не хотелось перебивать и влезать в их диалог с Яном.

– А рисунки цветные?

– Нет. В основном – простой карандаш.

– Вот что! – оживился Ян. – Поезжай к ней, возьми три карандаша и попробуй уговорить нарисовать все это в цвете. Может быть, это облегчит нам задачу.

– Легко сказать! – хмыкнул Влад. – Она слишком погружена в себя…

В его голосе прозвучала такая тоска и отчаяние, что мне стало неуютно. Катурин не забыл бывшую возлюбленную и все еще относился к ней с заботой и нежностью.

– В любом случае отложим все это до завтра, сейчас уже очень поздно, – категорично заметил он, показывая, что больше не хочет продолжать разговор. – Я отвезу Алину в лицей. А с утра поеду к Веронике и попытаюсь привезти то, что она нарисует.

– Хорошо, – кивнул Ян. – А я постараюсь найти информацию о том, как работать с гунами. Это искусство давно утрачено. Мало кто им обладает.

– Елена Владленовна. – заметила я. – Она в курсе, что это такое.

– Откуда ты знаешь?

Парни оживились, и я пересказала нашу встречу, заметив, что это лишь мои подозрения и догадки, не подкрепленные фактами.

– А ты… – Ян замялся, подбирая слова. – Чувствуешь изменения?

– Не спрашивай! – Я махнула рукой и отвернулась, чтобы парни не заметили, как вспыхнули щеки.

– Может, лучше я отвезу тебя домой? – уточнил Ян. – Вы с Владом и без гун страсти образуете слишком взрывоопасное сочетание.

– Ну уж нет, я отвезу ее сам, – отрезал Влад.

– А ты уверен, что на тебе нет таких же пут? – хмыкнул Ян, хитро поглядывая на нас с дивана. – Алина, ты помнишь, как увидела гуны? Сможешь ли разглядеть их, если захочешь?

Я задумалась и пожала плечами, понимая, что ни на чем не могу сейчас сосредоточиться.

– Впрочем, – Ян на секунду закрыл руками лицо, – мы сейчас слишком устали. Ведите себя по дороге хорошо. Влад, не подпускай к себе Шешу и делай вид, что ни о чем не подозреваешь. Завтра с утра попробуем со всем разобраться. Алина, я буду в библиотеке, найдешь меня.

Я устало кивнула.

– Как скажешь, папочка, – отозвался Влад и с улыбкой протянул мне руку. – Пойдем. Если хочешь, я могу донести тебя до машины? Ты едва держишься на ногах.

– Как-нибудь сама, – покачала я головой и оперлась на его руку.

Глава 21

Планы на будущее

Мы молча выбрались на поверхность. Улица встретила ветром, морозом и начавшимся мелким колючим снегом, который тут же впился в щеки, запутался в волосах и осел на ресницах. Влад всю дорогу до машины поддерживал меня под локоть, словно боялся, что я растворюсь в снежном мареве или упаду, едва он меня отпустит.

Темно-синяя спортивная «Ауди» была припаркована сразу за внедорожником Яна. Меня удивило то, что и Влад предпочел добираться до кладбища на машине, а не через катакомбы. По мне, под землей было бы удобнее. Там, по крайней мере, нет необходимости выходить на улицу и мерзнуть. Я не очень любила зиму.

Санки, снежки, катание с горок, коньки – все это замечательно, но выбраться на зимние развлечения получается лишь два-три раза за сезон, а холод и снег не прекращаются минимум три долгих месяца. А как правило, и того дольше.

Едва я уселась на пассажирское сиденье, на плечи навалилась усталость. Не осталось даже сил задать Владу самый главный для меня вопрос: зачем он навещает Веронику. Впрочем, он сам решил поднять щекотливую тему.

– Это не то, о чем ты думаешь, – заметил Катурин, выворачивая от кладбища к главной дороге.

– Влад, поверь, сейчас я не думаю вообще ни о чем, – устало отозвалась я и снова уставилась в окно машины. Хотелось спать и домой к маме, прочь ото всех проблем и этого проклятого места. И почему я не послушалась бабушку? Сейчас доучивалась бы спокойно в одиннадцатом классе, а моей самой большой проблемой был бы предстоящий ЕГЭ.

– Хорошо, – не стал спорить парень. – Не то, о чем ты подумаешь, как только сможешь связно мыслить.

– А что именно? Поясни. Так, на всякий случай.

– Я чувствую себя виноватым. Очень виноватым. Вероника действительно любила меня. Более того, кажется, любит до сих пор. Все, что с ней произошло, – моя вина.

– Все, что с ней произошло, – моя вина, а не твоя, – горько отозвалась я, чувствуя, как по щекам стекают слезы.

– Вовсе нет. Ты была оружием, Ян – рукой. Причиной, из-за которой с ней произошло несчастье, являюсь я. Понимаешь, без моей защиты ее убьют, а этого я себе не прощу. Не хочу быть виновным еще и в ее смерти. Достаточно того, что я